Ормхеймский Бастард

1

В Аравинте горели летние костры. А в черном саду Мэнда мечутся черные тени.

Арабелла помнила ту крышку погреба над головой. И орду врагов — еще выше. Только тепло рук Грегори и Вита тогда спасало от безумия. Только их намертво сцепленные ладони. И теплое дыхание во тьме,

А теперь рядом — один Вит. А в саду темные тени ждут гостей. Но не хозяев. Тех здесь уже нет. Здесь теперь не осталось живых.

Арабелла опоздала всего на несколько часов. Приди посланцы короля сейчас — ледяные стражи спасли бы людей. Но при свете дня они — почти бессильны.

Зато сейчас — полны сил. Когда уже не нужно никого спасать. Зато вполне можно уничтожить.

Например, встретить здесь. И предупредить.

А затем — окружить кольцом.

Не было смысла сюда лезть. И как же невозможно сейчас просто уйти.

Ни потому, что это трусость, ни потому, что не отпустят. Что бы ни приказала мэндская соперница Анжелика — послушают Дети Ночи ее, а не то ли гостей, то ли пленников. А сейчас они выкуривают Змей. Спасение опоздало, но не месть.

А незваные гости побудут зрителями. Слушателями.

Шорох позади едва не вырвал крик. Вит крепче сжал ее руку. А Белла-то еще считала себя смелой!

Но Ледяные передвигаются бесшумно. Скользят.

Кроме них, здесь двое живых и четыре клинка. Конечно, идти в последний бой Арабелла предпочла бы с Грегори. Но раз его сейчас здесь нет — может, хоть выживет?

Нет. Трое живых.

Двое — спина к спине. Белла и Вит. Кого бы не подпустили к ним Дети Ночи — мало ему не покажется и от горячих.

Бояться здесь нужно не смерти, а королевского плена. А уж от него-то с наступлением сумерек новые союзники спасут. Пока не сожрали сами.

Впереди — Змеи и их холуи, позади — Дети Ночи. А где-то рядом шуршит… кто? Мэндское безумие захлестнуло теплые огни Вальданэ. Свет дней и пламя закатов, костер во дворе и тепло камина. Любовь, дружбу и покой.

Холод, холод — здесь кругом только холод. Посреди лета и обычно теплой осени.

И страх.

— Вы — люди?

Еле-еле слышный шепот. Да, обычный человек из плоти и крови здесь — редкая драгоценность. И предмет охоты. Всех и каждого, кто не люди.

Арабелла склонилась над невезучим мальчишкой. Куда невезучее ее самой. Она худо-бедно прожила гораздо дольше. А в его годы у нее еще была не только мама, но и живой папа. И благополучная жизнь в Вальданэ.

— Пожалуйста… мне велели прятаться… но я больше не могу…

Велели?! Сколько часов он пролежал в темном шелестящем саду? В двух шагах от убийц и похитителей? Ожидая сумерек… и того, что приходит с ними. И зная, что в дом теперь нельзя. А для Детей Ночи он — всего лишь пища. В таком возрасте к себе еще не берут. Дети Ночи ведь уже не растут и не взрослеют.

Предупредил Арабеллу холод. Вит немедленно заслонил ее. И мальчика.

И второе Порождение Ночи обошло их вокруг. Столь же юное, прекрасное… и отталкивающее.

— С нами не воюют.

— Вы сказали, что не враги, — опередил Беллу Вит.

Она бы прошипела что позлее.

— Не враги. Нам нужен мальчик.

— Нет! — оскалилась Арабелла. — Вы забыли? Он — брат вашей Анжелики.

— И брат нашей Княгини. Он нужен нам для смерти, но не своей. Мы вернем его живым.

— Мы пойдем с ним, — вновь успел раньше Вит.

— Хорошо. Ты его прикроешь.

— Мы оба прикроем! — Арабелла свободной рукой крепче прижала ребенка.

— Хорошо, оба.

— Зачем он вам? — Вит решил быть до конца миролюбивым?

— Не волнуйтесь, — улыбка Дитя Ночи приятнее не сделала. — Кто-то же должен открыть дверь в дом. Еще живые Змеи наконец поняли, что в сад им нельзя.

— Давайте, я открою.

— Нет, воин. Ты не жил здесь и не можешь позвать в гости. Юный брат нашей Княгини и брат ее сестры, ты хочешь отомстить за своих?

2

Летние и Зимние дворцы Лютены, счастье Вальданэ, чопорность двора дяди Георга. И ужас, пропитавший статуи химер и грифонов еще на площади у входа во дворец владык Мэнда.

Особняк графа Валентайна просто лучился теплом и счастьем — в сравнении с этим. И там было безопасно. По крайней мере — от его хозяев.

Когда-то так же билось сердце перед самым первым балом. Когда бояться было нечего. И дядя Арно, и Алексис прикроют и алое платье, и гнев отца, и трусость матери.

Дядя Арно, где ты?

Именно этого Кармэн ждала так долго? Вот этого?

Ждала она королевской аудиенции. И была готова соблазнить короля. Или позволить соблазнить себя.

Готова сдаться даже насилию — если другого выхода нет.

Вот она, аудиенция. И вот он, король. Соблазняй. Или сдавайся.

Любимый бордовый бархат платья — как красивая обертка. На выставленном в витрину товаре.

Но даже так Кармэн для этой комнаты — чересчур одета. При всём ее довольно смелом декольте и рубиновом колье.

— Итак, Кармэн Ларнуа… Вальданэ. Знаменитая Кармэн. Настолько знаменитая, что я успел усомниться: не поздновато ли приглашать ее в свой альков?

Не настолько ли она — стара и потаскана?

— Ну и как? — усмехнулась герцогиня. — Опоздали?

— До конца станет ясно, когда разденешься, — вернул король усмешку. — Есть ли еще в тебе то, ради чего сходило с ума столько героев и красавцев? В том числе, твой любовник-мятежник… как его? На сколько он был тебя моложе?

— На вечность.

— На восемь или девять лет, кажется.

Сплошные «кажется» и «как его». Впадаешь в маразм, твое герцогское величество?

— На сколько моложе вас эти девочки?

— Ты про нее? — небрежно ткнул он пальцем в блондинку. В ярости факелов блеснули кольца.

Ало-багровый отблеск крови на светлых локонах. Огонь, рубины… кровь.

Кармэн все-таки оделась в тон комнате. И дворцу. Потому что всегда считала алый цветом жизни.

— Или про нее? — Бронзовая грива лишь оттенила рубины. Заблестела… благороднее. Неожиданно — для голой красотки на ковре. — Всего лишь однодневки. Проживают свою мотыльковую жизнь в услаждении своего короля. Или, может, про нее?