Осколки Северного Счастья. Книга 1

Никто из встреченных женщин в платьях тут не ходил. Интересно, это не принято? Всем известно, что любой порядочный другой мир должен состоять из женщин в средневековых нарядах и мужчин с длинными волосами. А тут штаны у одних и короткие стрижки у других. Несоответствие.

– Что? – широко распахнула женщина серо-зелёные глаза и уставилась на меня с любопытством.

– Мама, гостевые покои. В нашем крыле, – с нажимом ответил маг.

– Конечно, следуйте за мной!

Теперь сопровождающих стало двое.

Меня привели в просторную уютную комнату с пушистым ковром на полу и светлой деревянной мебелью, украшенной резьбой. Окно выходило на улицу, где лежали высокие сугробы. Оказывается, тут зима!

Массивная кровать была застелена пледом крупной вязки, по обеим сторонам от постели стояли небольшие табуреты или четырёхногие столики, у противоположной стены с трудом разместились исполинских размеров шкаф и комод, украшенные той же резьбой с растительно-цветочным мотивом. Занавески, кстати, наличествовали. В спальне имелась ещё одна дверь, за которой располагалась ванная комната с огромной деревянной лоханью, охваченной несколькими толстыми металлическими кольцами, как широкая плоская бочка.

Судя по нависающему над ней крану, водопровод они уже изобрели. Молодцы! Хвалю.

– Ты нас понимаешь? – с интересом спросила женщина.

Я кивнула, затем спохватилась, что кивок в этом мире может означать что-то другое, но, судя по всему, меня поняли правильно.

– Она сильная магичка, поэтому должна понимать речь, – сказал Иргольд.

Ага, конечно, должна. Что-то на Земле с английским это так не работало, приходилось зубрить все эти неправильные глаголы. С другой стороны, и вот этого зудящего электрического ощущения в теле у меня раньше никогда не было, скорее всего, всё дело в магии.

– Как тебя зовут?

– Карина, – ответила я и на всякий случай ткнула в него пальцем. – Иргольд.

– Правильно! А теперь давай попробуем узнать, понимаю ли тебя я.

– Я одна из невест Эринара Торманса, императора Альмендрии. Где я оказалась? Кажется, что я попала куда-то не туда.

– Это уж точно! – неожиданно по-доброму рассмеялся Иргольд. – Совсем чуть-чуть промахнулась.

Его мама переводила взгляд с одного лица на другое, явно понимая только своего сына. И магии в ней я не чувствовала никакой. Жаль.

– Вы могли бы предоставить мне одежду и обувь?

– Конечно. Мама, нашей гостье нужны вещи. Отец ещё распорядился её покормить. А ты пока приходи в себя, – обратился он ко мне. – Как будешь готова, постучись в дверь напротив, я провожу тебя в зал Собраний.

Мать и сын вышли, оставив меня одну.

А я пошла в ванную отмывать ноги от шашлыка. Вот вечно у меня всё через одно место. Сплошной цыганский фарт, как говорила бабушка. Это когда вроде и повезло, а если разобраться, то не особенно-то. Вот и сейчас: вроде посчастливилось стать магичкой в другом мире, но интуиция подсказывала, что не всё так просто.

Когда я сейчас думала о портале, то складывалось ощущение, что в другое место я бы и не вышла. Где я? Судя по тому, как спокойно и даже равнодушно местные приняли новости о том, что я невеста императора, либо я попала в совершенно другой мир, либо тут всем на него начихать с высокой колокольни. Но не шагни я сюда, однозначно погибла бы.

Отмыв ноги, я вернулась в комнату и села на кровать.

Что мы имеем?

Да примерно то же самое, что и раньше. Денег нет, но вы держитесь. Видимо, не суждено мне стать императрицей, как ни крути.

А ведь всё так хорошо начиналось!

Ещё пару часов назад я стояла на пороге нашей квартиры, мысленно прощаясь с домом и матерью. Ей я оставила коробку денег и записку. Возможно, стоило попрощаться лично, но я не захотела трепать себе нервы очередной ссорой.

У нас вообще слова любви дома были не в ходу, всё больше претензии, ультиматумы и скандалы. Когда я говорю, что мы часто ссорились, то это, конечно, эвфемизм. На самом деле со мной ссорилась мама, мне же участвовать в этом балагане даже не было никакой необходимости. Однажды она умудрилась вдрызг со мной разругаться, пока я слушала музыку в наушниках. Я даже не в курсе была, что за стеной кипят такие страсти. Только к наказанию и подоспела, выйдя на кухню попить водички.

Ладно, что уж теперь.

Для мамы я оставила очень внушительную компенсацию. Она любила попрекнуть меня любой тратой, каждой копейкой, и не забывала рассказывать о том, насколько непосильным финансовым бременем я для неё стала. Что ж, надеюсь оставленная на кухонном столе коробка денег примирит её с моим исчезновением. Смешно, конечно: целая коробка денег. Никогда столько не держала в руках.

Кроме того, Шаритон поклялся вылечить маленьких двоюродных племянниц. У меня было две кузины: Лена и Алина. Старшая два с половиной года назад родила больных близняшек. Её благоверный ушёл из семьи так быстро, что дети едва ли успели запомнить, как он выглядит. Ленке хотелось помочь, она, бедная, уже выглядела тусклой развалиной, а ведь всего на пять лет старше.

Оставляя дом, с собой я ничего не взяла: в мир Шаритона, Карастель, можно прийти только обнажённым, например, родиться там. Такое вот интересное условие. Выражение «родился в рубашке» – это не про этот мир.

Окинув прощальным взглядом квартиру, я в сотый раз подметила детали нашей бедности: старую мебель, потёртый линолеум в коридоре, окна, которые мы по старинке конопатили, потому что денег на новые, пластиковые, не хватало.

У нас было чисто, покрашено, отмыто и побелено, уж за этим мама следила строго. Советская мебель была починена, смазана, где-то даже отполирована, но я всё равно терпеть её не могла. Громоздкая чехословацкая стенка в зале, стол-книжка в моей комнате, тёмно-коричневые лакированные спинки панцирных кроватей. Такие только и остались в старых детских лагерях, задрипанных санаториях и у нас дома. Без сожаления я оставила прошлое внутри и захлопнула дверь.

Закрыла квартиру и занесла ключи соседке. Заодно и с Глафирой Павловной попрощалась. Хорошая старушка, душевная.

Выйдя из обшарпанного подъезда, присела на покалеченную лавочку, изучая знакомую яму перед крыльцом. Нас с ней связывали длительные и трепетные отношения. Каждое лето её заделывали, и каждую осень она возвращалась, являя миру свои щербатые бока. В ней я играла в детстве, она подкараулила меня перед вступительными экзаменами, воспользовавшись сонным состоянием и рассеянностью, в ней утонул мой первый сотовый телефон.

В яме, конечно, была лужа. Её дно было мифично, как лох-несское чудовище: никто никогда его не видел, но многие предполагали, что оно есть. Лужа не пересыхала даже в самые жаркие времена. Я считала, что её питают подземные ключи. Глафира Павловна думала, что водопровод, но это противоречило логике. Всё-таки воду у нас периодически отключали, а на уровень наполненности лужи это никак не влияло.

Неужели мы с этой лужей больше не встретимся? Даже не верится.

Я ждала пока за мной приедет Шаритон, тот самый маг, который нашёл меня и уговорил участвовать в этом грешном конкурсе невест.