Опыты (Том 1)
Шрифт:
Человек не может не начать моргать глазами, когда ему грозит удар. Он не может не задрожать всем телом, как ребенок, оказавшись на краю пропасти. Природе угодно было сохранить за собой эти незначительные признаки своей власти, которую не может превозмочь ни наш разум, ни стоическая добродетель, чтобы напомнить человеку, что он смертен и хрупок. Он бледнеет от страха, краснеет от стыда; на припадок боли он реагирует, если не громким отчаянным воплем, то хриплым и неузнаваемым голосом:
23.
Если душа охвачена страхом, то мы видим, что тело покрывается потом,бледнеет кожа, цепенеет язык, голос прерывается, темнеет в глазах, в ушахзвенит, колени подгибаются и человек валится с ног (лат.). — Лукреций,III, 155.
Поэты, которые творят со своими героями все, что им заблагорассудится, не решаются лишить их способности плакать:
Sic fatur lacrimans, classique immittit habenas. [25]С писателя достаточно того, что он обуздывает и умеряет
24.
Пусть ничто человеческое ему не будет чуждо (лат.). — Теренций. Сам себянаказующий, 77.
25.
Так говорит он сквозь слезы и замедляет ход кораблей (лат.). — Вергилий. Энеида, VI, 1.
26.
Брут. — Имеется в виду Луций Юний Брут. — Приводимое в тексте см.Плутарх. Жизнеописание Публиколы, 3.
27.
Торкват — Манлий Торкват (IV в. до н. э.), римский политическийдеятель. Согласно легенде, явил пример суровой воинской дисциплины, казнивво время своего третьего консульства собственного сына, который вопрекизапрету вступил в единоборство с неприятельским воином.
Оставим в покое стоиков, явно кичащихся своей гордыней. Но когда среди представителей философской школы, которая считается наиболее гибкой [28] , мы встречаем следующее бахвальство Метродора: «Occupavi te, Fortuna, atque cepi; omnesque aditus tuos interclusi, ut ad me aspirare non posses» [29] ; или когда по повелению кипрского тирана Никокреона, положив Анаксарха в каменную колоду, его бьют железными молотами и он не перестает восклицать при этом: «Бейте, колотите сколько угодно, вы уничтожаете не Анаксарха, а его оболочку» [30] ; или когда мы узнаем, что наши мученики, объятые пламенем, кричали тирану: «С этой стороны уже достаточно прожарено, руби и ешь, мясо готово; начинай поджаривать с другой»; или когда у Иосифа мы читаем [31] , что ребенок, которого по приказанию Антиоха рвут клещами и колют шипами, все еще смело противится ему и твердым, властным голосом кричит: «Тиран, ты попусту теряешь время, я прекрасно себя чувствую. Где то страдание, те муки, которыми ты угрожал мне? Знаешь ли ты, с чем ты имеешь дело? Моя стойкость причиняет тебе большее мучение, чем мне твоя жестокость, о гнусное чудовище, ты слабеешь, а я лишь крепну; заставь меня жаловаться, заставь меня дрогнуть, заставь меня, если можешь, молить о пощаде, придай мужества твоим приспешникам и палачам — ты же видишь, что они упали духом и больше не выдерживают, — дай им оружие в руки, возбуди их кровожадность», — когда мы узнаем обо всем этом, то, конечно, приходится признать, что в душах всех этих людей что-то произошло, что их обуяла какая-то ярость, может быть священная. А когда мы читаем о следующих суждениях стоиков: «Я предпочитаю быть безумным, чем предаваться наслаждениям» (слова Антисфена [32] — ), когда Секст [33] уверяет нас, что предпочитает быть во власти боли, нежели наслаждения; когда Эпикур легко мирится со своей подагрой, отказывается от покоя и здоровья и, готовый вынести любые страдания, пренебрегает слабою болью и призывает более сильные и острые мучения, как более достойные его:
28.
… среди представителей философской школы, которая считаетсянаиболее гибкой… — Имеются в виду эпикурейцы.
29.
Япоймал и обуздал тебя, судьба; я закрыл для тебя все входы и выходы, чтобыты не могла до меня добраться (лат.).
Метродор Хиосский (330–278 гг. до н. э.) — древнегреческийфилософ, один из виднейших учеников и продолжателей философии Эпикура, частоупоминающего его в своих сочинениях. Это место цит. по Цицерон. Тускуланскиебеседы, V, 9.
30.
Анаксарх (IV в. до н. э.) — философ-скептик из Абдеры, учительПиррона. Был приговорен к мучительной смерти тираном Кипра Пикокреоном. —Приводимое сообщение см. Диоген Лаэрций, IX, 58–59.
31.
… у Иосифа мы читаем… — См. прим. 5, т. II, гл. II. Приводимое втексте см. в гл. VIII «О Маккавеях». Монтень очень неточно передает рассказИосифа Флавия.
32.
Антисфен — см. прим. 5, т. I, гл. XL. — Монтень дает перевод этогоизречения Антисфена прежде чем его привести (см. Диоген Лаэрций, VI, 3).
33.
… когда Секст… — Приводимые Монтенем примеры см. Сенека. Письма,66, 18, 45–48; 67, 15; 92, 25. — Секст — имеется в виду Секст Эмпирик,философ-скептик.
то кто не согласится с тем, что это проявления мужества, вышедшего за свои пределы? Наша душа не в состоянии воспарить из своего обиталища до таких высот. Ей надо покинуть его и, закусив удила, вознестись вместе со своим обладателем в такую высь, что потом он сам станет удивляться случившемуся, подобно тому как это бывает при военных подвигах, когда в пылу сражения отважные бойцы часто совершают такие рискованные вещи, что придя потом в себя, они первые им изумляются; и точно так же поэты часто приходят в восторг от своих собственных произведений и не помнят, каким образом их озарило такое вдохновение; это и есть то душевное состояние, которое называют восторгом и исступлением. И как Платон говорит, что тщетно стучится в дверь поэзии человек бесстрастный, точно так же и Аристотель утверждает, что ни одна выдающаяся душа не чужда до известной степени безумия [35] . Он прав, называя безумием всякое исступление, каким бы похвальным оно ни было, превосходящее наше суждение и разумение. Ведь мудрость — это умение владеть своей душой, которой она руководит осмотрительно, с тактом и с чувством ответственности за нее.
34.
Он жаждет, чтобы среди этих беззащитных животных ему явился, весь впене, кабан или спустился с горы рыжий лев (лат.). — Вергилий. Энеида,IV, 158.
35.
… выдающаяся душа не чужда… безумия. — Монтень приводит этипримеры по Сенеке (Письма, 64).
Платон следующим образом обосновывает утверждение [36] , что дар пророчества есть способность, превосходящая наши силы: «Пророчествуя, — говорит он, — надо быть вне себя, и наш рассудок должен быть помрачен либо сном, либо какой-нибудь болезнью, либо он должен быть вытеснен каким-то сошедшим с небес вдохновением».
Глава III
Обычай острова Кеи [1]
Если философствовать, как утверждают философы, значит сомневаться, то с тем большим основанием заниматься пустяками и фантазировать, как поступаю я, тоже должно означать сомнение. Ученикам подобает спрашивать и спорить, а наставникам — решать. Мой наставник — это авторитет божьей воли, которому подчиняются без спора и который выше всех пустых человеческих измышлений.
36.
Платон… обосновывает утверждение… — В диалоге «Тимей», 71 е.
1.
Остров Кея (в древности Кеос) — один из Кикладских островов.
Когда Филипп [2]
вторгся в Пелопоннес, кто-то сказал Дамиду, что лакедемонянам придется плохо, если они не сдадутся ему на милость. «Ах ты трус, — ответил он ему, — чего может бояться тот, кому не страшна смерть?» Кто-то спросил Агиса [3] : «Как следует человеку жить, чтобы чувствовать себя свободным?» «Презирая смерть», — ответил он. Такие и тысячи им подобных изречений несомненно не означают, что надо терпеливо дожидаться смерти. Ибо в жизни случается многое, что гораздо хуже смерти. Подтверждением может служить тот спартанский мальчик, взятый Антигоном [4] в плен и проданный в рабство, который, понуждаемый своим хозяином заняться какой-нибудь грязной работой, заявил: «Ты увидишь, кого ты купил. Мне было бы стыдно находиться в рабстве, когда свобода у меня под рукой», — и с этими словами он бросился на камни с вышки дома. Когда Антипатр [5] , желая заставить лакедемонян подчиниться какому-то его требованию, обрушился на них с жестокими угрозами, они ему ответили: «Если ты будешь угрожать нам чем-то худшим, чем смерть, мы умрем с тем большей готовностью». А Филиппу [6] , который написал им, что помешает всякому их начинанию, они заявили: «Ну, а умереть ты тоже сможешь помешать нам?» Ведь говорят же по этому поводу, что мудрец живет столько лет, сколько ему нужно, а не столько, сколько он может прожить, и что лучший дар, который мы получили от природы и который лишает нас всякого права жаловаться на наше положение, это — возможность сбежать. Природа назначила нам лишь один путь появления на свет, но указала тысячи способов, как уйти из жизни. Нам может не хватать земли для прожития, но, чтобы умереть, человеку всегда ее хватит, как ответил Байокал [7] римлянам. «Почему ты жалуешься на этот мир? Он тебя не удерживает; если ты живешь в муках, причиной тому твое малодушие: стоит тебе захотеть и ты умрешь»:2.
Филипп — Македонский царь Филипп II (359–356 гг. до н. э.) — Дамид(у Плутарха — Даминд) — спартанец, ничем более не известный. — Приводимый втексте эпизод и четыре следующих примера почерпнуты Монтенем у Плутарха(Изречения лакедемонян).
3.
Агис — имеется в виду спартанский царь Агис II (427–401 гг. до н. э.).
4.
Антигон — см. прим. 10, т. I, гл. V.
5.
Антипатр — см. прим. 32, т. I, гл. XXV.
6.
Филипп — см. прим. 2. — Приводимое в тексте почерпнуто у Цицерона(Тускуланские беседы, V, 14).
7.
Байокал — вождь племени ампсивариев, боровшегося с римлянами (I в. н. э.). — Приводимый ответ почерпнут Монтенем у Тацита (Анналы, XIII, 56).
Смерть — не только избавление от болезней, она — избавление от всех зол. Это — надежнейшая гавань, которой никогда не надо бояться и к которой часто следует стремиться. Все сводится к тому же, кончает ли человек с собой или умирает; бежит ли он навстречу смерти или ждет, когда она придет сама; в каком бы месте нить ни оборвалась, это — конец клубка. Самая добровольная смерть наиболее прекрасна. Жизнь зависит от чужой воли, смерть же — только от нашей. В этом случае больше, чем в каком-либо другом, мы должны сообразоваться только с нашими чувствами. Мнение других в таком деле не имеет никакого значения; очень глупо считаться с ним. Жизнь превращается в рабство, если мы не вольны умереть. Обычно мы расплачиваемся за выздоровление частицами самой жизни: нам что-то вырезают или прижигают, или ампутируют, или ограничивают питание, или лишают части крови; еще один шаг — и мы можем исцелиться окончательно от всего. Почему бы в безнадежных случаях не перерезать нам, с нашего согласия, горло вместо того, чтобы вскрывать вену для кровопускания? Чем серьезнее болезнь, тем более сильных средств она требует. Грамматик Сервий [9] , страдавший от подагры, не нашел ничего лучшего, как прибегнуть к яду, чтобы умертвить свои ноги. Пусть они останутся подагрическими, лишь бы он их не чувствовал! Ставя нас в такое положение, когда жизнь становится хуже смерти, бог дает нам при этом достаточно воли.
8.
Всюду — смерть: с этим бог распорядился наилучшим образом; всякийможет лишить человека жизни, но никто не может отнять у него смерти: тысячипутей ведут к ней (лат.). — Сенека. Финикиянки,151.
9.
Сервий — римский грамматик и комментатор (IV в. н. э.). — СообщаемоеМонтенем почерпнуто у Плиния Старшего (Естественная история, XXV, 7).
Поддаваться страданиям значит выказывать слабость, но давать им пищу — безумие.
Стоики утверждают, что для мудреца жить по велениям природы значит вовремя отказаться от жизни, хоть бы он и был в цвете сил; для глупца же естественно цепляться за жизнь, хотя бы он и был несчастлив, лишь бы он в большинстве вещей сообразовался, как они говорят, с природой.
Подобно тому, как я не нарушаю законов, установленных против воров, когда уношу то, что мне принадлежит, или сам беру у себя кошелек, и не являюсь поджигателем, когда жгу свой лес, точно так же я не подлежу законам против убийц, когда лишаю себя жизни.
Гегесий [10] говорил, что все, что касается нашей смерти или нашей жизни, должно зависеть от нас.
Диоген [11] , встретив уже много лет страдавшего от водянки философа Спевсиппа, которого несли на носилках и который крикнул ему: «Доброго здоровья, Диоген!», ответил: «А тебе я вовсе не желаю здоровья, раз ты миришься с жизнью, находясь в таком состоянии».
И действительно, некоторое время спустя Спевсипп покончил с собой, устав от такого тяжкого существования.
10.
Гегесий — см. прим. 57, т. I, гл. XXVI. — Сообщаемое Монтенемприводится у Сенеки (Письма, 58, 29–33).
11.
Диоген Синопский (404–323 гг. до н. э.) — древнегреческийфилософ. Спевсипп — см. прим. 49, т. I, гл. XXVI. Приводимое Монтенемсообщение см. Диоген Лаэрций, IV, 3.
Однако далеко не все в этом вопросе единодушны. Многие полагают, что мы не вправе покидать крепость этого мира без явного веления того, кто поместил нас в ней; что лишь от бога, который послал нас в мир не только ради нас самих, но ради его славы и служения ближнему, зависит дать нам волю, когда он того захочет, и не нам принадлежит этот выбор; мы рождены, говорят они, не только для себя, но и для нашего отечества; в интересах общества законы требуют от нас отчета в наших действиях и судят нас за самоубийство, иначе говоря, за отказ от выполнения наших обязанностей нам полагается наказание и на том и на этом свете:
Proxima deinde tenent moesti loca, qui sibi lethum Insontes peperere manu, lucemque perosi Proiecere animas. [12]Больше стойкости — в том, чтобы жить с цепью, которою мы скованы, чем разорвать ее, и Регул [13] является более убедительным примером твердости, чем Катон. Только неблагоразумие и нетерпение побуждают нас ускорять приход смерти. Никакие злоключения не могут заставить подлинную добродетель повернуться к жизни спиной; даже в горе и страдании она ищет своей пищи. Угрозы тиранов, костры и палачи только придают ей духу и укрепляют ее:
12.
Рядом занимают места несчастные, которые, ни в чем не повинные, самипокончили с собой и, возненавидев мир, лишили себя жизни (лат.). — Вергилий.Энеида, VI, 434.
13.
Регул… см. прим. 1, т. I, гл. LII. — Катон — Катон Младший, см.прим. 13, т. II, гл. I. Это один из случаев, когда Монтень, обычнопревозносящий Катон Утического, решительно расходится с Плутархом вхарактеристике Катона и осуждает Катона за самоубийство. Монтень усматриваетв этом неумение на деле противостоять ударам судьбы и считает этоотступлением от стоических принципов.