Оружие Вёльвы

– Но если б он того не хряснул блюдом, я мог бы и не успеть, – добавил Лейви Рокот. – Мы были еще у ворот, если бы добежали на удар сердца позже, было бы уже того… поздно.

Лейви и другие хирдманы в то время только сменились с предутренней стражи при кораблях и направлялись спать, поэтому были при оружии.

– Лейви заслужил серебряное обручье, – сказал Эйрик, всех выслушав. – А Лунан что, как думаешь?

– Дай ему свободу, – предложила Снефрид, слабо улыбаясь смущенному рабу. – Если бы не он, я получила бы ножом в грудь.

– Хорошо, – Эйрик кивнул. – Тебе, Лунан, я даю прозвище – Блюдо, и в придачу дарю тебе свободу. С наградами все ясно. Другое сложнее.

– Что?

– Что делать с Олавом и с этой девицей. Как по-твоему – стоит ее утопить? Это было бы самое правильное…

– Не спеши, прошу! – сказал Альрик, тоже явившийся проведать Снефрид. – Нечасто увидишь такую красивую девушку, глупо дать ей так скоро умереть.

– Предлагаешь сперва помучить?

– Я найду, чем ее занять, чтобы было некогда думать о разных пакостях, – Альрек ухмыльнулся. – А убивать не надо. Я вот что подумал: пока она жива, ты можешь ставить деду условия. Ведь от ее жизни зависит его жизнь, да, Снефрид? Потому-то они и пытались убить ее, – Альрек кивнул на Снефрид, – чтобы легче было расправиться с тобой. Но теперь, когда дедова вирд-кона в наших руках, мы можем угрожать ему прикончить ее, и он…

Альрек умолк, не зная, чего можно потребовать.

– Я не выпущу ее из рук ни за какой выкуп, – Эйрик мотнул головой.

– Ну а если он уступит тебе власть в обмен на то, что ты позволишь ему и этой деве жить дальше?

– Мне не нужно будет его согласия, если она умрет. Тогда он тоже умрет. Олав рассказал – когда прежняя дедова вирд-кона захворала, дед тоже захворал. А выздоровел, надо думать, когда обзавелся новой. Мешок ей на голову и в воду – и деда утащит Хель.

– Брат, подожди! – взмолился Альрек. – Я не хочу, чтобы ее сейчас прикончили. Тебе хорошо, у тебя есть Снефрид, а я…

– Хочешь сказать, что не можешь найти себе женщину? – Эйрик выразительно поднял брови. – Ты так юн и робок?

– Это же не простая дева! Она сама почти как норна! И к тому же, если она умрет, дед заведет себе новую, и все начнется с начала. Их же там целое гнездо, есть из кого выбирать!

– Насколько она опасна, пока жива? – Эйрик вопросительно посмотрел на Снефрид.

– Я думаю… если отобрать у нее жезл, не давать ей веретена и следить, чтобы она не пыталась творить заклятий, сама по себе она вреда не причинит.

– Придется держать ее связанной и с мешком на голове?

– Нет, едва ли она сможет причинить вред только глазами!

– И кто будет за ней следить?

– Я! – с готовностью воскликнул Альрек. – Можно, я возьму ее себе? Тебе же она не нужна, да, раз у тебя есть Снефрид? А мне она нравится.

– И не боишься связаться с такой ведьмой? – Эйрик поднял брови.

– Нет, – Альрек засмеялся. – Я уж прослежу, что при ней не было никаких жезлов… сам буду все время проверять, что там у нее под платьем!

Глава 7

Бьёрн конунг с нетерпением ждал возвращения Хольти, однако дни шли за днями, их набралось уже шесть или семь. Потом восемь или девять. На двенадцатый день появились новости, но привез их вовсе не Хольти, а Эйвинд Кувшинка из усадьбы Дубравная Горка.

– Я, конунг, хотел бы видеть мою племянницу Ингвёр, дочь Гардара и моей сестры Бергдис, – сурово сказал он. – Мы будем рады, если ты возьмешь ее замуж за твоего внука Бьёрна, но было бы лучше, если бы ты поговорил об этом сперва с родителями девушки, как положено, а не посылал своего раба похитить ее! Это выглядит так, будто ты собираешься сделать ее наложницей, а это было бы очень странно, при той дружбе, которая всегда была у нашей семьи с тобой!

Эйвинд Кувшинка был крепкий мужчина с тонкогубым ртом, близко посаженными карими глазами и мохнатыми, круто изогнутыми черными бровями, придававшими ему суровый вид. От седины его волосы и борода сделались цвета железа. Как и вся семья, он находился в большом недоумении. Понятно было желание старого конунга в опасное время держать свою вирд-кону при себе, но это похищение марало честь семьи.

– Он ополоумел? – Старый Бьёрн окинул людей вокруг его почетного сидения недоуменным взглядом. – Какая племянница, что ты плетешь?

– Конунг, тебе не к лицу уклоняться от ответа. Твой доверенный раб приехал к нам в усадьбу, у нас все люди его видели. И первой же ночью он исчез, а вместе с ним моя племянница Ингвёр. Она тайком сказала своей сестре, что ты желаешь ее повидать, перед тем как объявить о помолвке ее с твоим внуком Бьёрном. Может, такая помолвка и была бы делом неплохим и для нас почетным, но похищать девушку хорошего рода конунгу не к лицу!

Прошло больше половины дня, прежде чем в Дубравной Горке сообразили, что Ингвёр никто не видел с самого утра. Оказалось, что последней ее видела Мэва – и то предыдущей ночью. Вместе с Ингвёр исчез и конунгов раб. До конца этого дня родичам оставалось лишь недоумевать и искать ее следы вокруг усадьбы. Обнаружилась пропажа лодки – если это можно считать следом. На следующее утро, когда все окрестности усадьбы были обшарены, Мэва, видя всеобщее смятение, созналась, что Ингвёр предупредила ее о своем отъезде в Уппсалу и обещала вернуться через неделю. Приезжать за нею, дескать, не надо, конунг сам даст ей провожатых для обратного пути. Недоумение родичей сменилось возмущением, но отец девушки лежал раненый, раненых был полон дом, никто не мог сообразить, как быть и что делать. Но вот прошла неделя, потом десять дней. Ингвёр не возвращалась. Бергдис, не находящая себе места, уговорила брата отправиться в Уппсалу самому и выяснить, что это значит и куда запропала ее дочь.

Пока старый конунг пытался сообразить, в чем его винят, Эйвинд увидел рядом Бьёрна Молодого, ошарашенного новостями не менее прочих.

– Это не пойдет на пользу и твоей чести, Бьёрн! Если о твоей будущей жене станут говорить, что она-де была похищена из дома, как рабыня! Отец твой всегда был благоразумным человеком, он бы этого не одобрил!

– Э, постой! – Старый конунг вдруг переменился в лице и осунулся. – С чего вы взяли, что она здесь?

Его души коснулось предчувствие беды, точно холодный острый клинок вдруг уперся под ребра.

– Говорю же – перед отъездом она сама так сказала своей сестре. Худо, что сестра сказала нам об этом только на другой день, но Ингвёр взяла с нее слово хранить тайну. Она обещала, что через неделю ты отошлешь ее обратно домой, но неделя миновала три или четыре дня назад…

– Вы… искали ее? – Конунг побледнел и стал ловить воздух ртом.

– Вот я ее здесь ищу! Она у тебя?

– Я ее не видел… никогда в жизни.

– А где Хольти? – спросил Бьёрн Молодой. – Что-то я давно его не вижу. Ты его куда-то посылал, конунг?

Старик не ответил, не в силах допустить мысль, что Хольти, посланный в Дубравную Горку, сделал там что-то такое, чего господин ему не приказывал.

Хольти похитил его, конунга, вирд-кону? Это примерно как если бы его старый башмак похитил с неба солнце.

– Так ее здесь нет? – спросил Эйвинд, теперь уже более встревоженный, чем рассерженный.

– Никто здесь не видел этой девушки – никогда, – ответил ему Бьёрн Молодой. – И об этой помолвке я слышу впервые. А ты, матушка?

Сольвейг, еще более изумленная, тоже покачала головой. Она знала, до чего причудлив ее свекор и как мало считается с другими, но обручить ее единственного сына с какой-то неизвестной девицей, ничего ей, матери, не сказав, – это уже переходит все границы! Одно хорошо – преклонный возраст конунга и его слабое здоровье не позволяли подозревать, будто он пытается пристроить в жены внуку собственную тайную любовницу. С этими делами он покончил, пока Ингвёр еще не родилась.