Ошейник Омерта

Я медленно поднялся, усилием воли игнорируя пульсирующую в ноге и плече боль. Огляделся. Не считая покачивающуюся Нижнюю Тварь, с остальными телохранителями было покончено. Последних добила Ята. Расправив кожистые крылья, подслеповато щурясь, она стояла над двумя кучками пепла. Приятного в ее истинном образе было мало, но нельзя было отказать в некоторой естественной грации. Дехар все также стоял на том же самом месте, где я его застал, явившись в кабинет Директора Копей.

Но вот и сам виновник торжества.

Взмахом руки я рассеял Черный Туман.

— Сколько бы не заплатил тебе Чарнов, я дам вдвое… втрое, впятеро больше!

Визг Хайала мог бы, казалось, разбить хрусталь. Он стоял у стены, выставив перед собой меч. Нелепый и смешной в большеватых ему доспехах.

— Все отдам! — воскликнул он, не видя в моем взгляде признаков пощады. — Клянусь, я все отдам! Я богат! Я чертовски богат! Все это отныне твое! Хочешь Копи? Бери Копи! Но только прошу-у-у-у… Прошу-у-у-у… пощади… У меня нет больше Смертей!..

Размазывая сопли и слезы, он вдруг бухнулся на колеи. Зрелище насколько приятное, настолько и противное.

— Дехар! Черт возьми! Сделай что-нибудь! — вскричал Хайал, видя, что меня эти мольбы и посулы ничуть не трогают.

Но маг лишь презрительно сплюнул, не двигаясь с места.

«Тень».

«Да, Хозяин!»

«Убей его» — коротко приказал я, и призрак быстро заструился к Хайалу.

Тот вскричал, заорал благим матом, несколько раз взмахнул мечом… но Тени не составило труда обернуться вокруг руки и втянуться в щели между частями доспехов.

Хайал неистово заверещал.

И знаете что? Не было слаще для моего уха звука в этот момент.

Полыхнуло пламя. Всемогущий повелитель Копей рассыпался пеплом.

Я перенес взгляд на мага. Тот подобрался, готовый сражаться за свою жизнь. Меж нами пролетела неясная тень и пред ним возникла Ята. В ее глазах была решимость биться до конца.

Странная парочка.

— Если хочешь жить, сними Ошейники, — я кивнул на лежащее у ног мага Жало. — Со всех. Сейчас.

— Это… будет нелегко.

— Ты уж постарайся.

Эпилог

— Передай-ка вино, друг.

— Держи.

Бугор перебросил мне пыльную бутылку.

Я чпокнул крышку и с наслаждением потянул напиток…

И тут же выплюнул.

— Фу, какая гадость!

— О вкусах не спорят, — пожал плечами зеленокожий. — По мне, так замечательная хрень.

Без передних зубов рез основательно шепелявил. «Фамефательная френь», ха-ха…

Я взглянул на раскинувшиеся внизу Копи. Празднество шло уже третьи сутки. Бывшие рабы в обнимку слонялись по поселку, распевая песни и распивая все, что можно было распить. Атмосфера всеобщей радости в этом месте была настолько непривычна, что пруды с Накипью, кажется, даже стали меньше чадить.

Кстати, вполне может быть и так. Мне привиделась ничего непонимающая рожа Удуна, сидящего на горном склоне. Бедолага, наверное, никак не мог взять в толк, почему уже третий день никто не ловит его тварюшек.

— О, Гамадад, почему она чешется, если ее нет?! Все бы отдал, чтобы почесать пятку!

Он с ненавистью взглянул на лысую культю вместо левой ноги. Три Свитка Заживления, к сожалению, не отрастили ее заново, но превратили гниющее мясо в аккуратную культю.

Я хмыкнул. Еще недавно Бугра волновали другие проблемы. Например, как бы не истечь кровью до смерти.

Бугор, Гурцла и как и еще десяток тех, кого уже не чаяли видеть в мире живых, нашлись в подвале особняка Хайала в его личной пыточной. Все они были в ужаснейшем виде. Часто, просто обрубки тел, без рук и ног. Приписанный к ней ублюдок специализировался на поддержании жизни в, казалось бы, совсем непригодных для этого телах. Первое, что Бугор сделал, после освобождения, это подвесил ублюдка над костром и медленно зажарил под непрекращающиеся овации сокамерников. А потом еще раз, так как у него оказалась в запасе еще одна резервная Смерть.

А вот Гуха исчез. Все попытки найти «кровника» окончились ничем. Должно быть, сгинул во время восстания. Не менее сотни рабов, потеряв свои Смерти, превратились в Зверей. Обычно их убивали сразу, как только они возродятся около Обелиска, но не в это раз. Я приказал выгнать бедолаг за пределы Копей и отпустить с богами. Жизнь в обличье Зверя вряд ли можно назвать легкой, но все-таки это была жизнь.

Охранников же народ очень желал растерзать на месте. Но я понимал, что это обойдется в десятки, если не сотни жизней. Тем более многие из них также носили Ошейники и по своему положению не слишком-то отличались от остальных рабов. Но вот участь самых одиозных ублюдков была незавидна. Крики Ерни Рыжеуса не смолкали ни днем, ни ночью. Подобная же участь постигла и персонал Администрации. Не тронули только Хишимра.

— Давай сюда, неча давиться, если не по нутру, попробуй-ка вот эту.

Он извлек из Инвентаря другую бутылку, а первую я вернул. Сбил крышку.

— Гм… А вот это вполне ничего.

Рез расплылся в щербатой улыбке. Еще вчера он наложил лапу на личный винный погреб Директора Копей. Впрочем, не только на погреб. И, судя по всему, именно об этом он и желал поговорить.

— Так что ты собираешься делать? — спросил, откидываясь на кресло и потягивая вино из бутылки.

Прищурившись, я взглянул на почти закатившееся за горизонт солнце, а потом на уже взошедшие луны. Уходящий день и приходящая ночь.

— Дехар научился ставить временные Метки… и говорит, что довольно близок от того, чтобы научиться их снимать.

— Мы сможем свалить из этого сраного Города? — оживился рез.

— Возможно… однажды… «Если не будем его отвлекать от дел», — усмехнулся я, процитировав мрачного мага.

— И… — не выдержав затянувшейся паузы, протянул Бугор.

— Этот процесс может затянуться. Сидеть здесь нет никакого смысла. Я собираюсь вернуться в Агран и задать кое-кому основательную трепку.

И узнать от этих «кое-кого» судьбу взятых в рабства людей в Чаграке.

Айна. Несмотря на прошедшие месяцы, ее образ перед глазами нисколько не потускнел. Я обязан выяснить, жива ли она? Или уже израсходовала все свои Смерти и оборотилась Зверем? А если и так — Звериное обличье, это еще не конец.

Бугор снова хмыкнул.

— А я, пожалуй, здесь подзадержусь.

На этот раз была моя очередь улыбаться.

Бугор не зря когда-то владел целым поселением. Глупо было отдавать такой лакомый кус, как Копи, в руки кого бы то ни было.