Оскал Фортуны. Трилогия

Держа в руках бинт, Гернос мельком взглянул на него.

– Сейчас закончу и займусь ей.

– Брось эту падаль сейчас же!
– повысил голос укр.

– Мне осталось только наложить повязку, - попытался урезонить его евнух.

– Потом наложишь!
– Акулий Зуб шагнул к лежанке, но остановился, почувствовав у своего бока острие меча.

– Ты бы на "гиен" так кричал, - вкрадчиво проговорил Александр.
– Когда они ваших девушек уродовали.

Гнев исказил черную физиономию, превращая её в маску злобного божества.

– Даже не пытайся, - чуть покачал головой юноша.
– Я успею пробить твою печень. Тогда даже мой названный брат не сможет тебя спасти.

– Пусть он поторопится, - скрипнул зубами охранник.
– И убери свою железяку!

Одним движением юноша отправил меч в ножны.

– Тебе придется потесниться, - проговорил лекарь, завязывая кончики бинта.
– Я должен помочь другой девушке.

– Если нужно, я могу встать, - предложила раненая.
– Мне лучше.

– Нет, - с мягкой улыбкой возразил Гернос.
– Испортишь всю мою работу. Просто прижмись к стенке.

Вдвоем с Синицей они помогли ей отодвинуться. Затем, отойдя в сторону, лекарь предложил охраннику положить на лежанку бесчувственное тело.

На секунду замерев, тот сверкнул на Алекса бешеным взглядом и вышел, грозно сопя.

Юноша перевел взгляд на новую пациентку и едва не присвистнул. Но удивила его не красота и соблазнительность обнаженной натуры, а щедро разбросанные по телу синяки. Вся правая сторона лица оказалась в крови, сочащейся из раны возле самого уха. "Чуть в сторону - и сонная артерия", - подумал он, качая головой.

Евнух вымыл руки, тщательно их вытер и склонился над девушкой. Та вздрогнула, открыв глаза.

– Тихо, Жаворонок, - быстро зашептала рабыня.
– Это лекарь. Он тебе поможет.

Избитая проститутка попыталась что-то сказать разбитым ртом.

– Сейчас будет легче, успокоил Гернос. Он заставил её прополоскать рот, выплевывая кровь и кусочки зуба. Напоил вином с порошками. После чего стал смывать кровь теплой кипяченой водой.

– Этот Гилл, что всех женщин так... любит?
– морщась, поинтересовался Александр.

Рабыня промолчала, сурово поджав губы.

От тяжелого застоялого воздуха, наполненного гарью, запахом крови, спирта и уксуса, першило в горле. По всему телу выступил пот, сбегая ручьем между лопаток.

Юноша откинул полог, чтобы впустить в комнатку немного свежего воздуха. Но охранник тут же задвинул его обратно.

– Ты чего?
– возмутился Алекс.
– Здесь дышать нечем!

– Задницей дыши!
– оскалился здоровяк.

– Ну, хоть чуть-чуть?
– попросил парень.

– Нельзя!
– сурово сдвинул брови укр.
– Вдруг кто-нибудь свет заметит и припрется?

В душе понимая справедливость слов Акульего Зуба, Александр выругался по-русски и подошел к Синице, собиравшей с пола грязные тряпки.

– И часто у вас такое?

Рабыня подняла на него испуганные глаза.

– Да ты не бойся, - он присел рядом.
– Я никому не скажу.

Поколебавшись, женщина кивнула.

– Почти каждый месяц. Приходят, пьют, бьют девушек. И не платят ни гроша.

Она всхлипнула и вытерла выступившие слезы тыльной стороной ладони.

– Изверги, хуже халибских пиратов! А этот вообще сумасшедший!

Рабыня испугалась, что сболтнула лишнее, и испуганно ойкнула.

– Я же обещал, что никому ничего не скажу, - напомнил молодой человек и вновь поинтересовался.
– Этот горбун со всеми своими девушками так обходится?

– Да, - прошептала женщина.
– Он любит бить по лицу или в живот попинать. Иногда душит, пока не начнешь задыхаться.

Похоже, глава местной "крыши" не просто отморозок, а окончательный садист.

– Неужели мерзавцу это сойдет с рук?
– поразился Александр.
– Есть же в городе какая-то власть?!

– Его отец Лион - советник, герой. В молодости подвиг совершил. Взял на абордаж флагманский корабль ольвийской эскадры, - наставительно проговорила Синица.
– У него большие связи в Совете Ста. А кто заступится за рабыню?

– У великих отцов часто вырастают отвратительные детки, - философски заметил юноша и нахмурился.
– Но твоя хозяйка должна хотя бы потребовать компенсацию за порчу имущества.

Собеседница посмотрела на него с жалостью, как на тяжело больного.

Александр смущенно крякнул, понимая, что погорячился, сморозив глупость.

Пока они с Синицей разговаривали, Гернос аккуратно зашивал рану на скуле Жаворонка. Девушка скулила от боли, из глаз текли слезы, пальцы, которыми она вцепилась в край лежанки, побелели. Вдруг она, резко выдохнув, затихла.

– Прощай, Далная, - донесся из коридора знакомый голос.
– Пусть боги пошлют тебе благоденствие и богатых клиентов.

– Вам тоже удачи и всех благ, господин Гилл, - бесстрастным голосом прощалась с незваными гостями хозяйка публичного дома.

– Ребята пусть еще порезвятся. Ты уж прости, но я остаться не могу, - продолжал глумиться вожак "гиен".
– Дал клятву отцу всегда ночевать дома. Родителей надо почитать.

– Любая клятва священна, - тем же тоном ответила женщина.
– Да пошлют вашему отцу боги долгих лет жизни.

Едва закрылась входная дверь, разъяренная Далная ворвалась в их комнатку. Но на миг смешалась, видя, что евнух аккуратно бинтует голову её рабыне.

– Такую удачу ты мне напророчил, чужак?
– горько усмехнулась хозяйка борделя. На её белой шее ярко выделялись синяки от пальцев.

– Конечно, - спокойно глядя ей в глаза, кивнул Алекс.
– Разве каждый визит "гиен" в твое заведение не заканчивается чем-то подобным?

– Ну, не совсем так, - женщина поправила пряжку хитона.