Оранжевая история

— Интересно, что бы это могло быть?

Он снял с насоса фиксатор, и с коварной улыбкой произнес:

— Орошение.

Я не успела понять, что происходит, как оказалась промокшей насквозь. Мокрые джинсы, мокрые, прилипшие к телу майка и волосы.

— Ну, все, Бролин, тебе конец.

— Мокрая и злая, Пипс, ты выглядишь очень сексуально. Эй, положи ведро…

Мы дурачились, как дети, гонялись друг за другом среди апельсиновых деревьев. Я добежала до самого конца рядов и остановилась. Перед моими глазами сияло утреннее солнце, лишь чуть-чуть приподнявшееся над холмами. Я раскинула руки, приветствуя его, и крикнула подошедшему Питеру:

— Я очень счастлива, Питер Бролин! Очень счастлива! И хочу поделиться своим счастьем с тобой, отдать тебе половину.

— Поделись, — великодушно согласился Питер. — Иди-ка сюда.

Через пару дней я получила назад свой форд. В полиции сказали, что новостей о Дэниэле, точнее Ниле О’Ши, пока нет. В участок я ездила вместе с Питером, и когда вечером собралась к родителям, он тоже поехал со мной.

Пока мы с матерью готовили ужин, Питер умудрился выудить у отца мои детские фотографии. Он рассматривал их в гостиной, и в кухню доносились папины комментарии.

— Здесь ей пять лет. С велосипедом она управлялась лучше любого парня, моя школа. А это выпускной класс. И всегда была упрямая. Чем старше, тем больше. Теперь совсем с нами не считается. Просто дрянь.

И хотя говорил он с затруднениями, глотая звуки, последнее слово получилось очень внятным.

Мать с опаской скосила глаза в гостиную.

— В последнее время он опять взялся за свое, Салли. Требует пива, пару раз замахивался на меня.

— Еще раз попробует, я его убью. Так и передай ему. Или сдам в дом престарелых.

— Поговори с ним сама. Только не об этом. Просто пообщайтесь. С тех пор, как ты переехала на ферму, ты вообще с ним не разговариваешь.

— Хорошо, мам, я поговорю.

— Когда ты говоришь это таким тоном, мне не нравится. Он все-таки твой отец. Не будь жестокой, Салли.

— Я как раз стараюсь не быть, мама.

— Прошу всех к столу!

— Салли, а почему не приехал тот замечательный парень, что был с тобой в прошлый раз? — медовым голосом спрашивает мама, бросая на Питера взгляд медузы-горгоны. — Как его зовут, Дэниэл, кажется?

— Он уехал и больше у нас не работает, — отвечаю я.

— Очень жаль. Такой приятный молодой человек, — многозначительная недосказанность в мамином голосе явственно подразумевает «не то, что некоторые из присутствующих».

— Мэри, вы уверенны, что этот суп можно есть? — спрашивает Питер.

— Что? — мама подскакивает от неожиданности.

— Просто у меня сложилось впечатление, что, будь у вас возможность, вы бы с удовольствием меня отравили, — с безмятежной улыбкой произносит Питер.

Увидев выражение маминого лица в эту минуту, я отворачиваюсь, чтобы не рассмеяться.

Дела на ферме идут не так уж радужно, хотя все работают, не покладая рук. Френ удалось договориться об отсрочке платежей со всеми поставщиками, но проходит неделя, а нам все еще не удается получить кредит. Кипа писем с отказами банков громоздится на офисном столе и в ящике электронной почты. Мы с Френни пытаемся найти выход, подавая все новые заявки в любые банковские отделения от Перта до Дарвина.

— Кажется, я перебрала все банки Австралии. Хоть что-нибудь должно сработать, — говорю я Френни.

— Надеюсь, а то я уже начала думать, что бы продать такого, что имело бы цену и не было бы нужно в работе, — отвечает она, — Но пока в голову не пришло ничего, кроме моего обручального кольца.

Френ улыбается, но мы обе знаем, что положение серьезное.

— Если я правильно понял, вам нужны деньги, — на пол ложится тень Питера, появившегося в дверях.

— Вы чертовски правильно поняли, Питер.

— Я мог бы предоставить вам краткосрочный кредит.

Френ вопросительно смотрит на меня. Я отрицательно качаю головой.

— Нет, Бролин, спасибо.

— Думаю, мне лучше пойти помочь Джону, — произносит Френни, исчезая за дверью.

Питер смотрит ей в след, прислонившись к дверному косяку в своей любимой позе. Потом переводит взгляд на меня и пожимает плечами:

— Почему нет? У вас ведь нет другого выхода.

Я знаю это прекрасно, но, все же, отвечаю:

— Впереди еще неделя. Вполне возможно, нам удастся получить банковский кредит. Я и так должна тебе за посещение бутика.

— Пипс, не мешай все в одну кучу. Речь не о личном. У меня есть свободные деньги на счете, и я могу их инвестировать в апельсиновый бизнес, если хочу. Будут они лежать в банке или пойдут в дело, я все равно получу проценты.

— Нет, Питер, спасибо, — я стараюсь, чтобы в моем голосе прозвучала окончательная точка в этом вопросе.

— Значит, ты можешь поделиться со мной своим счастьем, а я не могу поделиться с тобой даже деньгами? Круто, Пипс.

— Питер, я имела в виду совсем другое. Ты сейчас без работы, тебе предстоит судебное разбирательство, и я не хочу брать деньги, которые могут понадобиться тебе самому.

— Нет, ты делаешь это не поэтому. Так же, как не поэтому не сказала мне о беременности.

Я замираю. До сих пор мы не затрагивали эту тему.

— Да? И что бы ты сделал, если бы я тебе сказала?

— Я не знаю, что бы я сделал, но я имел право знать.

— О, я не сомневаюсь в том, что ты прекрасно знаешь свои права. Так чтобы ты сделал, скажи? Дал бы мне денег на аборт? Объяснил, что не готов взять на себя такую ответственность? Или, может, просто послал куда подальше?!

Он обнимает меня, хотя я вырываюсь, крепко прижимает к себе и не отпускает, пока я не затихаю.

— Пусти, — говорю я уже спокойно. — Хватит, давай не будем об этом.

— Хорошо, давай не будем.

Он внимательно смотрит на меня и добавляет:

— Видела бы ты, какое у тебя было лицо.

На следующей неделе мы получаем из банка в Мельбурне подтверждение о возможности получения кредита. Вооружившись кипой бумаг, я штудирую условия предлагаемого кредитного договора и графики нашей предполагаемой рентабельности на текущий год. Я рассчитываю варианты выплат так и эдак, и убеждаюсь, что взять кредит под указанный банком процент нам не под силу.