Оскал Фортуны, или Урок выживания

— Тебе придется многое объяснить Тайному Оку, — проворчал он.

— Я знаю, мой господин, — ответил десятник.

— Я прикажу отправить погоню по всем дорогам, — сказал Наино.

— Мне кажется, она еще в замке, — проговорил Сабуро. — Её кто-то прячет.

— Я тоже думаю, что она еще здесь, — согласился с ним сотник. — Но все же разошлю по дорогам гонцов.

Из коридора донеслись торопливые шаги.

— А вот и писарь, — поморщился Наино и, поклонившись, ушел, оставив десятника один на один с чиновником Тайного Ока Сына Неба.

Митино летел по коридору, не разбирая дороги, на ходу завязывая пояс и приглаживая лохматые со сна волосы. Соратник, разбудивший его, остался далеко позади. Писарь торопился увидеть место происшествия. Наставники твердили, что первое впечатление самое важное. Он промчался мимо лестницы в темницы, и часовой, поднявшись на четыре ступеньки, проводил его удивленным взглядом.

Писарь заметил, как три человека отошли от ярко освещенной двери в тамбур и направились в противоположный конец коридора. Митино скрипнул зубами, очевидно, кому-то не захотелось встречаться с чиновником Тайного Ока.

Все свое раздражение и негодование молодой человек перенес на смиренно поклонившегося десятника.

— Так это ты исполняешь свой долг? — ядовито спросил он. — Мой господин Сабуро.

На каменном лице воина заходили желваки, но голос был абсолютно спокоен.

— Я готов ответить за свои действия, Митино-сей.

Писарь криво усмехнулся и принялся осматривать место преступления.

— Где нашли тело?

— Его нашел господин Уро, — сказал десятник, указав на воина, разбудившего Митино.

— Он был под лавкой, — рассказал воин, косясь на командира.

Писарь глубокомысленно кивнул, обследовал дверь, камеру, посидел у тела, разглядывая залитое кровью лицо, покосился на грязные подштанники и рваные носки.

— В Канаго-сегу предатель, — наконец сказал он, поднимаясь.

Выскажись он так еще вчера, Сабуро ударил бы наглеца. Но сейчас десятник был вынужден промолчать. Писарь красочно расписал, как убийца, хорошо знавший охранника, постучался ночью в тамбур и зарезал несчастного кинжалом. Вдруг он не удержался и громко зевнул.

Десятник, словно очнувшись, взглянул на Уро.

— Почему ты так рано пришел его сменять? Солнце же еще не встало!

Соратник замялся, переступая с ноги на ногу.

— Мой господин, Сабуро-сей, — промямлил он, пряча глаза. — О… Убитый очень просил меня сменить его пораньше. У него были какие-то дела в пригороде. Я как смог, так и пришел.

Писарь с десятником переглянулись.

— Можно слугам унести тело семье? — попросил воин, съежившись под испепеляющим взглядом командира.

Десятник скрипнул зубами и взглянул на писаря.

Тот важно кивнул.

— Забирай, Уро-сей. Мы еще с тобой поговорим.

— Благодарю, мой господин, — поклонился соратник и вышел в коридор, где терпеливо дожидались слуги с носилками.

— Думаю, господин Чубсо будет очень недоволен, — поджав губы, проговорил Митино.

— Мы найдем ее, мой господин, — заверил чиновника Сабуро. — Найдем.

— Начните свои поиски с замка, — на прощанье посоветовал писарь, удаляясь с гордо поднятой головой.

— Индюк надутый! — прошипел ему вслед десятник.

Чрезвычайным происшествием озаботилась сама госпожа Канаго.

После обеда она вызвала к себе сотника Наино и в присутствии мрачного Ёсо стала интересоваться поисками беглянки.

Старый воин со вздохом развел руками.

— Увы, моя госпожа. Мы обшарили весь замок, но так и не нашли девчонку.

— А что известно о ее сообщнике? — нахмурилась Канаго.

— Очевидно, он ушел вместе с ней. Только мы не знаем как.

— Так что же ты делал весь день? — нахмурилась госпожа, поднимаясь с кресла. — В какое положение ты ставишь моего супруга, Наино-сей?

— Поверь, мой госпожа, — низко поклонился сотник. — Я делаю все, что нужно. По всем дорогам разосланы гонцы, повозки и паланкины, покидающие замок досматриваются. Если девчонка еще во дворце, мы ее непременно найдем.

— Вечером я жду тебя с подробным докладом, — кивком головы Канаго отпустила престарелого военачальника.

Старик покинул личные покои сегуна, кипя от негодования. Он понимал, что у госпожи сложилось превратное впечатление о его действиях из-за доклада Ёсо. Тем не менее понимал, что повод гневается на него у ее сиятельства был.

Забросив все дела, сотник спустился в караулку, где Сабуро выслушивал донесения соратников, отправленных на поиски в парк и служебные помещения.

Издерганный десятник встретил начальство глубоким поклоном.

— Что-нибудь обнаружили? — спросил Наино, усаживаясь на лавку у противоположного конца стола.

— Нет, мой господин, — ответил десятник. — Никаких следов.

Сотник открыл рот, собираясь высказать подчиненному свое неудовольствие, как вдруг в дверь тихо постучали. Не дожидаясь разрешения, в караульное помещение вошел соратник и представительный человек в богатом кимо с лысой головой и круглым, озабоченным лицом, украшенным маленькими усиками и козлиной бородкой.

— Мой господин Наино, — поклонился вошедший сотнику и кивнул десятнику. — Сабуро-сей.

Соратники удивленно посмотрели на распорядителя кухни.

— Что привело тебя сюда, мой господин Бороно? — вежливо поинтересовался сотник.

— Ваш обыск, — ответил распорядитель и, не дожидаясь приглашения, уселся на скамью. Достав из рукава скомканный платок, вытер обильно потевшую лысину.

— Твои люди интересовались, не пропал ли кто, — сказал он, обращаясь к десятнику.

Сабуро с надеждой подался вперед.

— Так вот, у меня исчезла посудомойка, — продолжил он, глядя на воинов.

— Что за посудомойка? — поинтересовался сотник.

— Тина, — поморщился мужчина. — Совсем девчонка. Самая младшая. Тощая, грязная. На нее даже конюхи не зарились. Я бы не стал вас беспокоить по такому пустяку, но в связи с этим переполохом…

— Умеешь ты выбирать слова, Бороно-сей, — нехорошо усмехнулся Наино. — Сбежала государственная преступница! Под угрозой честь нашего господина! А ты говоришь: «Переполох»!