Ошибка Выжившего 2

Пол и стены искажались, будто в любой момент обещая окончательно разрушиться. Живые тени ползали по каждому участку фальшивого пространства, чем-то напоминая маленьких теневых червей. Всё буквально кричало о том, что мы где-то за пределами физического мира, в пространстве, где нет места материи. Я мог бы своей силой больше стабилизировать это место, привести его в порядок, как когда мы проводили «собеседование» Пита, но зачем? Главное, что после нашего ухода с этим местом ничего не случится и старину Френка не поглотит холодная тень. Всё остальное было не так уж и важно.

Главное будет не забывать его иногда кормить. Нужно будет уточнить, как ему организовать наиболее комфортные условия для существования. В конце концов, я дружил с его версией в параллельной вселенной. Безусловно, передо мной сидел не Френк, с которым я был знаком, но это ведь не значит, что я не могу проявить чуточку эмпатии в память о своём дружбане?

Интересно, кстати, как я вообще умудрился узнать нужную мне слизь среди сотен?.. Как-то раньше я над этим не задумывался, больше поставив самого себя перед фактом, что узнал бы его где угодно.

Довольно улыбнулся.

Для этого альтер-Френк мне и нужен будет. Он принадлежал к расе существ, чьё сознание в своём развитии ушло далеко вперёд. С полноценным учителем я точно смогу быстрее освоиться со своими способностями.

Я надеюсь, по крайней мере.

* * *

В моей жизни, если это так можно назвать, наступило подобие затишья. Человек привыкает ко всему, и я уже совсем скоро адаптировался к своей новой дождливой жизни в Реинвелле в компании спящего Бога.

К компании, к своему ужасу, я привык даже слишком быстро. Меня поймали в сеть — я знал это. И что-либо поделать не мог. Пока, по крайней мере. Это было в духе океана: приманивал, обещал воплотить твою мечту, действительно её воплощал в полном виде, не требуя от тебя ничего. А затем ещё, ещё, ещё…

Иногда, когда мы гуляли с Сэнди, я слышал отдалённый смех в глубине своего разума. Смех сотен друзей, способных уничтожить мир. Они не спешили мне помогать, да и не могли. Я чувствовал, как они незримо меня поддерживали, чувствовал, что в крайнем случае меня всегда попытаются спасти, но вместе с этим я понимал, что улыбающийся ребёнок рядом со мной, стоит ему произнести хоть слово, вмиг лишит меня любой надежды.

И, чем больше проходило времени, тем выше была вероятность того, что я даже не захочу этому сопротивляться.

Это чувство было мне слишком знакомо.

Время потихоньку побежало. Будние и выходные проходили очень… буднично. День сменялся другим днём, месяц сменялся другим месяцем. Единственное, что оставалось неизменным — дождь. Я быстро привык к тому, что практически каждое моё утро начиналось с капель дождя на окне и успокаивающим звуком.

Кап…

Кап…

Кап…

Кап…

Меня не раздражал дождь. Смущало немного то, что постоянно приходилось таскать с собой зонтик, но, будем честными, по-настоящему проблемой это не было. Не для меня. Лишь формальности. Не имея же проблем обычных людей, я мог спокойно наслаждаться местным… климатом. Хотя, как не трудно догадаться, климат не совсем естественный.

Как и весь город.

— Любишь дождь, — пробормотал я, смотря на мрачное небо.

Я одновременно говорил и старался выражать свои мысли на амслене. Всё же, развитый мозг давал свои плоды: учился я быстрее обычного человека, нейронные связи в голове формировалось легко и естественно. Ни один школьный предмет не вызывал у меня каких-либо проблем изначально, сейчас же — и подавно. Хватало одного-двух раз взглянуть на материал, который нужно было выучить, и это без всяких проблем откладывалось в голове.

«Мистер Фишер, и всё же, воплощение Немое оказалось замечательной девочкой! — возбуждённо прошептал Пит в голове. — Какая разница, чем оно было и будет в других жизнях. Главное, чем оно является сейчас! А через несколько лет она с радостью запрыгнет на…»

Я вздохнул.

Убрать бы ещё эту грёбаную телепатию, сверхъестественную эмпатию (которая с реальной «эмпатией» к ближним своим не имела ничего общего), сверхсфокусированное на любом дерьме внимание и потихоньку подтачивавшее психику (как и всё остальное) абстрактное мышление, и совсем хорошо было бы.

Сэнди кивнула. Немного смутившись, она неуверенно объяснила, почему ей так нравится дождь.

Ситуация стала для меня ещё немного понятнее.

Дождь воплощал собой мистику и атмосферу таинственности. Малышка Сэнди считала, что в дождь происходило что-то необычное, что дождь был символом сокрытого от обычных глаз волшебства, до которого она однажды обязательно доберётся.

Обязательно.

— Дождь заглушает крики жертв, разорванных потусторонними тварями, их кровь смывается водой, — улыбнулся широко я.

Почему-то я совсем не был удивлён тому, что малышка Сэнди, пусть не улыбнулась также широко и безумно, как я, всё равно поддержала меня, и сама не сдержав искренней улыбки: её понимали, никак не осуждали, не считали ненормальной или странной.

В конце концов, я попал прямо в цель. В её собственные мысли, возможно — слегка иначе поданные. Она была одинока далеко не только из-за своей немоты. За личиной спокойной мягкой голубоглазой блондинки не скрывалось ничего светлого и хорошего. Метафизическое сознание Бога было связано со смертным сознанием. Одно влияло на другое, и так из Цикла в Цикл. Она стремилась к ненормальности, она порождала ненормальность, она тянулась к ненормальности и притягивала её, не имея возможности к ней прикоснуться.

Я вновь вздохнул.

Вы могли придумать менее сложный и изощрённый способ избавиться от меня, Мистер Стивенсон.

К счастью, зимы в Реинвелле оказались… нормальными. Когда я увидел первый снег, то сперва удивился. Слишком привык к дождю. После — обрадовался. Смею предположить, не я, а мой внутренний ребёнок.

Но даже посреди зимы частенько начинался дождь. Иногда — сильный. Всё же, в последнее время в Реинвелле дождь идёт всё чаще.

Как-то незаметно шестой класс подошёл к концу и наступил седьмой, на улице вновь была осень, начался новый учебный семестр.

— Ты стал слишком много времени проводить с «Этим», — констатировал Чарльз.

За окном шёл дождь. Не слишком сильный, но и не самый приятный, луж хватало. Ветер тоже был не из приятных. Конечно, между мрачным холодным городом и солнечным тёплым пляжем я выбрал бы последнее.

За прошедший год мой дружбан в этой итерации совсем не изменился. Разве что его и без того потемневшие зелёные глаза стали ещё… скажем так — темнее, «нуарнее». Видимо, он всё лучше осваивался со своей силой. Проходившая сквозь тело сила не могла не влиять на своего носителя, это было абсолютно нормально, впрочем, давая мне лишние поводы подшучивать над мужчиной.