Осенние сказки

Яр поднял голову и прямо и твердо взглянул князю в глаза.

– Отец, я люблю ее.

От неожиданности князь поперхнулся – и изумленно взглянул на сына:

– Ч-что?!

– Я люблю ее, - тихо и упрямо повторил Ярр.

– Молчать! – тяжелый кулак с грохотом впечатался в столешницу. – Чтоб я больше об этом не слышал! Щенок! Скажите, пожалуйста, любовь у него! Сказать тебе, как она называется, любовь твоя? Ты не об этом должен думать теперь, не об этом! До приезда Ирайны – три дня, а ты… И думать не смей! Мне плевать, поимей ты хоть всех прачек и шлюх в городе, но не сейчас, сын, не сейчас… подожди немного! У тебя, кроме того, что между ног, еще и голова должна быть на плечах.

– Я люблю ее, - опять повторил Ярр. Кончились слова, осталось лишь упрямое: будет так.

Князь резко развернулся и, тяжело ступая, подошел к сыну, схватил его за ворот.

– И не думай даже, - выговорил тихо и зловеще. – К тебе невеста едет. Узлом завяжи, если невтерпеж, но до приезда посольства – со двора чтоб ни шагу. А эта девка… сгною, - пообещал он.

Ярр отшвырнул отцовскую руку. Молча, коротко поклонился, развернулся на каблуках и стремительно вышел, бешено хлопнув дверью.

Свеча, потрескивая, оплывала, воск скользил к основанию и застывал на вычурных завитках подсвечника причудливым узором. Ярр молча следил за ним, вырисовывая на бумаге завитушки. Рука набрасывала контуры сказочных химер, замков, башен, диковинные цветы… вот в завитках волос проступило угловатое плечо и вздернутый нос. Ярр скомкал исчерканный листок.

Окно было распахнуто, снаружи изредка доносились звуки колотушки и крик ночного сторожа: «Спите, добрые люди! Все спокойно!». Спокойно, ага. Очень. И на душе у сына князя совсем спокойно. И твердо.

Резкий стук в дверь прервал его мысли, заставил вздрогнуть. Из коридора донесся негромкий голос:

– Не спишь, брат?

Бор стремительно ввинтился в дверной проем, захлопнул тяжелую створу и заложил засов.

– Свечу потуши, - скомандовал он шепотом. – И окно прикрой.

– Что случилось? – Ярр послушно выполнил его приказ.

– Случилось, - Бор – очень похоже на князя – мрачно усмехнулся. – Ты чего нынче отцу наговорил?

Ярр вопросительно посмотрел на него.

– Не понимаешь… - Бор снова усмехнулся. – Ну, конечно.

– Что случилось? – повторил Ярр.

– Да ничего особенного, - язвительным полушепотом откликнулся брат. – Довел ты отца здорово. Завтра утром будет объявлен приказ – всем бродячим актерам, музыкантам и прочему сброду для выступления во всем княжестве нужно будет специальное разрешение. Сроду такого не бывало! А эту твою… актерку… в общем, арестуют их завтра утром. Но!
– он поднял ладонь, - я тебе этого не говорил.

Ярр стоял, не шевелясь.

– Езжай давай, если хочешь, - Бор мотнул головой. – Стража на воротах – моя, они их выпустят. Предупреди этих акробатов, пусть мотают куда подальше да побыстрее. Это все, что я могу сделать…

– Понятно, - выговорил Ярр наконец.

Решение пришло мгновенно и казалось теперь единственно верным и правильным – так, что смешным казалось, что он мог сомневаться несколько минут назад. Да, все верно. Иного пути и быть не может.

Видно, что-то отразилось на его лице, потому что Бор, словно испугавшись, схватил его за руку:

– Что ты задумал?

– Все просто, - отозвался Ярр почти весело. – Все совсем просто.

Он шагнул к сундуку, с резким скрипом откинул крышку. Пара рубашек, краски и кисти, матушкин медальон да теплая куртка – невелика ноша. Одеться потемнее и попроще… а хлеба и мяса можно утянуть с кухни. Деньги… ладно, сколько есть, им много не нужно.

– Что ты задумал… - прошептал Бор, понимая. – Ты соображаешь, что делаешь?

– Так будет лучше, - отозвался Ярр.
– Ты ведь хочешь княжить, брат?

– Ты…

– Да, - кивнул Ярр. – И ты мне поможешь. Нам нужно уехать до утра как можно дальше от столицы. А отцу я напишу… И… вот еще что…

Присев к столу, он вытянул лист из кипы, валявшейся на столе, придвинул к себе чернильницу. Перо летало по бумаге, не останавливаясь, - слова ложились быстро и безошибочно, словно диктовал кто-то. И по тому, как точно находил он, раньше мучавшийся над письмами по часу, нужные слова, Ярр чувствовал, что прав. Он не смог бы объяснить, но знал это. Единственно верный путь.

Бор стоял неподвижно.

– Смотри, - Ярр протянул ему три листа. – Вот эти два ты найдешь в моей комнате завтра утром… как можно позже. А это – это нужно будет объявить публично… ну, ты знаешь.

Бор пробежал глазами четкие строчки – и отступил.

– Да ты спятил! – крикнул он, бросая листы на стол.

Ярр улыбнулся.

– Ты не первый, кто говорит мне об этом сегодня, - сообщил он весело.

– Брат, ты рехнулся! – Бор, оглянувшись, наглухо закрыл окно, точно боялся, что обезумевший брат выскочит прямо сейчас. – Зачем тебе эта девчонка? У тебя будет еще сотня таких же… да ты только прикажи…

– Не надо мне сотню, - покачал головой Ярр. – Она одна… Ты ведь сам знаешь… Ну, кому еще я могу доверять на этом свете, кроме тебя?

Некоторое время Бор молчал.

– Ты хоть понимаешь, что отец сделает с тобой, если вас поймают? И с ней тоже?

– Нас не поймают, - почти весело отозвался Яр. – Если ты сейчас не станешь медлить и причитать, как девица, а поможешь мне, то – не поймают. У меня хороший конь.

Бор молчал.

– Брат… - Ярр придвинулся совсем близко, взял его за локти. – Подумай лучше о том, что остается тебе! Ты ведь всегда этого хотел, правда?

Бор опустил глаза.

– Не надо, - ласково проговорил Ярр. – К чему нам врать друг другу? Ты будешь достойным правителем, гораздо более достойным, чем я. И ты всегда это знал. И я тоже знаю. И отец… так будет лучше, поверь! Для всех – для отца, для тебя, для княжества. Ну, что поделать, не гожусь я в короли. Так я лучше сам уйду, чем потом меня будут проклинать… и сам я буду проклинать себя, если не уйду сейчас. Князь разозлится, но потом… он поймет, что я прав. И... так будет лучше для всех. Честно…

– Что я должен сделать? – тихо, с усилием выговорил Бор.

Ночные сквозняки колебали неровное пламя факелов, и лица тех, кто ехал по городским улицам этой ночью, могли остаться неузнаваемыми – темнота играла с ними причудливые шутки. Лошади ступали шагом, но колеса фургона, в темноте казавшегося черным, грохотали слишком громко.

Ворота распахнулись со слабым скрежетом, и звук этот полоснул ножом п осердцу. Из темного провала там, впереди, пахнуло теплым воздухом со слабой примесью трав.