Оскал Фортуны, или Урок выживания

Прежде чем она смогла что-то ответить, вмешалась баронесса.

— Бедняжка устала, пережила ужасную ночь. А вы торопите ее с принятием такого важного решения! Пусть она сначала отдохнет, придет в себя, а уж потом будет думать, как ей поступать дальше.

— Благодарю тебя, Татсо-ли, — склонила голову Сайо. Она действительно не знала, что сказать.

После обеда управительница проводила Сайо в ее комнату, и девочка, наконец, смогла лечь. Баня, легкое вино и напряженная беседа утомили и без того уставший разум. Девочка очень скоро заснула и спала крепко, без сновидений.

Возясь вокруг раненого Сабуро, лекарь и помощники тихо переговаривались, не обращая никакого внимания на Александру. Та пожала плечами, и устроившись в уголке на бывшем месте Сайо, задремала под скрип колес и негромкое бормотание.

— Вылезай! — разбудил ее громкий крик.

Александра открыла глаза и невольно сощурилась. Сквозь открытую дверь во всю бил яркий солнечный свет.

— Тряпье свое не забудь, — проворчал кто-то. Она подхватила узлы и спрыгнула на булыжную мостовую. «Цивилизация», — подумала Александра, оглядываясь вокруг. Купеческий караван стоял на широком дворе позади П-образного здания. Вокруг суетилось множество чрезвычайно занятых людей. Один из таких: бородач в добротной коричневой куртке с широким синим поясом глядел на нее из-под грозно сведенных жидких бровей.

— Хватит таращиться! Бери узлы и пойдем.

— Куда, почтенный? — спросила Александра. — Это вещи моей госпожи…

— К ней и пойдем! — повысил голос мужчина. — Наш господин поселил ее в покоях для гостей.

Алекс похватала тряпье и последовала за провожатым. Бородач косился на нее, видимо, ожидая удивления или даже восхищения бестолковой деревенщины на кичливо выставленное в коридорах богатство барона Татсо. Вот только все увиденное Александрой не стило одной лестницы Эрмитажа.

Им навстречу попалась пожилая толстуха в богатом платье. Провожатый низко поклонился. Во избежание неприятностей Алекс так же последовала его примеру.

— Вещи Сайо-ли? — спросила она.

— Да, моя госпожа, — подтвердил бородач.

— А это ее слуга? — она ткнула пальцем в Александру.

— Да, Нороно-ли, — ответила Саша.

Густо зачерненные брови женщины полезли на лоб.

— Ты смеешь говорить, когда тебя не спрашивают? — прошипела она.

Алекс поняла, что сейчас может произойти нечто ну очень неприятное. С шумом бросив вещи, она рухнула на колени, ткнувшись лбом об лакированный пол. «Перехимичила», — подумала она, чувствуя, как на лбу набухает порядочная шишка.

Видимо, такое унижение пришлось даме по нраву.

— Встань, — приказала она. — И запомни. Здесь тебе не деревня! Говори только тогда, когда тебе прикажут. Понял?

— Понял, о моя госпожа Нороно-ли.

— Тащи свои тряпки.

Женщина прошла мимо, обдав Александру густым запахом чего-то приторно-сладкого. Бородач проводил ее взглядом и посмотрел на Алекс:

— Тебе жить надоело?

— Пока нет, — честно ответила она.

— Тогда не забывай, где ты.

— Теперь точно не забуду, — ответила она, потирая разбитый лоб.

Симара схватила узлы и захлопнула дверь, не сказав ни слова. Бородач усмехнулся и вновь скомандовал:

— Пошли.

На этот раз их путешествие закончилось в темном сыром подвале, служившем баней для слуг. Провожатый подал ей банку со щелоком и кивнул на гнилую лохань.

— Ополоснись с дороги и жди меня.

Убедившись, что он ушел, Александра стала раздеваться. В поясе негромко брякнули три больших серебряных монеты, еще три были замотаны в портянки на ногах. Во время первого визита на поляну она по-быстрому обшмонала нескольких убитых разбойников. Жаль, улов был невелик. Да и шарить по карманам трупов оказалось на редкость противно. Десяток медяков Александра рассовала по карманам, а серебро припрятала.

Подойдя к лохани, она попробовала рукой мутную воду. Чуть теплая. «Что я морж, что ли?» — подумала Алекс. Кое-как обтерлась, сполоснула голову и принялась одеваться.

Ждать пришлось долго. Наконец, знакомый бородач появился, и они вновь куда-то пошли. На кухне ей подали слипшийся комок горького риса и жбан прокисшего пива. От последнего она благоразумно отказалась, а рис слопала. Уж очень хотелось кушать. После так называемого обеда ее привели в комнату для слуг, больше походившую на тюремную камеру или казарму. Маленькие узкие окна, пробитые у самой земли, тускло освещали низкое помещение, уставленное двухъярусными нарами.

— Можешь поспать, — сказал бородач, указывая на верхний матрас. — Вот твое место.

— Спасибо, почтенный, — поблагодарила она, но важный слуга уже скрылся за низкой обшарпанной дверью.

Устроившись на тощем, набитом соломой тюфяке Александра подумала: «Да, это тебе не норка Бильбо Бэггинса».

Но это было все же лучше, чем спать под открытым небом. Едва она задремала, раздался грозный крик.

— Где тут слуга Сайо-ли?

Александра едва не свалилась с нар. У двери стоял соратник и вглядывался в полумрак.

— Я здесь, мой господин!

— Пошли!

«Опять «пошли», — грустно подумала Алекс. — Ни пожрать, ни поспать».

На этот раз прогулка оказалась недолгой. Во дворе, заполненном всадниками, она увидела старшего соратника Нороно. Он о чем-то беседовал с тремя воинами. Ей приказали ждать. Отпустив соратников, Нороно взглянул на нее. Александра поклонилась.

— Иди сюда! — позвал старший соратник. — Ты слуга Сайо-ли?

— Да, мой господин Нороно — сей.

— Расскажи о нападении разбойников.

— Я спал под повозкой госпожи. Меня разбудил громкий свист. В лесу показались вооруженные люди с факелами. Мы с Симарой помогли госпоже вылезти из повозки, увели ее в лес и там спрятали. За нами погнались два разбойника. Мы отвлекли их от госпожи, потом спрятались. Я слышал какой-то шум. Утром мы со служанкой нашли в лесу два трупа. Вот и все, мой господин.

Воин хмыкнул.

— Коротко и ясно. А почему у тебя куртка в крови?

— Разбойники распяли Сабуро-сея. Это его кровь. Я измазался, когда снимал его.

— Иди, — отпустил его старший соратник.

Переведя дух, Александра вернулась в знакомый подвал и забралась на нары. Один за другим стали приходить слуги. Однако никто не удивился ее появлению. Они молча раздевались и укладывались спать, лишь изредка перебрасываясь короткими репликами. Даже при скудном освещении единственного фонаря было видно, как устали и измучились эти люди. «Феодализм, однако», — подумала Алекс, взбивая по пышнее тощую цилиндрическую подушку. Кажется, этот день, принесший столько неожиданных встреч, наконец-то кончается.