Оскал Фортуны, или Урок выживания

— Прекрасные творения богов, — сказал барон.

— Я никогда не видела ничего подобного, — простодушно призналась Сайо.

— Их привозят с далекого юга, — охотно пояснил юноша. — Эти создания не могут жить в наших водах. Осенью их вылавливают и переносят в помещение до следующей весны.

— Когда на них смотришь, приходит вдохновение, — сказала Татсо.

— Моя сестра еще не показывала тебе свои картины, Сайо-ли? — спросил барон.

Девушка уже более-менее освоилась в присутствии этого красивого юноши.

— Еще нет, но она сказала, что ты знаток поэзии?

— Считать себя истинным знатоком было бы не скромно, — завораживающе улыбнулся Татсо. — Мне нравится творчество Осако Дошо. Именно она триста лет назад стала первой писать трехстишия. Говорят, их было около тысячи. Я знаю сорок.

— Я двадцать две, — похвалилась Сайо. — Вот только среди них встречаются не слишком скромные.

— Что же ты хочешь от гетеры и любовницы сегуна Рокидо.

— Не только любовницы, — поправила брата баронесса. — Но и подруги. И даже советника.

Тот не стал спорить.

— Лучше всего о поэтессе говорят ее стихи.

Он улыбнулся и тихо прочитал:

— Я — словно горы, ты — ручью подобен. Течет поток, а горы неизменны. Ручей вдали от гор, тоскуя, плачет.

Сендзо Татсо посмотрела на Сайо. Та улыбнулась, принимая вызов:

— Вода меняется, лишь горы неизменны. И днем и ночью вдаль текут потоки. Так человек: ушел и не вернется.

Юноша положил руку на широкий пояс и ответил:

— Из зимней ночи вырежу лоскут, Впрок спрячу до весны под одеялом, Чтобы длиннее сделать ночь с любимым..

Они еще долго читали стихи несравненной Дошо, пока Сайо, смеясь, не признала свое поражение.

— Ты действительно знаток, Татсо-сей!

Молодой человек развел руками и, словно закрепляя свою победу, прочитал:

— Скажи, тебя хоть раз я обманула? Как холодна подушка в третью стражу! Лишь ветер шелестит листвой опавшей.

— Хватит упражняться в декламации! — нахмурилась сестра. — Лучше покатай нас на лодке! Сайо — ли, ты не против такой прогулки?

— Конечно нет, — девушка пребывала в прекрасном расположении духа. Ей нравилось буквально все. И сад, и Сендзо, и особенно Даиро.

Они прошли по дорожке до заполненного водой широкого рва. У крошечной пристани их ждала лодка с мягкими сиденьями и двумя молчаливыми гребцами на корме. Юноша помог забраться сестре и Сайо, сам сел лицом к ним и махнул рукой. Лодка неторопливо поплыла по стоячей воде мимо заросших невысоким камышом берегов. Несколько человек по шею в воде орудовали длинными серпами.

— Что они делают? — спросила гостья.

— Ров надо очищать, — любезно пояснил барон. — Иначе он зарастет травой. А ведь это не только канал для прогулок, но и оборонительное сооружение.

— Ваш замок поражает не только красотой и благоустройством, но и образцовым содержанием, — польстила хозяевам девушка.

— Так и должно быть, — улыбнулся юноша. — Это наш дом.

— А ты знаешь, Сайо — ли не только хорошо знает поэзию, но и сама пишет стихи, — сменила тему разговора сестра.

Брат встрепенулся:

— Это правда?

— Да. Я участвовала в поэтическом конкурсе…

— И даже завоевала приз! — прервала ее баронесса, заставив ужасно смутиться.

— Тогда ты должна почитать нам свои стихи! — решительно сказал Татсо. — Иначе это будет просто нелюбезно.

Сайо отвела взгляд от его прекрасного лица и тихо продекламировала:

— За рекой заря восходит — Там светает понемногу, Там деревья и кустарник Разрослись в дремучий лес. Мы пришли, полюбовались, Но уже пора в дорогу, Горный пик на горизонте В дымке облачной исчез. Мы пришли, полюбовались И уходим ранним утром. Вас я, друг мой, не увижу — Широка речная гладь. Но надеюсь, что рассказы О правленье вашем мудром Всю далекую дорогу Будут нас сопровождать.

— Великолепно! — вскричала Сендзо. — Ты настоящая поэтесса, Сайо — ли!

— Это просто забава для души, — краснея до кончиков волос, ответила девушка.

— Это не забава, — тихо возразил ей Даиро. — Это очень хорошие стихи. Может быть, ты еще порадуешь нас своим творчеством.

— Нет, — нашла в себе силы отказаться Сайо. — Я всего лишь молодая девушка, и как бы мне не зазнаться от ваших похвал.

— Но почему… — попытался было возразить барон. Но сестра остановила его порыв.

— Оставь нашу гостью в покое. Видишь, мы почти приплыли.

За интересным разговором они не заметили, как обогнули замок. Вновь показалась крошечная пристань, где их терпеливо дожидался слуга.

— Что тебе нужно? — нахмурился Даиро.

— Мой господин Татсо — сей, твоя уважаемая матушка напоминает, что приближается время обеда.

— Иди, передай, что я не забыл.

— А после обеда ты должна посмотреть мои картины! — решительно заявила баронесса.

За обедом Сайо поблагодарила хозяев за гостеприимство, а барона за возвращенное ожерелье. Она искренне и бесхитростно восхищалась Татсо — маро, вызвав довольную улыбку на сухих губах хозяина замка. В свою очередь он рассказал, что отправил гонца на лучшем скакуне, и завтра уже ждет ответа из Канаго — сегу. При этом барон еще раз повторил предложение отправить Сайо вместе с отрядом младшего сына. Однако девушка решила ничего не предпринимать до получения письма от господ Айоро. Ей все больше и больше нравилась семья Татсо, но не стоило забывать о новом опекуне. Неизвестно еще, как отнесется Айоро — ли к такой самостоятельности. Видимо, барон это понял. Разговор в свои руки взяла его супруга, и дальше за столом говорили лишь о поэзии и о… погоде.

— Это слабость моей матушки, — смеясь, рассказывал Даиро. — Она считает, что все ее болезни так или иначе связаны с погодой.

— Может быть, она и права, — ответила Сайо, когда они шли в комнаты Сендзо. Молодой барон слегка поддержал ее за локоть на ступеньках крутой лестницы, и девушка не смогла скрыть счастливой улыбки. «Молодой, красивый, знатный! Ой, Сайо, не потеряй головы», — вдруг, словно наяву, услышала она голос преподобного Кимцзы, и страшно смутившись, аккуратно высвободила руку из заботливых пальцев.

Младшая дочь барона рисовала на бумаге и шелке. Гостья сразу отметила самобытную манеру письма. На картинах Сендзо вышагивали голенастые журавли, в зарослях камыша прятались тигры, медведь, стоя на задних лапах, обдирал когтями кору.

— Люблю рисовать зверей, — ответила на невысказанный вопрос девушка. — В них больше человеческого, чем в некоторых людях.

— Ты не только художница, но и философ, — засмеялся брат. — Не боишься, что твой ум распугает всех женихов.

— Умные не испугаются, а муж дурак мне не нужен! — парировала сестра.