Орел и Ворон
Шрифт:
Не лица это – хари чудовищные!
И как-то разом мне вспомнились все небылицы московитов про лесную нечисть, покуда липкий страх сковал тело…
Между тем стрелец, выпустив из рук увесистый шмат сала и котомку с хлебом, громко воскликнул, разгоняя оцепенение:
– Ты смотри, немец, нечисть! Ну а я вас сейчас крестным знамением…
Сотник размашисто перекрестил уже бросившихся к нам духов, даже не попытавшихся при этом замедлиться, а после резко гикнул, посылая коня вперед, и одновременно с тем выхватил саблю!
– Стреляй, Себастьян! Ряженые это!
Ну конечно…
Злобно оглянувшись в поисках удравшего и уже спрятавшегося где-то старика,
– Справа оборону держи!!!
Предупредив соратника, я поравнялся с ним, поочередно разрядив в атакующих оба пистоля, – с пяти шагов не промахнулся ни разу! После чего, ругнувшись на собственную расточительность, бросил разряженные самопалы на землю. Нет времени прятать их в кобуры! Выхватив палаш, резко натянул удила влево, и конь крутанулся, снеся крупом одного из разбойников… В то время как я наотмашь ударил тяжелым клинком по нацеленному в голову колу! Мельком отметив, что из него торчит длинный-предлинный штырь – годендаги это, значит, а вовсе не просто палки… Довольно опасное оружие! Но мне удалось его парировать, пусть и не так ловко, как сотнику… А ответным выпадом я все-таки дотянулся до вражеского лица самым острием клинка, и поганец безмолвно рухнул наземь. Сквозь смятую берестяную маску ряженого обильно проступила кровь…
Потянув из кобуры третий пистоль – отцовский! – я едва не потерял равновесие от резкого скачка Стрекозы! Но сзади тут же раздался громкий вопль… Мельком оглянувшись, я увидел распластавшегося на земле разбойника, сбитого до того лошадиным крупом, дергающегося и подвывающего от боли. Вот дела! Выходит, кобыла ударила задними копытами в грудь поднявшегося было татя…
Однако князь Михаил точно знал, каких скакунов нам дать в дорогу!
Последний из моих противников бросился наутек, разглядев третий самопал в моей руке. И я, сплюнув от досады, развернулся к стрельцу, лихо отбивающемуся от двух воров с саблями! Краем глаза заметив тело распластавшегося на земле разбойника с раскроенным черепом и выпущенным из рук годендагом…
Клинок молнией сверкнул в руке товарища, парируя очередной удар, после чего Тимофей резко натянул поводья, поднимая свою лошадь на дыбы! И последняя, черная как смоль кобыла по прозвищу Уголек (вот с ее прозванием все как раз понятно!), послушно поднялась на задние ноги… Одновременно с тем обрушив передние копыта на лицо ближнего разбойника! Того аж отбросило в полете…
Не жилец. Явно не жилец.
Второй тать вновь вскинул саблю и отчаянно рубанул, целя по бедру стрельца. Но тот умело подставил под вражеский клинок свой собственный, развернув его острием к себе, и шамшир ряженого словно соскользнул по лезвию сабли Тимофея… После чего Орел практически без замаха обрушил встречный удар на беззащитную шею врага!
И практически одновременно с тем грянул третий выстрел…
Пуля, выпущенная из отцовского пистоля, сбила с ног последнего разбойника. Этот тать подхватил кол убитого ранее соратника и вознамерился воткнуть венчающий его штырь в спину стрельца! А самое главное, паршивца я заметил уже в последний момент: еще чуть-чуть, и остался бы без соратника…
Мы с сотником замерли на месте, тяжело дыша и оглядываясь по сторонам. Хитрого деда, заговорившего нам зубы и подведшего под засаду, уже и след простыл.
Вовремя он! А то бы я
с него спросил за этакую подлость…Неожиданно Орел хохотнул:
– Слышь, немец, а ведь рубишься ты не очень сноровисто.
Это он что, видел, как я отбиваю вражеский укол?! И когда разглядеть-то успел, филин ушастый!
– Зато стреляю отменно! Если бы не мой выстрел, тебя бы на штырь нанизали, и пел бы ты сейчас уже совсем другие песни!
Тимофей, посмотрев на разбойника, поверженного третьим выстрелом, только ухмыльнулся:
– За то благодарствую, Себастьян! Ладно… Я тут сало выронил и хлеб, поднять нужно, покуда не стемнело. У тебя все цело?
– Шайсе!!!
– Чего ты?
– Да пистоли выронил…
Первым соскочив со Стрекозы, я кинулся к примерному месту, где мог выронить пистоли, и спустя несколько мгновений облегченно выдохнул, обнаружив оба самопала. Между тем стрелец, подобрав оброненную еду, поравнялся с уже затихшим разбойником, сбитым с ног копытами моей кобылки, и с тяжелым вздохом перевернул того ногой на спину.
– Посмотрим, кто у нас тут…
Московит подозрительно замолчал, в то время как я поспешил к лошади, желая побыстрее зарядить пистоли – мало ли, может, у этих убийц есть лагерь неподалеку, а в нем подмога?! И старик за ней и побежал?
– Ну?!
– Подковы гну!
Стрелец, несколько мгновений разглядывающий убитого, ответил раздраженно, после чего продолжил уже чуть спокойнее:
– Хрен его знает, кто такие, но очевидно, что лихие люди, нацепившие маски берестяные, чтобы страху на путников нагнать. Дед у них вроде как передовой отряд был – встречает, отвлекает и дает оставшимся внезапно напасть… Но опыта у них было мало и оружием владели так себе. Однако же неизвестно, сколько душ христианских на их счету… Нам еще повезло, что лошадей тати хотели поберечь: если бы по ним били кольями, обоих бы и ссадили в самом начале. А уж с земли мы бы не поднялись – просто не успели бы…
По спине невольно пробежали мурашки. У меня с детства живое воображение и богатая фантазия…
Сотник вдруг раскатисто засмеялся. Я удивленно взглянул на него, но мой товарищ так заразительно зашелся в хохоте, что и я не удержался от смешка:
– Ты чего, Тимофей?
– Уха-ха-ха… Немец… Ой не могу… Неме-е-е-е-ец!
– Ну чего?!
Московит поднял на меня глаза, кривя рот в смехе:
– Да шутейку придумал… Крестное знамение хорошо, а крестное знамение и добрая сабля – еще лучше!
Я вновь хохотнул, оценив юмор товарища, после чего отметил:
– Боюсь, друг мой, ее смогу понять только я, ибо знаю предысторию.
Сотник немного успокоился – видимо, со смехом его отпускало напряжение недавней схватки, – после чего, чуть помолчав, произнес:
– Ну, тогда пусть будет так: доброе слово хорошо, а доброе слово и вострая сабля – еще лучше!
Ободряюще кивнув, отдавая должное таланту своего спутника, я добавил:
– Можно заменить саблю на пистоль, и тогда вообще жизненно получится.
– Но-но, рейтар! Ты сабельку-то не трогай!
После чего Тимофей неожиданно посерьезнел:
– Но вообще, спасибо тебе еще раз. Прикрыл спину, выручил.
Мне осталось лишь ободряюще улыбнуться соратнику, после чего я все-таки не удержался от восхищенного возгласа:
– Но как ты их крестом-то, а?! Я так и вообще обмер от страха!
– Ага! Да я сам чуть портки не обделал!
Мы вновь дружно грянули хохотом, оставляя пережитое в прошлом…
Между тем где-то в глубине чащи в очередной раз крикнула птица и вновь зашумел ветер в кронах деревьев.