Орхидея в мотоциклетном шлеме (сборник)

Мало ли что…

Горы шутить не любят.

Вот и в тот раз…

Я тогда только-только к этому ручью хоть как-то приспособился.

Уж очень необычный рельеф, фактически без «обраток».

Да и вода высокая.

С поверхности форель брать – напрочь отказывалась.

Пришлось снимать «сбируллино», ставить «мокрую» муху и огружать ее как следует.

Через некоторое время начались осторожные поклевки.

По впечатлению – прямо «со дна».

И тут – защелкал сигнал вызова.

Я выматерился.

Вынул, балансируя на камне, рацию из кармана.

– Да, – говорю, – слушаю. Что случилось?

– Херня, – отвечает, – случилась, Дим…

И замолкает.

Голос – внешне спокойный, но чувствуется – только внешне.

Серега в горах – парень опытный, куда опытнее меня.

Альпинист, мастер спорта.

Зря такими словами разбрасываться не будет.

– А поподробнее? – спрашиваю.

– А поподробнее, – говорит, – голую скалу видишь?

– Вижу, – отвечаю. – С полкилометра выше меня по течению…

– Ага, – констатирует удовлетворенно. – Вот я как раз под ней и валяюсь. Ничего серьезного, но ногу, кажется, все-таки сломал…

– Твою мать, – выдыхаю обессилено.

А что тут еще скажешь?

Мы сюда два полных дневных перехода шли.

А до этого почти четыре часа от ближайшего егерского кордона на «Уазике» пробивались.

Не ближний свет.

«Уазик» нас, кстати, – только через неделю там ждать будет.

Внизу.

На контрольной точке.

Значит – пешком…

Сначала туда, потом обратно.

За ним, с помощью, которую еще найти надо…

Ой, мама…

– Сейчас, – говорю, – выхожу к тебе. Жди.

А что делать?!

Когда я его нашел, он улыбался бледными от боли губами.

– Херня, – говорит, – Дим. Я кажется, ошибся. Ты, конечно, посмотри, но перелома, похоже, нет. Вывих сильный, растяжение – имеют место быть. А кости вроде целы, напрасно я паниковал. Если так – то идти смогу, а это главное…

Киваю, соглашаясь.

Мне, конечно, – два рюкзака тащить, да и его самого время от времени.

Но это проще, чем вниз-вверх бегать, да еще за идиота этого переживать: как он там, один в лагере…

А если что не так?!

Бррр…

– Ты, – спрашиваю, – откуда летел-то?

Руку поднял, показал на уступ прямо над нами.

Я прикинул – метров двадцать будет.

Чтоб для городского человека было понятно – примерно шестой этаж.

Это если в доме потолки высокие…

Хорошо, что кусты внизу, а не осыпь.

Или, того хуже, – обломки какие острые. Участок реки-то скалистым можно назвать…

– Ну, ни хрена себе, – вздыхаю.

– А ты как думал, – улыбается.

Угу.

Ты б на себя в зеркало посмотрел, думаю.

На лице – ни кровинки…

Посмотрел его ногу – кости, вроде, и вправду целы.

Но вывих такой, что…

А-а-а…

Махнул рукой, взялся поудобнее за ступню.

– Терпи, – говорю.

Он губу прикусил, кивнул.

Я примерился, дернул.

Как он не заорал – до сих пор не понимаю.

Отдышались.

Я ему ботинок аккуратно ножом подрезал, снял.

Содрал носок.

Нда, опухло серьезно…

Достал из нарукавного кармана штормовки пузырек с йодом и бинт, сделал «сеточку», потом перетянул покрепче.

Он – опять не кричал, только стонал сквозь зубы.

Да капли пота на лбу выступили.

Крупные.

Я засунул себе в рот две сигареты, прикурил, одну ему в зубы вставил.

Подымили.

– Ну что, – говорю, – пойдем?

– Пойдем, – кивает.

До лагеря добрались уже в сумерках. Он, по-моему, пару раз терял сознание от боли.

Но – дошли.

Я сбегал на речку, притащил свой спиннинг, рыбацкий рюкзачок и дохлый, врать не буду, улов.

Наловился.

Ага…

Приготовил ужин.

Заставил его съесть миску гречневой каши и напоил сладким чаем.

Ночью он несколько раз, забываясь, стонал от боли, но утром выглядел уже почти прилично.

Даже опухоль на ноге чуть-чуть спала.

Значит – все правильно делаем.

Собрал лагерь, распихал все по рюкзакам, еще раз осмотрел его ногу, новую «сеточку» йодом нарисовал, перебинтовал.

– Значит так, – говорю, – Серег. Играем с тобой в Чебурашку и крокодила Гену. Помнишь: «Я понесу вещи, а ты понесешь меня»?

– Помню, – усмехается. – Посох мне вырежи, так легче будет…

– Посох, – вздыхаю, – это само собой…

Тронулись.

Несмотря на то, что шли вниз, а не вверх, до вечера сделали только половину дневного перехода.

Да еще и нога у него опять опухла.

Беда.

Палатку ставить не стали, я по-быстрому сварил ужин на костерке, потом засунул его в спальник, залез в свой и моментально отрубился.

Устал.

За ночь опухоль на его ноге опять спала.

Да и сам он сказал, что спал почти нормально, на удивление.

Я сбегал, умылся в ручье, мы позавтракали и пошли дальше.

…Видимо, мы немного ошиблись с выбранным темпом.

Да и, к тому же, чем ниже мы спускались, тем сильнее припекало жаркое южное солнце.

Короче, к обеду вымотались так, что на ногах не стояли.

Правда, прошли – прилично, даже местность почему-то не очень знакомой показалась.

Решили, что – хорош.

Нашли живописную полянку рядом с древним, на удивление отлично сохранившимся дольменом, я кое-как разбил что-то похожее на лагерь, развел костерок, сбегал к реке за водой.

– Как ты, Серый? – спрашиваю.

– Да вроде ничего, – отвечает. – Только устал как собака на одной ноге-то скакать…