Орбинавты

Сам Энтре-Риос был одним из несметного множества безземельных дворян, которые во время войны получали жалованье от короны, но, несмотря на отсутствие земельных уделов, чрезвычайно гордился своим древним родом. Здесь, в лагере, он находился в подчинении у герцога Кадисского и командовал небольшим подразделением.

— Видите ли, дорогой дон Мануэль, герцогу нужны такие решительные и благородные молодые люди, как вы. Нам не хватает дворян, которые командовали бы рыцарскими копьями [26] . Позвольте мне рекомендовать вас его сиятельству и рассказать о проявленной вами доблести. Надо думать, вы уже сегодня или завтра встанете, как и я, во главе копья. Решайтесь!

26

Рыцарское копье — кавалерийское подразделение в составе от 5 до 12 человек, которым командовал рыцарь. Помогавший ему оруженосец, иначе называемый сержантом, мог быть и благородного и неблагородного происхождения. Среди остальных участников копья могли быть и солдаты-наемники.

Мануэля не надо было уговаривать. Он был только рад такому повороту событий.

Саламанкский идальго отметил про себя, что Энтре-Риос ни словом не обмолвился о том, что во время сражения Мануэль спас его от неминуемой гибели. Видимо, на войне взаимопомощь и спасение жизни товарища были вполне обычным и ожидаемым делом.

Наутро Мануэль стал командовать рыцарским копьем, поселившись в том же шатре, где располагался его новый приятель.

Вечером следующего дня молодой Фуэнтес с двумя всадниками из своего отряда, преодолев изрядное расстояние, нашел место расположения саламанкского ополчения. На участке пустыря между двумя длинными шатрами они обнаружили компанию пехотинцев, сидевших вокруг костерка. Ночь, как обычно в этих горных краях, была прохладной. Солдаты грелись у огня, передавая друг другу бутылку вина, и вели неторопливый разговор.

— Говорят, ее высочество приняла обет не снимать нижней рубашки до тех пор, пока мы не войдем в город, — сказал на леонском наречии рябой солдат, на что несколько человек откликнулись заинтересованным хмыканьем неопределенного содержания. Было совершенно очевидно, что, если бы речь шла не о королеве, комментарии были бы более красноречивыми.

«Если это правда, то как она терпит грязь и запах?» — подумал Мануэль, вспоминая с тоской свои ежедневные омовения в доме Хосе Гарделя.

— Да это было не здесь, а во время осады Басы, — возразил другой. — Я там был и хорошо помню, что ходили точно такие же разговоры.

— Вот ведь молодняк, — беззлобно проворчал по-кастильски коренастый бородач лет пятидесяти, перемешивая прутиком угли в костре, отчего они вспыхивали, как светлячки. — Им только дай почесать языком. Все эти истории про рубашку королевы и выдумывают такие, как вы, а потом сами же начинают в это верить.

Тема нижнего белья доньи Исабель не могла получить развития, ввиду неприкосновенности образа главной героини, и обсуждение начало уже было угасать, когда рябой опять заговорил (похоже, он считал себя обязанным подбрасывать хворост в костер общих бесед):

— До сих пор нам не особенно достается в этой осаде. Что ни день — поединки между рыцарями. Нас, простых крестьян, почти никто не трогает. Если так будет продолжаться, можно надеяться, что вернемся домой в целости и сохранности.

— Так продолжаться не будет, — проговорил чей-то голос с шепелявым галисийским акцентом, напоминавшим португальский язык. Что делал его обладатель среди выходцев из Саламанки? Просто подсел, как и Мануэль со своими солдатами? — Вот и в Малаге поначалу было то же самое. А потом такой начался ад, господи помилуй! Столько народу там полегло…

— А что сделали с жителями города после его падения? — спросил рябой.

— Тех, что сумели собрать деньги и откупиться в течение восьми месяцев, поселили в отдельный квартал и запретили покидать его. Остальных продали в рабство, и таких было видимо-невидимо. Королева дарила невольников-мавров придворным дамам, король посылал их в дар своей сестре, неаполитанской королеве, а также его святейшеству папе в Рим, многих невольников подарили военачальникам и грандам.

В воздухе плясали недолговечные искры от костра.

— После взятия Малаги герцог Кадисский отправил нас брать крепость Орсуну, — сказал тот, что воевал под Басой. — Им сразу предложили: или сдавайтесь, или всех перебьем. Они решили сдаться, но попросили, чтобы им предоставили такие же условия, которые получили мавры из Малаги. Видимо, думали, что жителям Малаги дадут какие-то привилегии. Король обещал выполнить их просьбу. Их всех перевезли в Малагу и продали в рабство вместе с остальными.

Слушатели засмеялись.

— Да, его высочество всегда держит свое слово, — сказал рябой, и это его замечание вызвало новый взрыв хохота.

— То же самое сделают и в Гранаде, — уверенно произнес чей-то совсем молодой голос.

— Ну, это вряд ли, — проговорил коренастый бородач. — Эмир Боабдил не такой упрямый безумец, как Хамет ас-Сегри, который правил Малагой. К тому же Боабдил в те дни оказал дону Фернандо большую услугу. Когда его родной дядя Абдалла аз-Загал отправил на помощь маврам Малаги войско из Гуадикса, гранадский эмир выслал ему навстречу целую армию и наголову разбил его. Тогда Боабдил был нашим союзником. Возможно, их высочества в память о той услуге отнесутся к нему великодушно. Хотя, конечно, многое зависит от того, насколько упорно он будет сопротивляться.

— Как же он мог предать своих?

— Правитель Малаги не был для него своим. У них там застарелая вражда между двумя правящими родами — ас-Сегри и Абенсеррахов.

— Они друг с другом обращаются как звери, поэтому мы их и побеждаем, — заключил рябой. — Это же надо: послать войска против собственного дяди.

— Подумаешь, дядя! Этот Боабдил сверг с трона родного отца. Чего уж тут про дядю говорить…

— Одно слово: мусульмане…

Мануэля позабавили эти слова. Сказавший их, видимо, искренне верил, что в среде христианских правителей никогда не бывает междоусобиц и внутрисемейных войн за обладание престолом. Как будто до воцарения доньи Исабель Кастилию не сотрясала гражданская война между нею и ее племянницей Хуаной Бельтранехой [27] .

27

В 1475–1479 гг. в Кастилии шла война за престол между сторонниками Хуаны Бельтранехи и Изабеллы (Исабель). Неоднозначность вопроса о престолонаследии была связана с тем, что король Энрике IV, отец Хуаны и брат Изабеллы, несколько раз лишал свою дочь наследства, а затем снова восстанавливал ее в правах. К началу войны Хуана стала королевой Португалии, выйдя замуж за короля Алфонсу V. В решающей битве при Торо войска Фердинанда (Фернандо) Арагонского, супруга Изабеллы, разбили сторонников Хуаны и их союзников-португальцев.

Становилось поздно, и многие уже покинули собрание возле костра. Потихоньку стали вставать и остальные. Мануэль подошел к бородачу и тихо произнес:

— Вижу, ты успел основательно разобраться в гранадских делах, Пепе.

Тот обернулся и, не веря собственным глазам, вскрикнул от радости.

— Дон Мануэль! — Он бросился вперед, словно собираясь обнять Мануэля, но сдержал свой порыв. Пепе Крус воспитывал Мануэля с самого детства и в иных обстоятельствах мог бы в порыве чувств обнять своего господина и даже назвать его детским именем, но, конечно, не в присутствии посторонних.

Мануэль сам с теплотой обнял верного слугу.

— Господи, святой Иаков Компостельский, Иисус и Мария! Какое же это счастье, что вы живы, дон Мануэль! — Пепе не мог успокоиться. — Как это было ужасно, когда вы потерялись! Я ел себя поедом, что недосмотрел. Не мог даже представить себе, как рассказать об этом вашей матушке.

— Как тебе удалось выбраться из Талаверы?

— Когда вернулся в трактир, там стоял страшный шум. Люди кричали про дворянина, который защищал иудействующего маррана, и собирались ехать за ним в погоню. Трактирщик тихо отвел меня в сторонку и посоветовал убраться как можно скорее, пока горожане не прознали, что я ваш слуга. Оказывается, это с вами все они хотели свести счеты. Дон Мануэль, — Пепе с надеждой смотрел на него, — скажите, ведь это все ерунда? Не могли же вы на самом деле защищать того вероотступника?