Оракул
Шрифт:
Усадили мы злодея на стул, Михельсон резким движением сдернул скотч, вернув пленнику дар речи. Филимонов сперва энергично задышал, но почти сразу пришел в себя и забубнил гораздо отчетливей, но безо всякого выражения, уставившись себе под ноги.
Песню он запел уже мне знакомую, хотя и с вариациями.
— Есть только он. Все есть он. Как же я тебя ненавижу. Все есть он. Он есть все. Ненавижу. Все есть он.
— Так, — сказал я задумчиво, — наши проблемы серьезнее, чем я думал.
Михельсон посмотрел на меня, будто рублем одарил:
— О чем я не знаю, Андрей?
— Это второй теракт
— Кто ж так сильно тебя не любит, Васнецов? — спросил Михельсон, явно на автомате.
— Нет-нет, моя незабываемая личность в первом случае не упоминалась, — скромно потупился я.
— Мне бы хотелось услышать эту историю полностью, — Михельсон иронично посмотрел на меня.
— Да нет никакой истории. Я утром заехал в один подшефный санаторий, и надо же такому случиться, что туда же вломился невменяемый гражданин, бормотавший нечто подобное. Вел себя мерзко, ранил охранника, угрожал маленькой девочке. Но в итоге я быстро его успокоил.
— Успокоил и упокоил? — уточнил безопасник, лучась сарказмом.
— Увы, я спасал ребенка, пришлось действовать радикально.
— И когда, же Андрей Владимирович, вы собирались мне рассказать о своем захватывающем приключении?
— Я не хотел притягивать внимание компетентных органов к санаторию или как-то давать делу официальный ход. И сейчас не хочу. Свое частное расследование я уже начал, наш общий друг поинтересуется, знает ли полиция об этом человеке.
— Где сейчас хранится тело?
— Нигде не хранится, — слукавил я. — Но кое-что я сохранил.
Я переправил Михельсону фотографию и отпечатки утреннего террориста.
— Ну хоть что-то, — проворчал САБовец, — если наш друг не справится, а я предчувствую, что он не справится, пробью по своим каналам. Вернемся же к нашему слежующему другу.
Михельсон потряс за плечо Филимонова, ушедшего за время нашей беседы в себя.
— Виталий Аркадьевич, что ж вы безобразничаете? Стрельба из гранатомета в черте города в мирное время, куда это годится?
Филимонов встрепенулся, хотя взгляд его не стал более осмысленным.
— Он есть все, он есть все! — забормотал он, потом взглянул на меня и попытался плюнуть мне в лицо, но попал только себе же на ноги, настолько плевок оказался бессильным.
Горе-террорист не расстроился, опять забубнил про того, кто есть все.
— А наш драгоценный доктор Марцевич случайно не давал подписку о неразглашении? — поинтересовался я, глядя на вновь ушедшего в себя Филимонова.
— Не уверен, что Евгений Михайлович нам поможет, — вздохнул Михельсон. — Мы оба знаем, чьи уши торчат в этих происшествиях. А значит, нам нужен специалист, компетентный в этой области.
— О нет, — простонал я, поняв, кого имеет в виду наблюдатель.
— Да, Андрей, конечно же да! — улыбнулся САБовец и набрал номер. — Ирина, рад вас слышать. Могу ли я попросить вас уделить толику своего драгоценного времени одной проблеме? Ну конечно не бесплатно! Вы меня знаете. Как вы догадались? Да, Андрей здесь и тоже мечтает с вами увидеться. Шлю адрес!
Выпили кофе, вполглаза приглядывая за арестованным. Энергия к Филимонову не возвращалась, он растекся на стуле, уставившись в одну точку, даже считалочку больше не повторял. Гостья подъехала довольно
быстро.Ирина Орлова появилась у нас на пороге маленьким ураганом, расшевелив наше сонное царство. Игриво поздоровалась с нами обоими, но как мне показалось, мне строила глазки на пару секунд больше. Сексуальная температура в нашей палате, простите, явочной квартире, повысилась на несколько градусов. Тьфу, нелегкая, мне завтра еще с суккубом встречаться, хватит с меня флирта с опасными женщинами.
Артем Давыдович заботливым коршуном захлопотал вокруг гостьи, сварил ей кофе, преподнес не в гигантской кружке, а чашечке тонкого фарфора. И откуда только вытащил такое сокровище, не иначе как тоже обзавелся пространственным карманом. Вороватая рука хмыкнула в ответ на такую безумную идею, дескать нет, не обзавелся.
Наконец наш приглашенный эксперт обратил внимание на объект консультации. Брюнетка опустилась на корточки около Филимонова. Попыталась взять его за руку, но мы так и не удосужились его освободить. Ирина испепелила нас двоих взглядом, пришлось достать нож и вскрыть хомуты на запястьях пленника.
После этого Орлова прогнала нас из комнаты. Я предложил ей кричать, если что, на это Ирина окончательно прикончила меня взглядом. Мы ушли на кухню, я успел заметить, как Ирина опустилась перед Филимоновым на колени, растирая его запястья и начала что-то нашептывать ему на ухо. Я почувствовал хорошо знакомое давление на разум и поспешил уйти, утянув за собой замешкавшегося САБовца.
Я занял Михельсона беседой, чтобы отвлечь его, наблюдатель все норовил прислушаться к происходящему за дверью, а это было явно опасно. Артем Давыдович оказался кладезем ценной информации о жизни нижегородской знати, и стоило его подтолкнуть, он буквально вывалил на меня гору сплетен. Возможно, мне удастся когда-нибудь воспользоваться этой информацией.
Наконец, дверь открылась, Ирина вошла и положила перед нами лист бумаги и ручку.
— Пишите список вопросов. Задавать их буду я, если что-то хотите уточнить, шепчите очень тихо на ухо, а лучше — пишите. Пациент сейчас в трансе, который в какой-то степени блокирует паразита в его сознании.
— Паразита? — в один голос переспросили мы с Михельсоном.
— Не стоит все воспринимать буквально. Это не живое существо, больше похоже на компьютерный вирус. Но это не точно, есть в нашей среде и теория, которая как раз считает, что человеку подселяют настоящего паразита с разумом и сознанием, просто очень сильно отличающимся от нашего. Сейчас нам важно только, что мы умеем обращаться с этим явлением. С теорией покончили? Вопросы пишите!
Когда мы закончили, Ирина забрала список и вернулась в гостиную. Мы было увязались за ней, но она нас не пустила.
— Дайте мне с ним поработать, потом присоединитесь. Поверьте, так лучше будет.
— Не будем мешать эксперту? — пожал плечами Михельсон.
— Не будем, — вздохнул я.
Мы еще немного ждали, я расспрашивал Артема Давыдовича про орден Наблюдателей, но он, ожидаемо, ограничивался сведениями из рекламной брошюрки, если бы таковая существовала, не выдав ничего реально интересного. Я не столько хотел выведать его секреты, сколько отвлечь его от давления на сознание, которое исходило от Орловой постоянно, когда та работала.