Оранжерейный цветок

— Что там? — спрашивает Коннор.

— Был опрошен психиатр, специализирующийся на сексуальной зависимости, — читает Лорен, — и он подтверждает, что большинство сексуально зависимых людей когда-то пережили сексуальную травму. У нас есть подтверждение, что... — он потирает губы, чтобы скрыть эмоции, его глаза краснеют. Он качает головой. — У нас есть подтверждение, что Лили Кэллоуэй проводила большую часть времени с Хэйлами. Есть подозрение, что Джонатан Хэйл мог повлиять на её зависимость.

Они предполагают, что Джонатан также надругался и над ней.

Я не могу этого представить. Я качаю головой, как и Ло. Мой отец может быть плохим парнем, но он не стал бы так поступать с Лили, с дочерью своего лучшего друга. Это что-то немыслимое.

И если бы Ло увидел, что это произошло, он бы не стал отмалчиваться. Он бы просто сошел с ума. Он бы, блять, без всяких сомнений, убил нашего отца.

— Что? — говорит Лили, ошарашенная. — Ло, этого никогда не было.

Ло поднимает на неё глаза, и его взгляд сразу же смягчается.

— Я знаю, Лил.

Он даже не колеблется. Не сомневается и не думает об обратном. Между ними полная преданность. Но это не разрушает боль, которую они разделяют взглядами. Их обоих втягивают в неё.

— Выбрось его, — тихо говорит Роуз.

Он делает это. И я смотрю, как бумага сгорает, вместе с моими мыслями.

Я больше не знаю, чему или кому верить.

Вокруг просто темнота.

40. Райк Мэдоуз

.

Я наедине с Дэйзи. В палатке.

— Я не удивлена, — шепчет Дэйзи. Я прикрепил фонарик на потолку трехместной палатки, и он болтается, как лампа. Я могу видеть всю её, пока она сидит, скрестив ноги. Я лежу на спине и смотрю, как она закручивает волосы в пучок. — Роуз подумала, что тени — это жуки, и перекатилась на Лили, ей было так противно, — Дэйзи улыбается, вспоминая это. — Она никогда не была в походе.

— Правда? А я и не заметил, — говорю я.

Роуз первой покинула девчачью палатку. Она расстегнула молнию на той, в которой был я, держа в руке топор, словно была готова убить всех нас. Думаю, эта мысль всерьез промелькнула в голове у моего брата.

Но Коннор потянулся к ней, и она растаяла, как дикая кошка, превратившаяся в мягкого котёнка. Перед моим уходом его руки обхватили её, и она казалась довольной. Следом появилась Лили, слишком напуганная, чтобы остаться наедине с Дэйзи в палатке для девочек. По словам Ло, Роуз могла отпугнуть и «дикого зверя», и без неё Лили решила искать утешения у своего парня.

В результате Дэйзи осталась одна.

И это дало мне необходимое оправдание, чтобы спать в её палатке. Никто не хотел, чтобы она оставалась одна посреди леса. Даже мой брат.

— Ложись, — говорю я Дэйзи. Я вижу, что ей сложно заснуть. Она не хочет сегодня принимать Ambien, и я не могу больше заставлять её принимать эти таблетки. Побочные эффекты слишком сильны. Должен быть другой способ борьбы с бессонницей.

Вместо того чтобы лечь, она садится на меня сверху. На ней мои спортивные штаны, которые мешковато сидят на её ногах. Я чертовски люблю её в моей одежде.

— Я не могу заснуть, — говорит она.

— Сейчас два часа ночи, — шепчу я, усаживаясь поудобнее. В этой позе я возвышаюсь над ней. Находясь так близко, моя грудь в паре сантиметров от её, воздух в палатке наэлектризовывается и мои мышцы напрягаются. — Ты когда-нибудь представляла, как я трахаю тебя?

Любопытство заставляет меня задать этот вопрос. Мои пальцы скользят по её бедрам, под мою майку с надписью Пенн, которая на ней.

Её дыхание замирает, вероятно, она гадает, будет ли сегодняшняя та самая ночь.

— Да.

— Когда? — спрашиваю я.

Я стягиваю футболку через голову, оставляя её без одежды, её соски уже твёрдые. Это мой конец. Я возбуждаюсь за чертово мгновение, и дыхание замирает в её горле, когда она чувствует меня под собой.

— Кучу раз, — говорит она шепотом, воздух напрягается. Она задирает мою футболку, желая видеть меня таким же раздетым, как и она сама. Я помогаю ей стянуть её через голову, а затем она начинает обводить пальцами контур моей татуировки. — Когда наедине с собой. Но обычно... — она делает паузу, её зеленые глаза переходят на мои. — Когда я была с другими парнями. Я думала, это поможет.

Она думала обо мне, когда трахалась с другими парнями.

Не просто мастурбировала на мысли обо мне.

Я просто хочу трахнуть тебя сильнее.

Моё удивление скрывается под сильным возбуждением, которое буквально прижимает мое тело к её. Я хватаю её за затылок. Она хватает мой, и я целую её крепко и настойчиво. Я думаю о каждой ночи, проведённой в её постели. О сдержанности. О каждом разе, когда я представлял Дэйзи под своим телом, в то время, как мои мышцы окутывали бы её безопасностью и такой чертовой силой. О том, как я вхожу в неё. О том, как мы кончаем. Блядь. Мне нужно быть внутри нее.

Наши губы, руки и тела соединяются, словно между нами взрывается бомба, нервы кричат, лёгкие едва дышат.

Я грубо двигаюсь вместе с ней, и она дико двигается вместе со мной.

Наши ноги переплетаются, и её руки с нетерпением бродят по моему прессу, останавливаясь на моей спине, хватаясь за мою плоть, пока мой вес давит на неё. Она стонет, когда я вжимаюсь в неё. Блять... Я хочу услышать её снова, но мне нужно заглушить её звуки. Поэтому я закрываю ей рот ладонью и продолжаю тереться об неё, мой член пульсирует. Войди в неё.

Ещё нет.

Она бормочет под моей рукой, пытаясь говорить, пока я стаскиваю спортивные штаны с её длинных ног. Я убираю руку и раздеваюсь до трусов.

— Войди в меня, — шепчет она, её губы распухли от наших поцелуев, дыхание неровное. Фонарь качается над нами. Мы, должно быть, стукнулись об него, и никто из нас не пытается его выключить. Я хочу видеть её всю, каждую реакцию и каждую конечность.

Вместо того чтобы прямо ответить ей, я раздеваю Дэйзи, снимаю с неё трусики и майку. Мы снова целуемся, просто опьянённые этими сильными чувствами. Она подается бедрами ко мне, и я снова вжимаюсь в неё всем своим весом. Она вскрикивает, и я хватаю её за волосы.