Ошибка. Мозаика судеб

– Всего один?
– На всякий случай уточнил Плаут, хотя граф высказался предельно понятно. Гедеон кивнул.
– Даже императорам?
– Сделал он последнюю попытку выторговать у судьбы ещё один шанс.

– Даже не всем императорам, - обрадовал его граф.

– Тут надо думать...
– Плаут плеснул себе очередную порцию вина, но пить не стал. Поднял бокал за ножку, и стал рассматривать рубиновую жидкость на свет.

– Согласен. Думайте, ваше величество.

– А как это происходит? Как его включить? Я смогу всё сделать сам?
– Император отставил бокал.

– Нет. Без моей помощи, не сможете.

– Хм... без твоей... Но монах сказал, что только археи...
– повисла напряжённая пауза. Мужчины пристально смотрели друг на друга. Один ожидал эмоционально взрыва с неясными последствиями. Второй пытался осознать то, что простой смертный осознать не мог.
– Нет... этого не может быть... Нет!!!
– Услужливая память выудила из своих недр фразы и слова, когда-то сказанные ему разными людьми. В тот момент Плаут не обратил на них никакого внимания, посчитав несущественными. Как оказалось, некоторые из его окружения знали то, о чём император предпочитал не думать. Напрасно...
– И что мне теперь прикажешь... прикажете делать?

Гедеон скривился. Именно этого он и опасался. Не хватало ещё того, что сам император начнёт кланяться ему в пояс и возносить молитвы.

– Ваше величество, если вы действительно хотите что-то исправить в своей жизни, то я вам помогу. Только взвесьте всё хорошенько. Это ведь не пуговицы на камзоле сменить. Последствия могут быть непредсказуемыми.

– Я понимаю, господин... А как вас зовут по-настоящему?

– Ох... Ваше Императорское величество, я очень вас прошу, обращайтесь ко мне по прежнему! Иначе, я откажу вам в помощи!

– Хорошо. Но имя-то я могу узнать?

– Эйрл.

– Хм... Эйрл. Граф... надо же, - Плаут по-детски улыбнулся.
– Я могу рассказать о вас... о тебе Дамаске?

– Можете. Но она и так знает, - выражение лица императора стало обиженным, и граф поспешил оправдать царицу.
– А молчала, потому что клятву давала, как верховная жрица.

С таким аргументом не мог поспорить даже император. Клятвопреступницей Дамаска стать не могла.

– Утешил... Граф, я что тебя звал-то... Хотел место статс-советника опять предложить, только вот как теперь быть, не знаю.

– Давайте всё решим после, - предложил Гедеон.
– активируем Эсделик, а дальше видно будет.

***

С Гадрианом творилось что-то неладное. Весёлый, бесшабашный парень превратился в мрачную личность, боящуюся сказать лишнее слово. Он опять впал в то состояние, которое было у него после покушения на отца. Даже Метака не могла его расшевелить. Да и как можно повлиять на человека, если он тебя избегает, старательно и целенаправленно.

Кузина не выдержала подобного игнорирования и потребовала от жениха, чтобы тот поговорил, наконец, с братом! По-мужски.

Ассандр знал, что происходит с младшим, но считал, что не вправе вмешиваться. Лишь слово, данное Метаке, которое она, кстати, выудила из него не совсем честным, но весьма приятным, путём, подвигло его на решительные действия. Кронпринц в наглую вторгся в покои Гадриана, запер дверь на ключ, который засунул в потайной карман камзола. Все его приготовления к бурному отпору со стороны младшего оказались бессмысленными, так как младший принц даже не пошевелился. Он лишь взглядом следил за действиями брата, равнодушно и, даже, отстранённо.

– Поговорим?!
– Не теряя решительного настроя, Ассандр уселся в кресло.

Гадриан, как лежал ничком на кровати, так и продолжал лежать. Только тёмные выразительные глаза с тоскою смотрели на незваного гостя.

– М-м-м...

– Влюбился?!
– Излишне жизнерадостно произнес кронпринц и стащил виноградину из вазочки.
– Понимаю...

– М-м...
– явно неодобрительно отозвался Гадриан.

– Дурак!

Это вырвалось как-то нечаянно. Ассандр собирался сказать совершенно другое, а Гадриан приготовился слушать излияния старшего про свою любовь, и всё, что было с ней связано. Но оскорблений никак не ожидал.

– Почему это я дурак?
– Младший стремительно сел и с обидой уставился на старшего.

Кронпринц в душе расхохотался. Он понял, что надо сказать брату, чтобы тот пришёл в себя. А то кручинится, как сказочная царевна, смотреть противно.

– А чего ты в ней нашел? Непочтительная! Злопамятная! Воинственная! Чуть что, сразу за меч хватается. А рубится так, что страшно становится! Вот скажешь ей что-нибудь не то, или посмотришь искоса. Всё! Убьёт!

– Да как ты!..
– Взревел Гадриан, вскакивая с кровати и... замер, недоумённо глядя на хохочущего брата.
– Чего ржёшь?

– Радуюсь твоему возвращению из плена хандры и уныния. Скажи мне, Гадриан, что тебя ТАК напугало в этой девушке, что ты уже который день не ешь? Вон, виноград уже в изюм почти превратился. Ни с кем не разговариваешь? Неужели, её шрам?

Гадриан вздрогнул.

Он сам себе боялся признаться в том, что именно это увечье на милом лице пугало его больше всего. Ведь там, в зыбком видении она была безупречна, но жизнь горько посмеялась над его чувствами.

– Это так больно...
– выдавил из себя признание младший.

– Больнее, чем ей?
– Жёстко спросил Ассандр.

Гадриан хотел что-то возразить, оправдать свои мучения, но, неожиданно осознал, что просто испугался. Потому что реальность оказалась совсем не такой, как виделось в мечтах: нежная, трепетная, самая прекрасная из женщин оказалась бесстрашной, смелой, умеющей постоять за себя девушкой. Она и жива-то осталось только благодаря этим качествам. И только этот злополучный шрам!

– Нет...

– Тогда, почему ей хватает мужества жить с этим, а ты пасуешь? Потому что кто-то осудит твой выбор?

– Нет.

– Потому что рядом с ней ты будешь выглядеть жалко?

– Нет!!

– Потому что она не примет твоих чувств?..

– Нет!!!

– ...посчитав их за жалость.

– Да...

– Хм... Так не спеши. Докажи ей, что она не вызывает в тебе жалости, а интересна, как человек.

– Как?

– Прими предложение Метаки, - Ассандр улыбался, как профессиональный искуситель.
– Тренируйся с ними.

– А ты?
– Гадриан умоляюще посмотрел на брата. Ему нужна была его поддержка. Хотя бы первое время.