Ордин-Нащокин. Опередивший время

В 1673 году посол Виниус докладывал из Англии: «Правление английского королевства или как общим именем именуют Великой Британии, есть отчасти монархиально (единовластно), отчасти аристократично (правление первых людей), отчасти демократно (народоправительно). Монархиально есть потому, что имеют англичане короля, который имеет отчасти в правлении силу и повеление, только не самовластно. Аристократно и демократно есть потому: во время великих дел, начатия войны или учинения мира, или поборов каких денежных, король созывает парламент или сейм. Парламент делится на два дома: один называют вышним, собираются сенаторы и шляхта лучшая изо всей земли; в другом собираются старосты мирских людей всех городов и мест, и хотя что в вышнем доме приговорят, однако без позволения нижняго дома совершить то дело не возможно, потому что всякие поборы денежные зависят от меньшаго дома. И потому вышний дом может назваться аристократия, а нижний демократия. А без повеления тех двух домов король не может в великих делах никакого совершенства учинить» [52] . Хотя сообщения «Курантов» доходили лишь до узкого круга лиц, они играли важную роль в распространении на Руси информации о жизни других стран, о их государственном устройстве и культуре.

52

Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Т. 12. С. 247–248.

* * *

Возглавив Посольский приказ, Ордин-Нащокин не оставил давнюю свою мечту о создании русско-польского союза. После заключения Андрусовского перемирия русское правительство планировало созвать в июне 1668 года в Курляндии посольский съезд, куда предполагалось пригласить не только русских и польских, но и шведских представителей. Главной темой должны были стать вопросы торговли, а именно снятие вызванных войной наслоений, препятствующих свободному движению товаров и людей между странами. По мысли Ордина-Нащокина, такие посольские съезды должны были проводиться постоянно, чтобы оперативно решать возникающие проблемы. Другой задачей съезда в Курляндии была подготовка «вечного мира» с Речью Посполитой. Для посредничества в переговорах был приглашен бранденбургский курфюрст Фридрих Вильгельм I. Глава Посольского приказа предполагал, что съезду удастся, наконец, установить на востоке Европы прочный мир и сделать реальностью союз славянских государств против общих врагов — турок на юге и шведов на севере.

Однако в дело вмешались непредвиденные обстоятельства: король Ян Казимир, готовившийся к отречению от престола, не стал посылать делегатов в Курляндию, а пригласил русских послов в Варшаву. Узнав об этом, от участия в съезде отказались шведы. Тем временем у Алексея Михайловича снова ожили мечты о польской короне — пусть не для себя, а для сына (который вскоре умер в возрасте пятнадцати лет). Ордин-Нащокин решительно выступил против этих планов. Ему в подробностях была известна история прежних попыток призвать русского царя на польский престол. Он, как никто другой, предвидел последствия этой провокационной затеи, главной целью которой было выиграть время, избавить Польшу от войны, вести которую страна была не в состоянии. Нащокин был убежден в том, что сделать Польшу и польский престол подвластными русскому царю не удастся. Исходил он из знания уходивших в историю традиций, особенностей национального характера, остроты межрелигиозных противоречий, становившихся по своей сути причиной военных конфликтов. По его мнению, в интересах двух народов следовало заключить союз двух независимых славянских государств, что послужило бы достижению общих стратегических целей, способности совместно противостоять внешней агрессии со стороны Швеции и османской Турции.

Тем не менее старая политическая авантюра, несмотря на уроки прошлого и разумные предостережения, снова трансформировалась в программную цель государственного значения. Ссылаясь на давние договоренности, так и не получившие продолжения, Ордину-Нащокину было поручено напомнить полякам историю вопроса и внести в повестку дня вопрос о кандидатуре русского царя при рассмотрении вопроса о судьбе польского престола. Окружение Алексея Михайловича посчитало, что именно Нащокин должен отправиться в Варшаву на выборы короля, хотя знало, насколько иначе он видел будущность русско-польских отношений. Соображения о путях примирения с Речью Посполитой и вариантах территориального размежевания, которые Нащокин обосновывал в своем проекте, Алексей Михайлович в свое время решительно отверг: «Эту статью отложили и велели выкинуть, потому что непристойна… Собаке недостойно есть и одного куска хлеба православного: только то не по нашей воле, а за грехи учиниться. Если же оба куска святого хлеба достанутся собаке — ох какое оправдание примет допустивший это? Будет ему воздаянием преисподней ад, прелютый огонь и немилосердные муки. Человече! Иды с миром царским средним путем, как начал, так и кончай, не уклоняйся ни направо; ни налево; Господь с тобой!»

За этой тирадой проступала суть религиозной непримиримости благочестивого царя, угрожающего «немилосердными муками», какие ожидали отступника. Ордину-Нащокину, отправлявшемуся в Варшаву, предписывалось, не затрагивая других вопросов, убедить польский сейм перевести в практическую плоскость предложение об участии русского царя в решении судьбы польского престола. Заслуживающие доверия источники предостерегали Нащокина: роль русских в этом конкурсе закончится для них публичным унижением. Их предложение потерпит фиаско, поскольку сопредельные государства: Франция, Бранденбург, Австрия — были явно предпочтительнее. Процедура рассмотрения кандидатур и последующего голосования открывала сенаторам возможность заработать на государствах-претендентах. Внимания к себе, денежных подношений-взяток требовал каждый из голосующих членов сейма, но результат голосования при этом не был гарантирован. Предположения Нащокина совпадали с мнениями его конфидентов. «Польскую корону перекупит тот, кто больше выложит денег», — писал он царю, опровергая ложные конъюнктурные рекомендации дьяков Посольского приказа, подыгрывавших честолюбивым настроениям царя. Тем временем перспектива голосования в польском сейме подавалась царским окружением как исключительно благоприятная по своему исходу.

Ордину-Нащокину предписывалось отправиться на заседание сейма в Польшу. Вместо того чтобы подчиниться, он выдвинул возражения, связанные не только с бесперспективностью самой затеи, но и с теми проблемами, которые неизбежно возникнут в случае ее осуществления. При внимательном рассмотрении «конкурсных условий» окружение Нащокина нашло 21 причину, по которым ни царь Московский, ни его сын не могли быть избраны на польский королевский трон. Однако главное препятствие состояло в том, что претендент должен был принять католическую веру. Понимая всю бесперспективность этой затеи, глава Посольского приказа планировал все-таки использовать ее для продвижения своей давней идеи о польско-русском союзе. С этой целью он в октябре 1668 года отправил из Митавы письмо польским сенаторам, где предлагал им собраться в Киеве, не дожидаясь очередного продления условий Андрусовского перемирия. «Ныне тому есть удобнейшее время, — писал он, — съехався в Украине, преступные народы в покорение привестъ… а от соседей несмирительных бес продолжения отлучных учинить и утвердить, Если два государства заключат договор о союзе, то турок и хан имут страшны быти… и которое християнство за Днепром, волохи и мултяне, всегда желающие междо Великою Росиею и Короною Полскою христианского союзу и нерозорванного умирения, будут в надежде радостной пребывать и прежнее насилие от турка, нашим союзом уволнятца» [53] .

53

Флоря Б. Н. Внешнеполитическая программа А. Л. Ордина-На-щокина и попытки ее осуществления. М., 2013. С. 433.

Однако поляки на это письмо не ответили: все их внимание было поглощено предстоящими выборами короля. Между тем враги Нащокина использовали его предложение о переговорах в Киеве как еще одно доказательство ошибочности его политики. Наслушавшись их, царь начал посылать дипломату в Митаву письма, где возражал против переговоров с поляками в Киеве, утверждая, что это может привести к потере города: «Не пустить полских послов в город нельзя, а пустить — потерять Киев, поляки безлюдны не пойдут, а выбивать их трудно». Ему также запрещалось проявлять на будущих переговорах (где бы они ни проходили) излишнюю самостоятельность — царь явно опасался, что Нащокин может пойти на слишком большие уступки полякам. Не дремали и шведские агенты, постоянно обвинявшие боярина во враждебности своим интересам. В этом контексте его поездка в Курляндию трактовалась как подготовка военного вторжения с целью «у шведа взять Корельскую и Ижорскую землю». На самом деле таких планов у главы Посольского приказа не было; в ответе царю он указывал, что «шведы сами на нас вины кладут в торговых промыслах и в разоренье от литовских людей».

Весной 1669 года глава Посольского приказа выехал в Мигновичи на очередной съезд польских и русских послов. Поскольку польские представители задержались из-за выборов короля, ему было предписано вернуться в Москву, чтобы согласовать с царем вопросы, которые следовало обсудить на переговорах. В ответном письме дипломат по своей привычке стал жаловаться и просить об отставке. «Не знаю, — писал он царю, — зачем я из посольского стана к Москве поволокусь… Послов ли мне дожидаться? Или на время в Москву ехать? Или впрямь быть отставлену от посольских дел?» [54] Тем не менее ему пришлось приехать в Москву и дать ответ на обвинения, выдвинутые его недоброжелателями. Его, в частности, обвиняли в том, что он защищает интересы поляков на Украине, что он рассорился со шведскими дипломатами, что он небескорыстно покровительствует начальнику почт Леонтию Марселису и т. д. По всем этим вопросам ему пришлось давать развернутые письменные объяснения, и было ясно, что на этом дело не кончится.

54

Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Т. 12. С. 249.

Тем временем в июне в Польше был избран, наконец, новый король. Как и предполагал Ордин-Нащокин, исход дела определили деньги. Выбор был сделан в пользу польского магната Михаила-Корибута Вишневецкого, проложившего, как тогда говорили, «путь золотом» к заветному месту. Огромные владения рода Вишневецких на Украине были захвачены восставшими казаками, что делало нового короля непримиримым врагом Руси. Своих враждебных намерений не скрывала и Османская империя; в начале 1669 года ее ставленник, гетман Петро Дорошенко, убил в сражении левобережного гетмана Брюховецкого и захватил почти всю Левобережную Украину. Вскоре султан издал указ о принятии в подданство всех украинских земель. Это требовало объединения усилий Руси и Речи Посполитой, которого всеми силами добивался Ордин-Нащокин. Однако его переписка с польскими дипломатами не имела успеха, поскольку они называли условием союза вывод русских войск из Киева. Тем временем внимание русского правительства было отвлечено ширившимся на Волге и Дону восстанием Степана Разина. Ордин-Нащокин, как поборник самодержавия, не испытывал никаких симпатий к восставшим, как и к буйным украинским казакам. Его желание поскорее добиться прочного мира и союза с Польшей было обусловлено еще и страхом перед «бунташной» народной стихией.

В сентябре Ордин-Нащокин отправился в Андрусово для намеченной заранее встречи с польскими комиссарами Я. Гнинским, Н. Тихановецким и П. Бростовским. Переговоры проходили на фоне турецко-татарского нашествия на Украину и нападения гетмана Дорошенко на русское Левобережье. По Андрусовскому договору в этом случае поляки должны были прийти на помощь Руси, но они медлили, что дало Ордину-Нащокину основания отложить передачу польским властям Киева. В ходе переговоров возникла идея организовать в Киеве встречу русских и польских представителей с послами Турции и Крыма, куда не пригласили представителей украинской старшины. Это вызвало отрицательное отношение последних — они заподозрили, что Москва и Варшава собираются решить судьбу Украины без их участия. Вдобавок казаки узнали, что Ордин-Нащокин обещал польскому королю прислать для их усмирения воинственных калмыков, недавно поселившихся на Волге и вступивших в подданство русского царя. После этого новый левобережный гетман Демьян Многогрешный начал тайные переговоры о примирении с Дорошенко и турками. Параллельно верхушка украинской церкви, подчинявшейся Вселенскому патриарху Константинополя, отказалась от предложения Нащокина перейти под юрисдикцию Московского патриархата. Фактически малороссийское направление русской дипломатии оказалось провалено, и «доброжелатели» сразу же обвинили в этом главу Посольского приказа.

В ноябре по царскому указу он был отстранен от руководства Малороссийским приказом и заменен на этом посту любимцем Алексея Михайловича Артамоном Матвеевым. А 10 декабря на посольский стан в Андрусове прибыл начальник московских стрельцов Юрий Лутохин, передавший категорическое требование царя — не вести переговоров о мире до приезда польских комиссаров в Москву, не решать самостоятельно вопросы отношений с казацкой старшиной, не приглашать турецких и татарских послов на переговоры в Киев. К тому времени Нащокин успел провести переговоры с поляками и добиться от них отсрочки передачи Киева, что позволило ему утверждать в Москве, что этот город передан Руси «навечно». Дальнейшие переговоры в условиях резкого ограничения полномочий посла теряли смысл, и 15 марта 1670 года Ордин-Нащокин возвратился из Мигновичей в Москву, где отсутствовал почти год.