Оранжерейный цветок

И жду, когда ей начнут сниться сны.

41. Райк Мэдоуз

.

Я расстегиваю молнию на палатке, провожу рукой по волосам, пока щебечут птицы. Мне очевидно, что ещё рано. Наверное, около шести, а Дэйзи заснула только час назад. Я не сомкнул глаз, и, честно говоря, моё тело не так уж и устало. Трахать её было лучшим выбросом адреналина, который я только мог получить. Я до сих пор заряжен этим кайфом.

Я тут же нахожу Коннора и Роуз у костра, оба одеты в ахеренеть какую неподобающую для утра одежду. Костюм и платье. И они пьют кофе из бумажных стаканчиков Dunkin Donuts.

Я вытягиваю руки.

— Вы кучка гребаных жуликов.

Роуз скалится, будто я ударил её по лицу.

— Мы не жульничали.

Я опускаюсь на стул напротив них.

— Ты не можешь покупать кофе, пока ты в походе.

— Никогда не слышал об этих правилах, — говорит Коннор.

Он потягивает свой купленный в кафе кофе с напыщенной ухмылкой.

— Ты разбиваешь лагерь и готовишь растворимый кофе с кипяченой водой и пакетиками порошка, — я качаю головой. — Бегать в магазин это все равно что отлучаться в туалет во время теста, проверяя ответы на телефоне.

Глаза Роуз сужаются, пока она смотрит на меня, а потом она тоже делает большой глоток своего кофе, оставаясь при своей позиции. Коннор выглядит так, будто может трахнуть её прямо здесь.

Пофиг.

— Кстати, ты светишься, — говорит мне Коннор.

Мне не нравится это знающее выражение на его лице.

— Отъебись, Кобальт.

Я пинаю своими ботинками контейнер со льдом.

Роуз смотрит на меня своими свирепыми желто-зелеными глазами.

— Ты использовал презерватив? — спрашивает она тихим, но решительным голосом, очень осторожно, чтобы не разбудить моего брата.

Я хмурусь. Не может быть, чтобы они слышали нас прошлой ночью, но Коннор складывает детали вместе, чтобы найти факты, так что я не так уж удивлен, что он догадался. Или что он держал Роуз в курсе моих отношений с Дэйзи.

— Ты использовала его, когда впервые трахалась с Коннором? — отвечаю я.

Её шея краснеет.

— Речь не об этом.

Я закатываю глаза.

— Тогда ладно.

Мне больше нечего сказать. Я не собираюсь объяснять, что всегда надеваю презервативы с другими женщинами, но, честно говоря, я не вижу в этом необходимости с Дэйзи. У нас серьёзные отношения. Я доверяю ей. И я доверяю себе. На. Этом. Блять. Конец.

Я собираюсь встать, но Роуз говорит что-то, что удерживает меня на месте.

— Будь осторожен с ней, Райк. Она может быть и опытная, но она всё ещё моя сестра. Если ты обидишь её, я лично отрежу твои яйца и повешу их на рождественскую ёлку в этом году.

Я внутренне содрогаюсь.

— Блять, я не причиню ей вреда, я обещаю тебе, Роуз.

Она кивает.

— Тогда ладно, — повторяет она мои слова, и я почти улыбаюсь.

— Пойду принесу ещё дров, — говорю я им.

Коннор следует за мной со своим кофе в руке.

— Я помогу.

— Чувствуешь вину за жульничество? — спрашиваю я, направляясь к лесу.

— Нет, — говорит он, его дорогие ботинки хрустят по листве. — Я просто подумал, что тебе понадобится лишняя пара рук.

Я жду развязки. Мои брови поднимаются, когда ничего не происходит.

— Никаких оскорблений? — странно не слышать шуток про собак. Даже несмотря на постоянные придирки, он всегда был моим другом, но, как и большинство моих отношений, это сложно. — Ты ведь не рассказал Роуз о проблемах Дэйзи со сном?

Я останавливаюсь в шести метрах от леса, наш лагерь всё ещё позади нас.

— Я думал об этом, — признается Коннор, — но ты не даёшь мне всей информации, а я бы не хотел распространяться о частичной правде.

Он ждет, что я расскажу больше.

Но я этого не сделаю.

— Она поговорит со своими сестрами, — говорю я. — Ей нужно время.

— Самая лучшая отговорка человека, чтобы оттянуть неизбежное.

— Ты можешь, блядь, не говорить так, будто проходишь прослушивание на роль Конфуция?

— «Человек, который совершил ошибку и не исправил её, совершил ещё одну ошибку.»

Ну конечно, он берёт и начинает цитировать Конфуция. Господи помоги.

Я качаю головой.

— Ну ты и мудак.

Он даже не моргает, его не задевает оскорбление. Может быть, потому что он знает, что это правда.

— Знаешь, мне никогда не нравился Конфуций. Я всегда думал, что его принципы были базовым, здравым смыслом.

— Захватывающе, — говорю я.

Он небрежно продолжает.

— Но есть одна его цитата, которую я ценю, — Коннор смотрит на меня, и его глаза становятся серьезными, без притворства или юмора. — «Куда бы ты не шёл, иди со всей Душой».

Я не знаю, подразумевал ли он под этой фразой Дэйзи. Но она сразу приходит на ум. После того, что произошло прошлой ночью, после того, как я вспомнил кое-что из прошлого, всё, чего я хочу, это двигаться на предельной скорости. Больше никаких замедлений. Больше не пряток. Я хочу верить, что я контролирую свою судьбу, что это я выбираю, останавливаться или начинать движение.

Я хочу иметь всё то, что есть у моих друзей. Не скрываясь. По-настоящему.

Я должен рассказать Ло.

Решение снимает этот груз с моих плеч.

И тут что-то шуршит в кустах в шести метрах от меня. Я вижу это краем глаза. Движение, которое обрушивает тяжесть обратно с десятикратной силой и закручивает цепь вокруг моих лодыжек.

— Коннор, — шепчу я, с ужасным чувством в животе. — Слева.

Он спокойно потягивает свой кофе и поворачивается немного. В следующий глоток он говорит: — Я вижу две линзы.

Они нашли нас.

Я провожу рукой по волосам. Я обещал своему брату свободу от этого дерьма. Я подвел его. Затем оператор выглядывает из кустов, заметный, и я встречаюсь с ним взглядом, моё тело пылает от гнева. Я начинаю идти вперед, но Коннор хватает меня за руку и прижимает к себе.

— Ты не можешь снова судиться с кем-то, — говорит он.

Этого гребаного оператора больше не волнуют «откровенные» снимки, которые продаются таблоидам, вместо этого он снимает видео.

— Да пошли они нахуй, — говорю я Коннору. — Их здесь быть не должно.