Ошибка. Мозаика судеб

– Ребёнок?!

Это слово громко произнесли человек двадцать, тихо - больше сотни, подумали - все остальные.

– О каком ребёнке идёт речь?
– Гедеон даже встал со своего места и подошёл ближе к Расе, так заинтриговала его эта информация.

– О нашем...
– насупилась графиня и, на всякий случай, отступила на пару шагов от, пока ещё, мужа. Хоть граф Саубер и слыл человеком сдержанным, кто знает, как повлияло на него участие в войне?

– О вашем с кем?
– Снова сократил дистанцию Гедеон.

– А вы, граф, не допускаете, что это ваш ребёнок?
– Снова разжалобился господин Папс.

– Не допускаю! И графиня это прекрасно знает! Вывод об отце напрашивается сам собой, не так ли, мадам?

Раса торжествующе вскинула голову, обвела глазами зал, и громко, чётко произнесла:

– Это ребёнок графа!

На мгновение воцарилась гнетущая тишина, которую прервал спокойный, чуть насмешливый женский голос:

– Ты сама это сказала, голубушка!

Все обернулись к говорившей, не совсем понимая смысл произнесённой фразы. Раса не знала этой женщины, но нехорошее предчувствие сжало её сердце.

– Сказала. И что?

– Ничего, - Эль поднялась со своего места и подошла к ней, внимательно разглядывая щуплую фигуру графини, утянутую в строгое тёмное платье.
– А ты, голубушка, в курсе, сколько женщина вынашивает ребёночка?
– Раса недоумённо рассматривала странную женщину неопределённого вида деятельности, суетящуюся вокруг неё.
– Знаешь, что младенцы при рождении очень похожи на своих отцов? Понимаешь, что девятимесячный ребёночек весит гораздо больше, чем шестимесячный? Да и выживают шестимесячные редко, если должного ухода нет.

– Кто это?!
– Раса брезгливо дёрнула рукой в сторону Пряхи.
– Чего ей от меня надо? Кто её сюда вообще допустил?!

– А я та, голубушка, кто твоего пасынка, которого ты из дома выгнала, к родному отцу отвела, чтоб не сгинул мальчик! Ведь именно он, а не ты, должен был наследовать и титул, и всё остальное. Но ты, милая, решила извести мальчонку, родить своего ребёнка, да и заполучить то, что тебе не принадлежало. Да только не вышло бы у тебя ничего! Граф сколько месяцев назад на войну ушёл? Чего молчишь? Все знают... Три месяца назад конфликт тот был. Следовательно, срок твой не меньше должен быть, а то и больше. Люди, скажите мне, - Эль обернулась к залу, - может быть такой плоский животик у женщины на четвёртом месяце беременности?

– Была бы упитанной, сошло бы, - расхохотался кто-то на задних рядах.
– У бабы в теле завсегда животик есть! А у худосочных...
–

– И я о том, голубушка, - Пряха снова повернулась к Расе.
– Вижу, ты и впрямь, тяжёлая. Да вот только срок твой не велик! И через шесть месяцев полноценного ребёночка никак не родишь. Только недоноска.

– Это ребёнок графа!
– Упрямо повторила Раса.

Она говорила так уверенно, что некоторые зрители даже начали сомневаться в очевидных выводах. А вдруг, женщина не врёт? В жизни, подчас, и не такие чудеса встречаются.

Дело об отцовстве разрешилось абсолютно неожиданно и чуточку водевильно.

С задних рядов вперёд протиснулся несколько помятый, явно, с глубокого похмелья, молодой человек в костюме с чужого плеча, обвёл всех тяжёлым взглядом, сфокусировался на графе Саубере, и громко заявил:

– Я требую, чтобы граф признал моего ребёнка!

Небольшая оговорка, но с какими последствиями!

Гробовую тишину, повисшую в зале, нарушило злое шипение Расы.

– Идиот...

Пряха Яэль и Гедеон выходили из зала заседаний одними из последних. Прошение графа третейская комиссия удовлетворила, оставив за графиней право обжаловать это решение в столице. Гедеон был доволен. Раса изрыгала проклятия и чуть ли не брызгала ядовитой слюной. Виконт Бизель сбежал сразу же после своего триумфального выступления, не дожидаясь побоев от разгневанной любовницы. Всё закончилось так, как и должно было закончиться.

Фанагор, ожидавший их на улице, помог женщине сесть в карету, не удержался, и шепнул ей на ухо:

– Лихо ты сегодня переплела нити! Как только сумела ТАК поспособствовать?

Эль довольно хмыкнула.

– Дармовое вино ещё никому не шло на пользу...

***

Она знала! Она сразу была уверена, что этот мужчина не так прост, как казалось сестре. И выправка, и стать, и манеры! Всё выдавало в нём знатное происхождение. Да и ученицу свою он воспитал совсем не как деревенскую девчонку. Речь правильная, знает много. Даже больше, чем положено знать девице её возраста и её круга.

Кимма следила за утренней тренировкой Ронга и Ники, незаметно, как она считала, выглядывая из-за портьеры. А старый воин нещадно гонял строптивую воспитанницу, не желавшую принимать приглашение царевны Метаки. И причины выдвигала одну абсурднее другой. Шрам, который и так стал уже почти незаметным. Опасение за жизнь и здоровье бабушки, которой, по её мнению, жить в имении будет гораздо лучше, чем в столице, а она не может её бросить. Даже управление этим самым имением, которое без её чуткого надзора разорится уже в ближайшую пятницу. И только главную причину она не озвучивала.

Страх.

Да. Его смелая, порой, отчаянная девочка безумно боялась дворца, его законов, правил, обычаев. И обитателей. Если говорить совсем честно: одного обитателя. Словно он только того и ждал, когда Ника поселится во дворце, чтобы начать её третировать и доставлять неприятности.

– Он тебе сказал что-то нехорошее?
– Наседал на ученицу наставник, заставляя отбиваться с бешеной скоростью.

– Нет!

– Смотрел с угрозой или намёком?

– Нет!

– Он тебе понравился?

– Д... НЕТ!!

– Ложь - недостойное занятие!

– Я не лгу!

– Себе или мне?

– Не знаю!

– Трусишь!

– Нет!

– Тогда, почему?

Геленика резко остановилась, опустила руку с тренировочным мечом, склонила голову и всхлипнула. Ронг хотел её хорошенько шлёпнуть по мягкому месту за остановку без команды, но удручённый вид девушки не позволил ему поступить столь жестоко. Да и Кимма, торчащая в окне, осудит, да ещё возмущаться начнёт, чего это деревенщина руки распускает?

– Простите, учитель, - девушка шмыгнула носом и исподлобья взглянула на Ронга.
– Я не знаю, что со мной творится?

– Ты взрослеешь, Ниу.

– Мне страшно... но я не боюсь!
– Она подняла голову, и воин увидел в её глазах такую решимость, словно его девочка собралась идти на смертный бой.

– Я не могу дать тебе совет, Ниу. Потому что сам не знаю, что лучше: испытать это, или сделать так, чтобы чувство, не успев разгореться, угасло. Возможно, в твоей жизни встретится другой человек, который заставит вспыхнуть новой искре, но может быть и так...
– Ронг вздохнул. Что-то в последнее время эти воспоминания стали посещать его слишком часто.
– Я не хочу, что бы ты мучилась всю жизнь...
– 'как я...'