Опыты (Том 1)

Епископ города Бове, находясь при короле Филиппе-Августе во время битвы при Бувине [9] , сражался весьма мужественно. Но он полагал, что ему не следует пожинать плоды и славу такого кровавого и жестокого дела. Многих врагов смирил он в тот день своей рукой, но всегда передавал их первому попавшемуся дворянину, предоставляя ему поступить с ними по своему усмотрению: умертвить или взять в плен. Таким образом передал он Уильяма, графа Солсбери, мессиру Жану де Нель. С такой же щепетильностью в делах совести, как та, о которой я только что говорил, он соглашался оглушить врага, но не ранить, и сражался только палицей. Уже в наше время некий дворянин, которого король укорил за то, что он поднял руку на священника, твердо и решительно отрицал это. А дело было в том, что он бил его и топтал ногами.

9.

Битва при Бувине — произошла в 1214 г. между французами и войскамигерманского императора и его союзниками-англичанами; она закончилась победойфранцузов.

Глава XLII О существующем среди нас неравенстве [1]

Плутарх говорит в одном месте, что животное от животного не отличается так сильно, как человек от человека [2] . Он имеет в виду душевные свойства и внутренние качества человека. И поистине, от Эпаминонда, как я себе его представляю, до того или иного из известных мне людей, хотя бы и не лишенного способности здраво рассуждать, столь же, по-моему, далеко, что я выразился бы сильнее Плутарха и сказал бы, что между иными людьми разница часто большая, чем между некоторыми людьми и некоторыми животными, —

1.

Нарисованный Монтенем портрет государя дословно совпадает с тем, какхарактеризует тирана друг Монтеня Ла Боэси в своем «Рассуждении одобровольном рабстве». Мысль о том, что короли и дворяне ничем, кромеплатья, не отличаются от других людей, — одна из излюбленных идей Монтеня.

2.

…животное от животного не отличается так сильно, как человек отчеловека. — Плутарх. О том, что дикие звери имеют разум, 10.

Hem! vir viro quid praestat? [3]

и что ступеней духовного совершенства столько же, сколько саженей отсюда до неба; им же несть числа.

Но, если уж говорить об оценке людей, то — удивительное дело — все вещи, кроме нас самих, оцениваются только по их собственным качествам. Мы хвалим коня за силу и резвость:

volucrem Sic laudamus equum, facili cui plurima palma Fervet, et exultat rauco victoria circo, [4]

3.

Насколько же один человек превосходит другого! (лат.). — Теренций. Евнух,232.

4.

Так восхищаемся мы быстротой коня, который часто и с легкостью берет призы,вызывая у толпы, заполняющей цирк, громкие рукоплескания (лат.). — Ювенал.Сатиры, VIII, 57 сл.

а не за сбрую; борзую за быстроту бега, а не за ошейник; ловчую птицу за крылья, а не за цепочки и бубенчики.

Почему таким же образом не судить нам и о человеке по тому, что ему присуще?

Он ведет роскошный образ жизни, у него прекрасный дворец, он обладает таким-то влиянием, таким-то доходом; но все это — при нем, а не в нем самом. Вы не покупаете кота в мешке. Приторговывая себе коня, вы снимаете с него боевое снаряжение, осматриваете в естественном виде; если же он все-таки покрыт попоной, как это делали в старину, приводя коней на продажу царям, то она прикрывает наименее существенное для того чтобы вы не увлеклись красотой шерсти или шириной крупа, а обратили главное внимание на ноги, глаза, копыта — наиболее важное во всякой лошади:

Regibus hic mos est: ubi equos mercantur, opertos Inspiciunt, ne, si facies, ut saepe, decora Molli fulta pede est, emptorem inducat hiantem, Quod pulchrae clunes, breve quod caput, ardua cervix. [5]

Почему же, оценивая человека, судите вы о нем, облеченном во все покровы? Он показывает нам только то, что ни в коей мере не является его сущностью, и скрывает от нас все, на основании чего только и можно судить о его достоинствах. Вы ведь хотите знать цену шпаги, а не ножен: увидев ее обнаженной, вы, может быть, не дадите за нее и медного гроша.

5.

У царей есть обычай: когда они покупают коней, они осматривают их покрытыми,ибо прекрасная стать опирается часто на слабые ноги, и восхищенного покупателямогут соблазнить красивый круп, небольшая голова и гордо изогнутая шея(лат.). — Гораций. Сатиры, I, 2, 86 сл.

Надо судить о человеке по качествам его, а не по нарядам, и, как остроумно говорит один древний автор, «знаете ли, почему он кажется вам таким высоким? Вас обманывает высота его каблуков» [6] . Цоколь — еще не статуя. Измеряйте человека без ходулей. Пусть он отложит в сторону свои богатства и знания и предстанет перед вами в одной рубашке. Обладает ли тело его здоровьем и силой, приспособлено ли оно к свойственным ему занятиям? Какая душа у него? Прекрасна ли она, одарена ли способностями и всеми надлежащими качествами? Ей ли принадлежит ее богатство или оно заимствовано? Не обязана ли она всем счастливому случаю? Может ли она хладнокровно видеть блеск обнаженных мечей? Способна ли бесстрашно встретить и естественную и насильственную смерть? Достаточно ли в ней уверенности, уравновешенности, удовлетворенности? Вот в чем надо дать себе отчет, и по этому надо судить о существующих между нами громадных различиях. Если человек

6.

Вас обманывает высота его каблуков. — Сенека. Письма, 76, 31.

sapiens, sibique imperiosus Quem neque pauperies, neque mors, neque vincula terrent, Responsare cupidinibus, contemnere honores Fortis, et in se ipso totus teres atque rotundus, Externi ne quid valeat per laeve morari, In quem manca ruit semper fortuna? [7]

то он на пятьсот саженей возвышается над всеми королевствами и герцогствами, в самом себе обретая целое царство.

7.

…если он мудр и сам себе господин, и его не пугают ни нищета, ни смерть, ниоковы; если, твердый духом, он умеет владеть страстями и презирать почести; иесли он весь как бы гладкий и круглый, так что ничто внешнее не может его сбитьс толку, то властны ли над ним превратности судьбы? (лат.). — Гораций. Сатиры,II, 7, 83 сл.

Sapiens pol ipse fingit fortunam sibi [8] .

Что ему остается желать?

Nonne videmus Nil allud sibi naturam latrare, nisi ut quoi Corpore selunctus dolor absit, mente fruatur, Iucundo sensu cura semotus metuque? [9]

Сравните с ним толпу окружающих нас людей, тупых, низких, раболепных, непостоянных и беспрерывно мятущихся по бушующим волнам различных страстей, которые носят их из стороны в сторону, целиком зависящих от чужой воли: от них до него дальше, чем от земли до неба. И тем не менее, таково обычное наше ослепление, что мы очень мало или совсем не считаемся с этим. Когда же мы видим крестьянина и короля, дворянина и простолюдина, сановника и частное лицо, богача и бедняка, нашим глазам они представляются до крайности несходными, а между тем они, попросту говоря, отличаются друг от друга только своим платьем.

8.

Мудрец воистину сам кует свое счастье (лат.). — Плавт. Трехгрошовик, акт II,сц. 2.

9.

Не ясно ли всякому, что природа наша требует лишь одного — чтобы телоне ощущало страданий и чтобы мы могли наслаждаться размышлениями и приятнымиощущениями, не зная страха и тревог? (лат.). — Лукреций, II, 16 сл.

Во Фракии царя отличали от его народа способом занятным, но слишком замысловатым: он имел особую религию, бога, ему одному принадлежавшего, которому подданные его не имели поклоняться, — то был Меркурий. Он же пренебрегал их богами — Марсом, Вакхом, Дианой. И все же это лишь пустая видимость, не представляющая никаких существенных различий. Они подобны актерам, изображающим на подмостках королей и императоров; но сейчас же после спектакля они снова становятся жалкими слугами или поденщиками, возвращаясь в свое изначальное состояние. Поглядите на императора, чье великолепие ослепляет вас во время парадных выходов:

Scilicet et grandes viridi cum luce smaragdi Auro includuntur, teriturque Thalassina vestis Assidue, et Veneris sudorem exercita potat. [10]

А теперь посмотрите на него за опущенным занавесом: это обыкновеннейший человек и, может статься, даже более ничтожный, чем самый жалкий из его подданных: Ille beatus introrsum est. Istius bracteata felicitas est. [11] Трусость, нерешительность, честолюбие, досада и зависть волнуют его, как всякого другого:

10.

Потому что он носит оправленные в золото и сияющие зеленым блескомогромные изумруды, и постоянно облачен в одеяние цвета моря, пропитанноепотом любовных утех (лат.). — Лукреций, IV, 1126.

11.

Такойчеловек [мудрец] счастлив поистине; счастье же этого — только наружное(лат.). — Сенека. Письма, 115.

Non enim gazae neque consularis Summovet lictor miseros tumultus Mentis et curas laqueata circum Tecta volantes [12]

тревога и страх хватают его за горло, когда он находится среди своих войск.

Re veraque metua hominum, curaeque sequaces, Nec metuunt sonitus armorum, nec fera tela; Audacterque inter reges, rerumque potentes Versantur, neque fulgorem reverentur ab auro. [13]

12.

Ибо ни сокровища, ни высокий сан консула не отгонят злых душевныхтревог и печалей, витающих под золоченными украшениями потолка (лат.). — Гораций. Оды,II, 16,9 сл.

13.

И действительно, людские страхи и назойливые заботы не боятся нибряцанья оружия, ни смертоносных дротиков и они дерзко витают между царей ивеликий мира сего, не страшась блеска, исходящего от их золота (лат.). — Лукреций, II, 48 сл.