Опыты (Том 1)
Шрифт:
Мы не идем — нас несет, подобно предметам, подхваченным течением реки, — то плавно, то стремительно, в зависимости от того, спокойна она или бурлива:
nonne videmus Quid sibi quisque velit nescire, et quaerere semper Commutare locum, quasi onus deponere possit. [10]9.
Как кукла, которую за ниточку движут другие (лат.). — Гораций. Сатиры, II,7, 83.
10.
Не видим ли мы, что человек сам не знает, чего он хочет, и постоянноищет перемены мест, как если бы это могло избавить его от бремени (лат.). — Лукреций, III, 1071.
Каждый день нам на ум приходит нечто новое, и наши настроения меняются вместе с течением времени:
Tales sunt hominum mentes, quali pater ipse Iuppiter auctifero lustravit lumine terras. [11]Мы
11.
Мысли людей меняются так же, как и плодоносные дни, которыми сам отецЮпитер освятил земли (лат.). — «Одиссея», XVIII, 136–137, в латинскомпереводе Цицерона.
Эмпедокл [12] обратил внимание на одну странность в характере агригентцев: они предавались наслаждениям так, как если бы им предстояло завтра умереть, и в то же время строили такие дома, как если бы им предстояло жить вечно.
Судить о некоторых людях очень легко. Взять, к примеру, Катона Младшего [13] : тут тронь одну клавишу — и уже знаешь весь инструмент; тут гармония согласованных звуков, которая никогда не изменяет себе. А что до нас самих, тут все наоборот: сколько поступков, столько же требуется и суждений о каждом из них. На мой взгляд, вернее всего было бы объяснять наши поступки окружающей средой, не вдаваясь в тщательное расследование причин и не выводя отсюда других умозаключений.
12.
Эмпедокл. — Сообщаемый Монтенем эпизод приводится у Диогена Лаэрция,VIII, 63.
13.
Катон Младший — см. I, гл. XXXVII.
Во время неурядиц в нашем несчастном отечестве случилось, как мне передавали, что одна девушка, жившая неподалеку от меня, выбросилась из окна, чтобы спастись от насилия со стороны мерзавца солдата, ее постояльца; она не убилась при падении и, чтобы довести свое намерение до конца, хотела перерезать себе горло, но ей помешали сделать это, хотя она и успела основательно себя поранить. Она потом призналась, что солдат еще только осаждал ее просьбами, уговорами и посулами, но она опасалась, что он прибегнет к насилию. И вот, как результат этого — ее крики, все ее поведение, кровь, пролитая в доказательство ее добродетели, — ни дать, ни взять вторая Лукреция [14] . Между тем я знал, что в действительности она и до и после этого происшествия была девицей не столь уж недоступной. Как гласит присловье, «если ты, будучи тих и скромен, натолкнулся на отпор со стороны женщины, не торопись делать из этого вывод о ее неприступности: придет час — и погонщик мулов свое получит».
14.
Лукреция — легендарная древнеримская героиня. По преданию, былаобесчещена сыном царя Тарквиния Гордого (VI в. до н. э.), Секстом, и лишиласебя жизни. Согласно легенде, это событие послужило поводом к изгнаниюТарквиния восставшим римским народом и к основанию республики (509 г. до н. э.).
Антигон [15] , которому один из его солдат полюбился за храбрость и добродетель, приказал своим врачам вылечить его от болезни, которая давно его мучила. Заметив, что после выздоровления в нем поубавилось бранного пыла, Антигон спросил его, почему он так изменился и утратил мужество. «Ты сам, государь, тому причиной, — ответил солдат, — ибо избавил меня от страданий, из-за которых мне жизнь была не мила». Один из солдат Лукулла [16] был ограблен кучкой вражеских воинов и, пылая местью, совершил смелое и успешное нападение на них. Когда солдат вознаградил себя за потерю, Лукулл, оценив его храбрость, захотел использовать его в одном задуманном им смелом деле и стал уговаривать его, соблазняя самыми заманчивыми обещаниями, какие он только мог придумать:
15.
Антигон — см. прим. 10, т. I, гл. V.
16.
Лукулл — Луций Лициний Лукулл (117–56 гг. до н. э.), римскийполитический деятель и известный полководец, приверженец аристократии исторонник диктатора Суллы.
«Поручи это дело, — ответил тот, — какому-нибудь бедняге, обчищенному ими»:
quantumvis rusticus: Ibit, Ibit eo, quo vis, qui zonam perdidit, inquit, [18]и наотрез отказался.
Сообщают, что Мехмед [19] однажды резко обрушился на предводителя своих янычар Гасана за то, что тот допустил, чтобы венгры обратили в бегство его отряд, и трусливо вел себя в сражении. В ответ на это Гасан, не промолвив ни слова, яростно бросился один, как был с оружием в руках, на первый попавшийся отряд неприятеля и был тотчас же изрублен. Это было не столько попыткой оправдаться, сколько переменою чувств, и говорило не столько о природной доблести, сколько о новом взрыве отчаяния.
17.
Со
словами, которые и трусу могли прибавить бы духу (лат.). — Гораций.Послания, II, 2, 36.18.
С присущей ему грубоватостью ответил: пойдет куда хочешь тот, ктопотерял свой кушак с деньгами (лат.). — Гораций. Послания, II,2, 39.
19.
Мехмед — турецкий султан Мехмед II (1451–1481), при которомпроизошло завоевание Константинополя. В 1456 г. венгерский полководец ЯношХуньяди нанес при Белграде сокрушительное поражение войскам Мехмеда II,пытавшимся овладеть Сербией. — Сообщаемое в тексте см. Халкондил, VIII, 13.
Пусть не покажется вам странным, что тот, кого вы видели вчера беззаветно смелым, завтра окажется низким трусом; гнев или нужда в чем-нибудь, или какая-нибудь дружеская компания, или выпитое вино, или звук трубы заставили его сердце уйти в пятки. Ведь речь здесь идет не о чувствах, порожденных рассудком и размышлением, а о чувствах, вызванных обстоятельствами. Что удивительного, если человек этот стал иным при иных, противоположных обстоятельствах?
Эта наблюдающаяся у нас изменчивость и противоречивость, эта зыбкость побудила одних мыслителей предположить, что в нас живут две души, а других — что в нас заключены две силы, из которых каждая влечет нас в свою сторону: одна — к добру, другая — ко злу, ибо резкий переход от одной крайности к другой не может быть объяснен иначе.
Однако не только случайности заставляют меня изменяться по своей прихоти, но и я сам, кроме того, меняюсь по присущей мне внутренней неустойчивости, и кто присмотрится к себе внимательно, может сразу же убедиться, что он не бывает дважды в одном и том же состоянии. Я придаю своей душе то один облик, то другой, в зависимости от того, в какую сторону я ее обращаю. Если я говорю о себе по-разному, то лишь потому, что смотрю на себя с разных точек зрения. Тут словно бы чередуются все заключенные во мне противоположные начала. В зависимости от того, как я смотрю на себя, я нахожу в себе и стыдливость, и наглость; и целомудрие, и распутство; и болтливость, и молчаливость; и трудолюбие, и изнеженность; и изобретательность, и тупость; и угрюмость и добродушие; и лживость, и правдивость; и ученость, и невежество; и щедрость, и скупость, и расточительность. Все это в той или иной степени я в себе нахожу в зависимости от угла зрения, под которым смотрю. Всякий, кто внимательно изучит себя, обнаружит в себе, и даже в своих суждениях, эту неустойчивость и противоречивость. Я ничего не могу сказать о себе просто, цельно и основательно, я не могу определить себя единым словом, без сочетания противоположностей. Distinguo [*] — такова постоянная предпосылка моего логического мышления.
iii
Я различаю (лат.).
Должен сказать при этом, что я всегда склонен говорить о добром доброе и толковать скорее в хорошую сторону вещи, которые могут быть таковыми, хотя, в силу свойств нашей природы, нередко сам порок толкает нас на добрые дела, если только не судить о доброте наших дел исключительно по нашим намерениям. Вот почему смелый поступок не должен непременно предполагать доблести у совершившего его человека; ибо тот, кто по-настоящему доблестен, будет таковым всегда и при всех обстоятельствах. Если бы это было проявлением врожденной добродетели, а не случайным порывом, то человек был бы одинаково решителен во всех случаях: как тогда, когда он один, так и тогда, когда он находится среди людей; как во время поединка, так и в сражении; ибо, что бы там ни говорили, нет одной храбрости на уличной мостовой и другой на поле боя. Он будет так же стойко переносить болезнь в постели, как и ранение на поле битвы, и не будет бояться смерти дома больше, чем при штурме крепости. Не бывает, чтобы один и тот же человек смело кидался в брешь, а потом плакался бы, как женщина, проиграв судебный процесс или потеряв сына.
Когда человек, падающий духом от оскорбления, в то же время стойко переносит бедность, или боящийся бритвы цирюльника обнаруживает твердость перед мечом врага, то достойно похвалы деяние, а не сам человек.
Многие греки, говорит Цицерон, не выносят вида врагов и стойко переносят болезни; и как раз обратное наблюдается у кимвров и кельтиберов [20] . Nihil enim potest esse aequabile, quod non a certa ratione proficiscatur [21] .
20.
… у кимвров и кельтиберов. — Кимвры — германское племя, жившеесначала на Ютландском полуострове; в 113 г. до н. э. кимвры, переселившиесяв римскую провинцию Норик, одержали ряд побед над римлянами, но в 101 г.потерпели поражение от римского консула Гая Мария и были частью уничтожены,частью взяты в плен и обращены в рабство. — Кельтиберы — древние племена,жившие в центральной части Пиренейского полуострова и образовавшиеся врезультате смешения коренного населения — иберов — с кельтами. Кельтиберыупорно отстаивали свою независимость от римлян, которым с трудом удалосьпокорить их только в 72 г. до н. э. Указанное место см. Цицерон.Тускуланские беседы, II, 27.
21.
Не может быть однородным то, что не вытекает из однойопределенной причины (лат.) — Цицерон. Тускуланские беседы, 11, 27.
Нет высшей храбрости в своем роде, чем храбрость Александра Македонского, но и она — храбрость лишь особого рода, не всегда себе равная и всеобъемлющая. Как бы несравненна она ни была, на ней все же есть пятна. Так, мы знаем, что он совсем терял голову при самых туманных подозрениях, возникавших у него относительно козней его приверженцев, якобы покушавшихся на его жизнь; мы знаем, с каким неистовством и откровенным пристрастием он бросался на расследование этого дела, объятый страхом, мутившим его природный разум. И то суеверие, которому он так сильно поддавался, тоже носит характер известного малодушия. Его чрезмерное раскаяние в убийстве Клита [22] тоже говорит за то, что его храбрость не всегда была одинакова.
22.
Клит (380–327 гг. до н. э.) — приближенный и один извоеначальников Александра Македонского, убитый им во время попойки.