Оружие Вёльвы

– Что это, Йомар? – окликнул удивленный Эйрик – девушка была уж очень неуместна среди его дружины. – Я же сказал – женщин из хороших семей не трогать.

– Я не трогал, конунг! – Йомар поклонился, ухмыляясь. – Сам жалею!

Один из Эйриковых стюриманов, это был мужчина лет сорока с продолговатым лицом, длинным носом, загорелый, темноволосый и чернобородый, вида сурового, но внушающего доверие. Он был вождем дружины из пятидесяти человек и в войске Эйрика пользовался уважением.

– Они сами приплыли. Мы их выловили на пути сюда, в северных проливах. Говорят, что у них дело к тебе, а вернее, они хотят видеть Олава.

– Олава? Зачем им понадобился Олав?

Эйрик перевел взгляд с одного гостя на другого, не зная, к кому обращаться. Ни раб, ни молодая девушка не казались ему достойными собеседниками.

– При них был кто-нибудь поумнее? – спросил он у Йорана. – Какой-нибудь… настоящий человек?

– Никого, конунг, плыли в парусной лодке вдвоем.

– Выслушай меня, Эйрик! – подала голос девушка и шагнула вперед.

Начав говорить, она опустила руки, выпуская полы накидки, и стало видно, что под накидкой у нее очень хорошо сшитое льняное платье темно-красного цвета и темно-зеленый хенгерок. Рукава были обшиты тонкими, в палец, полосками шелка, с вытканным красно-зеленым узором и весьма дорогого. Сама одежда выдавала в гостье деву из родовитой и богатой семьи, и тем ее появление здесь делалось еще менее объяснимым.

– Выслушаю, если ты скажешь, кто ты? – Эйрик разглядывал ее с головы до ног, не скрываая любопытства.

Она так же разглядывала его – с изумлением, с потрясением, как будто ей предстало вдруг чудовище. Но к таким взглядам Эйрик привык.

– Я… – Девушка сглотнула. – Я – Сигню дочь Кетиля, сына Кетильбьёрна. Может, ты не знаешь, мой дед Кетильбьёрн – отец госпожи Сольвейг, жены Олава ярла, сына Бьёрна. Сольвейг попросила меня приехать сюда… Нам известно, что Олав, мой родич, у тебя в плену и что у него две раны. Скажи, он жив?

– Жив, – с некоторым удивлением ответил Эйрик, стараясь в мыслях связать это чудное явление с Олавом. – Постой… если ты – племянница Олава, значит, ты мне… вроде двоюродной сестры?

– Это так, – девушка, казалось, сама удивилась этому простому выводу. – Мы с тобой в свойстве, но только не могли раньше видеться… ты знаешь почему.

Эйрик смотрел на нее не без досады, но относилась досада к упрямству деда, который отказал ему в простом праве – знать свою родню. Он даже саму Сольвейг, свою тетку, никогда не видел, а тем более ее племянниц!

Первые дни Олав провел в корабельном сарае с другими пленными, которые сами за ним и ухаживали, но у него началась лихорадка, угрожавшая жизни, и как раз в это время Эйрик выяснил, то его Хравнхильд – на самом деле Снефрид. Смерти своему дяде Эйрик не желал, поэтому, когда Снефрид предложила перевести Олава в большой дом, где она сама могла бы о нем заботиться, согласился. Теперь Олав лежал в одной из кладовок, пристроенных к просторному теплому покою, и Снефрид несколько раз в день заходила поменять ему повязки, приготовить отвары трав. «Целящий жезл», сделанный из березовой ветки под руководством Хравнхильд, тоже пригодился. Как она и ожидала, Олав, придя в сознание, узнал ее и удивился. Но ему-то Снефрид объяснила свое присутствие без труда: Олав хорошо помнил минувшую зиму и тот случай в усадьбе Лебяжий Камень, как двое торговцев обвиняли ее мужа, что, мол, он проиграл товар, даже свидетелей пытались привлечь… Снефрид рассказала, как осталась совершенно одна на свете и решила искать покровительства Эйрика, потому что ее покойная тетка была очень дружна с его матерью. Олаву их союз ничуть не показался удивительным: молодая красивая женщина в трудном положении, одинокий «морской конунг»… Снефрид поведала даже о том, как Фроди и Кальв на днях приходили сюда, пытаясь взыскать ее якобы долг с Эйрика. Олав рассмеялся от этого рассказа, но тут же заохал от боли в боку.

– Хр… Снефрид! – Эйрик огляделся и заметил свою подругу возле одного из столов. – Подойди сюда. Эти люди ищут Олава. Есть у тебя такой в хозяйстве? Он ведь у нас жив?

Подходя ближе, Снефрид тоже в удивлении смотрела на гостей и не могла не заметить, как оба вздрогнули при звуке ее имени и впились в нее глазами. В синих глазах девушки мелькнуло нечто вроде ужаса: видно, до них уже дошли слухи о колдунье, способной изменять свой облик.

– Разумеется, он жив, – Снефрид встала рядом с Эйриком, сидящим на почетном месте за столом. – Привет и здоровья тебе… Сигню? Так ты племянница Сольвейг?

– Привет и тебе, – с трудом вымолвила девушка; она то опускала глаза, то снова жадно впивалась взглядом в лицо Снефрид.

– Но зачем вы здесь?

– Сольвейг просила меня ухаживать за Олавом… он мой родич… муж моей тетки…

– Но почему тебя, молодую девушку? – Снефрид была изумлена таким решением. – И с вами нет никого из старших? Ни твоего отца, ни брата?

– Понимаешь, госпожа… – Сигню бросила опасливый взгляд на Эйрика и затеребила небольшой мешок, который держала в руках. – Они подумали, что… что мужчинам… может быть опасно… Но ведь молодую девушку, прибывшую без всякой защиты, никто не посмеет обидеть… – Она снова бросила беглый взгляд на Эйрика. – Это было бы… противно богам, и Фригг защитит меня, как не защитила бы, может быть, мужчину… Тем более что мы с Эйриком в близком родстве…

– То есть она взывает к твоему благородству, Эйрик конунг, – пояснила Снефрид эту сбивчивую речь.

– Молодых девушек я не обижаю, – Эйрик улыбнулся с ленивой снисходительностью, обшаривая стан гостьи взглядом с головы до ног.

– Особенно таких красивых, – оживленно подхватил Альрек, не сводивший с гостьи восхищенных глаз.

– Могу я… – Сигню потупилась, потом посмотрела на Снефрид, – не будешь ли ты, госпожа, так добра и не проведешь ли меня к моему родичу Олаву?

– Если Эйрик конунг не возражает… – начала Снефрид, и Эйрик мотнул головой: не возражаю, – тогда идем.

Снефрид знаком пригласила гостью за собой и направилась к двери в кладовку. За гостьей пошел ее раб, за ним – Торгрим, телохранитель, которого туда легким кивком послал Эйрик. У двери Торгрим остановил раба и знаком велел снять и открыть короб. Быстро проверил содержимое – мелкие пожитки, приготовленные полосы льняной ветоши для перевязок, мешочки с пахучими травами.

– Это ты проверь, госпожа, – вынув мешочки, Торгрим кивнул на них Снефрид.

Она изучила мешочки, но не нашла ничего, кроме трав, пригодных для очищения ран, остановки крови, снятия лихорадки и других таких дел.

– Сейчас я посмотрю, не спит ли он, – сказала Снефрид. – Обождите.

Олав помещался на ложе, устроенном из двух сдвинутых лавок. Полуседые волосы разметались по подушке, бледное лицо осунулось, он явно был слаб, но лихорадку Снефрид при помощи своего «целящего жезла», трав и напевов уже одолела. Однако раны у Олава, человека немолодого, заживали медленно, ему требовался полный покой.

Известие, что его жена прислала племянницу ухаживать за ним, повергло его в изумление.

– Она что, сошла с ума? – Человек уравновешенный, Олав даже разволновался. – Сольвейг? Даже если ей сказали, что я… э, умираю, это еще не повод… А куда смотрели Кетиль с его отцом?

– Если хочешь, спроси у нее сам.

– Еще как хочу!

И вот девушка вошла и сразу устремилась к ложу.

– Привет и здоровья тебе, Олав! – заговорила она. – Это я, твоя племянница Сигню, меня прислала тетка Сольвейг, чтобы ухаживать за тобой! Ты узнаешь меня?

Олав уставился ей в лицо, широко раскрыв глаза. Снефрид смотрела на него и не могла заметить, как племянница быстро ему подмигнула.

– Не беспокойся, ты же знаешь, я хорошо обучена врачеванию, у меня самые легкие и счастливые руки в нашей семье! – успокаивающе продолжала девушка. – Я уверена, что госпожа хорошо за тобой ухаживала, но теперь-то тебе полегчает еще сильнее! Я буду заботиться о тебе, как родная дочь!