Осень бедствий
Шрифт:
Купюры грели душу...
Сколько их?
Сколько дала тора?
Читать Прасковья не умела, но цифры знала, поди, не знай...
Десять, двадцать пять... еще десять и опять двадцать пять. И еще двадцать пять...
Почти сто рублей.
Прасковья пошатнулась, и почти упала на колени перед иконами.
Творец Единый, счастье-то какое!!!
ЖИЗНЬ!!!
Деньги? Нет, жизнь для ее детей. Коровку она не купит, а вот козИчек - может. За ними и ухаживать легче, и дешевле они, и козье молочко пожирнее будет, да и неприхотливые они, и чесать их можно...
Корова-то,
Так она и сделает.
Козы, несколько цыпляток на развод... и проживут они и зиму, и лето... а может, добрая тора и еще денег даст.
Прасковья не знала, что сорвало Яну с места. Подозревала, что история, рассказанная ей, далеко не полна, но уточнять - не хотела!
Она сходит к травнице.
Она купит молока и хлеба.
Она подождет к ночи добрую тору и отдаст ей все. И поможет.
И - помолится за нее.
Пусть Единый творец спасет девушку от беды, как она спасла сейчас семью Прасковьи. И грех на душу брать не пришлось...
Единый, спаси и сохрани дочь твою, Яну...
Не подозревая о душевных терзаниях Прасковьи, Яна шла по лесу. Быстро, уверенно, привычно... и как кто-то может заблудиться в лесу?
Яна точно знала, где оставила машину, и выходила к ней, словно по азимуту.
Лес...
Ее дом.
Ее родина.
Звери?
Вот уж кого Яна отродясь не боялась. Это в городе на вас могут напасть - просто так. В лесу - нет. Все подчинено жестким законам. Законам природы, выживания, продолжения рода...
А не так, чтобы два обдолбыша, которых в мусорное ведро надо было выкинуть ДО зачатия, нападали потому, что им на дозу не хватает!
Тьфу!
Яна только надеялась, что Анна не растеряется и души подонков отойдут Хелле. А она готова была пожелать богине приятного аппетита. От всей широкой души!
Звери...
Да зверям до людей, как крабом до Пекина!
Был в жизни Яны случай...
Ребенок же!
Вот и утянулась с заимки в лес. Мать не уследила, девочка за ограду и выбралась. Тем более, что одна малышка нигде не ходила, компанию ей составлял здоровущий кавказец Полкан. С ним ребенка отпускали хоть куда - и убережет, и обратно приведет...
Яна ягоду как раз собирала, Полкан отлучился по своим собачьим делам.
А там овраг. И щенки!!!
Ну как было не поиграть с малышами? Яне тогда самой-то лет пять было, даже меньше... конечно, она начала гладить щенят, тискать, потом поползла за ними...
Ну и собачку-маму потискала заодно. Красивую такую, пушистую...
Собачка так ошалела, что даже кусаться не стала. А уж когда малышка к соскам полезла...
Дети же!
Что такие, что сякие... щенки - они и есть щенки, хоть человеческие, хоть волчьи. Правда, угощать нахалку не стала, отпихнув лапой, но девочка не обиделась. Понятно же, ее дома покормят, а щенкам молочко нужнее!
Потом пришел папа-волк, и немножко ошалел от такого прибавления в семействе. Но в измене маму не заподозрил. А только вытащил малышку за платье из норы, причем ребенок весьма уходить не хотел, отпихивался
лапами и собирался оставаться на ночь. Еще и чесал папу-собачку, и уверял, что они все замечательные...Вздохнул папа-собачка почти по-человечески и потащил ребенка в сторону заимки, резонно предполагая, что от людей ничего хорошего не дождешься. Где-то на опушке и Полкану с лап на лапы передал, и тащил Яну домой уже Полкан. [6]
Когда Яна рассказала об этом дома, у мамы был шок. А отец орал...
Девочке крупно повезло.
Она попала в тот короткий период, когда волки кормили детей молоком. А вот парой-тройкой недель позже молодняк могли и поучить охотиться.
6
Данная история случилась на самом деле с одной из читательниц и была использована в романе с ее согласия. Прим. авт.
На ребенке.
Но сложилось так, как сложилось.
Что дало это Яне?
Отец не знал. Да и Яна не знала. Но лес она ощущала всем телом. Как себя. И заблудиться для нее было немыслимо.
Вот и машина.
Нини ей ничего, часом, не отстрелит?
Нет...
Девчонка лежала поперек сиденья.
Обморок.
И жар...
Да, откладывать нельзя. Яна посмотрела на небо.
Скоро рассветет.
Она попробует вытащить пулю, а потом поспит.
Военно-полевая хирургия в экстремальных условиях.
Это - о ней.
Яна приготовила операционное поле.
Кае-как распихала сестру... чтобы влить в нее бутылку крепкого вина.
– Аннетт?
– Пей, давай!
– Это...
– Пей!
Нини давилась и кашляла, но выпила и отключилась. Яне того и надо было.
Опий? То есть лауданум? Что-то Яну сомнения давили... и страшновато. Лучше она потом на ком другом поэкспериментирует. Кого не жалко.
Не на родной сестре....
Оххххх.....
Память Анны, видимо! Родная сестра?
Да Яна отродясь никого, кроме отца и Гошки в родных не числила! А вот Анна...
Слабый отец, авторитарная мать, и сестры. Которые находились под тем же прессом, что и она. И с которыми Анна сильно дружила.
Которых любила...
Ладно. О любви потом, потом... Яна стиснула зубы.
Солнце едва ползло по небосводу. Кажется, сегодня ему тоже хотелось спать.
Яна срезала с девчонки бинты и принялась промывать рану. Спиртным, конечно.
Эх, сюда бы хоть что из аптечки!
Двухстороннее зеркало, крючок...
Ничего нет!
Хоть пинцет нашелся, и то слава Богу.
Яна вытащила кусочки одежды, и кое-как, матерясь, подцепила пулю.
Девчонка даже сквозь сон дергалась.
Еще бы... а пуля, с-собака, скользкая! А пинцет, с-собака, неудобный...
Подцеплять пришлось еще три раза.
Справилась.
И рану промыла еще несколько раз, и повязку наложила. Но умоталась - собакой!
Так, что закончив все процедуры, Яна плюхнулась рядом с сестричкой на сиденье машины, и уснула. И плевать, что солнце на небе...