Осколки недоброго века

– Надо исходить из военно-политической ситуации, – здраво рассуждал монарх, – Рожественскому как ответственному лицу, могущему принять судьбоносные решения, и фатальные в том числе, следует быть начеку. Нам же вместе с тем надлежит отправить для адмирала нераспространительное (не сильно полагаясь на шифро-телеграф), но понятное пояснение на текущий момент. Всенепременно держать с ним связь и сообразно дальнейшей обстановке доводить до него основные императивы, как то: «не поддаваться на провокации», а при дурном исходе «ждать и быть готовым оказать достойный отпор».

На самом деле император Николай II ориентировался на дипломатию и политический анализ, полагая, что Англия останется верна международным правилам и пунктам договора с Японией. По меньшей мере открыто и беспардонно вмешиваться в войну не станет.

Но, конечно, в большей степени он рассчитывал на две важные встречи и свою политическую игру – продуманную, тонкую, компромиссно-бескомпромиссную. Совершенно ясно, на чём основывающуюся. Романов был уверен, что переиграет оппонентов, лишь немного хмурясь на осторожные замечания Авелана:

– Вы-то, ваше величество, знаете, что Англия в ближайшем будущем поступит так или эдак. Знаете, как поведёт себя Вильгельм. Вопрос: знают ли они сейчас сами, какой линии держаться?

Что было пикантно, те стороны тоже строили хитроумные планы, стремясь к диалогу и, главное, жаждая в личной встрече прояснить обстановку: что же там, чёрт побери, в этой России, у этого Николая-родственничка происходит?

Вильгельм II напрямую засылал предложения (уже третье) о свидании а-ля «великодержавно и величественно, как уже однажды приятно-памятно случилось, когда Мы встретились императорскими яхтами ”Гогенцоллерн” и ”Штандарт” в море Балтии».

Тут надо сказать, что Николай не удержался от ехидного комментария: «…Осенью Балтика не для увеселительных прогулок – стыло и штормит-с нередко».

Второй фигурант политической интриги – король Англии Эдуард VII – через своего посла в Санкт-Петербурге передал записку: «Такого-то числа-месяца намерен прибыть в Копенгаген с полуофициальным родственным визитом», эдаким лукавым намёком, что был бы рад встретить там своего дражайшего племянника. Хитрая жо… [38]

38

Ах, простите! Исключительно литературное «попа», нас – взрослых и суровых ребят – в плане звучности и колорита удовлетворить не может… какое-то оно недоразвитое, что ли… То ли дело ж-ж… ну вы поняли.

Или хотите сказать – не пристало так о короле? Тогда ладно, скажем поприличней, согласно морфологии эпохи: хитрый афедрон.

Николай принял «раздачу карт», откликнувшись на призывы одного и экивоки второго, действительно отбыл на яхте, сам ещё не зная, кому первому отдать предпочтение.

Пожалуй, стоит подметить, что с этим его почти скоропостижным отъездом из столицы получился ещё один побочный, полезный, а в чём-то даже поучительный казус.

Барон Итиро Матоно, японский дипломат, посланник страны Ямато во Франции, получив приглашение посетить Петербург, ни много ни мало для беседы (странная недипломатическая формулировка) с российским императором, вне всякого сомнения, предварительно известил и заручился согласием на миссию у Токио.

Токио тихо ликовал! Япония уже балансировала на грани экономического истощения. Война входила в неприятную стадию – в лучшем случае намечался затяжной пат. Шаг русского императора к диалогу был как нельзя кстати.

На приёме у российского министра иностранных дел учтивый аристократ Матоно хранил бесстрастное лицо, но тоже потел в предвкушении и приятном ожидании.

Позавчера, вчера да и сегодня с утра он просматривал свежую европейскую прессу, которая продолжала застенчиво вещать о временных неудачах армии и флота Японии и тут же браво трубила (в основном британская), что «силы Страны восходящего солнца перегруппировываются для окончательного и решительного удара по противнику».

И официальный Токио всячески поддерживал последнюю версию.

Информированный по своим каналам Матоно знал, что это неправда. Тенденции успеха в этой войне склонились в сторону русских армий и флота. Поэтому шаг к диалогу был воспринят как нежданный сюрприз – «император российский сам готов пойти на контакт, тем самым показав свою слабость, стало быть, русские сами выдохлись, а значит, на них можно давить и требовать!»

И тут… и тут на тебе – укатил, понимаешь!

«Укатил, понимаешь!» – это уже вольная трактовка Ламсдорфа, когда лицо японского дипломата, хранящее бесстрастную, вежливую, но снисходительную маску, на известие, что российский монарх отбыл на неопределённое время, на миг утратило невозмутимость, изобразив совершенно искреннюю обиду.

Возможно, и личную.

Узнай об этом Романов, наверняка сказал бы: «То ли ещё будет». Возможно, криво усмехнувшись…

Российский император, сутулившись под штормовой прорезиненной накидкой, дымил неизменной папиросой на крыле ходового мостика.

Яхта «Штандарт» врезалась клиперным форштевнем в мятежные волны Балтийского моря где-то уже в милях ста за траверзом острова Готланд.

Утро было ветреное, условно дождливое.

А на Дальнем, на Востоке…

Это утро тоже было ветреное.

Влажную взвесь ни туманом не назовёшь, ни дождём… так, чёрт знает что!

Чёрт знает что, с горизонтом в милю-полторы… не более, пока.

Пока солнце окончательно не проснулось.

Для Рожественского и его людей следующий день начался, как и предыдущий – затемно, с прочёсывания и расчистки проходов на большую воду, и у бухты Белого Волка в том числе, нет-нет да и прихватывая тралом минрепы японских ночных закладок.

В целом выход всех причастных к операции судов был проведён более собранно и оперативно.

Но, как и вчера, командир броненосца «Император Александр III» каперанг Н. М. Бухвостов не вывел свой корабль по тем же (вчерашним) причинам каких-то неполадок в рулевой машине.

Зиновий Петрович вполне сдержанно, но язвительно попенял тому (прямой связью по УКВ): «Ежели неисправность не поддаётся быстрому ремонту, Николай Михайлович, надобно не балаганить с временной починкой, а подав предварительную записку, провести нормальные работы с помощью артурских мастеровых».

Вместо «Александра» Рожественский распорядился взять в дело канонерские лодки «Отважный» и «Гиляк», сняв их с другой задачи (траление подступов осуществлялось и в заливе Дзиньчжоу, где полагалось устроить корабельную артиллерийскую позицию для обстрела узкого перешейка).

Сегодня буксиры вывели и трофейный японский пароход, что намеревались пускать на пробу или убой вперед в протраленные проходы японских минных заграждений (ему даже название менять не стали – какой-то «Камикава-мару»). Для этого посудину основательно нагрузили, осадив в воду ниже ватерлинии, да так, что даже опасались за неё на перегоне – с зюйдоста сегодня волна шла злая, норовящая захлестнуть всё низкобортное.

«Богатырь» и «Новик» между тем уже превращались в дымящие точки, погнав перед собой пару обязательных вражеских разведчиков-дестроеров.