Осколки тени и света

Мое чудом появившееся ночное видение сходило на нет. Чтобы не спотыкаться и не отставать, я держалась за болтающийся ремень рюкзака.

От некроманта тянуло силой. Обычная тьма, без всяких теневых эффектов. Но он был насторожен, даже напряжен. Пару раз бросал на меня взгляд – в глазах, на донышке, все еще тлело алым. Роща шелестела падающими листьями и среди этих шорохов мне слышались другие.

Темный не доделал работу и кладбище встало? Тогда зачем уходил?

Край рощи будто ножом обрезали. На другом краю пустоши темным росчерком с подсвеченным краем маячила стена поселка или городка. Но едва мы выскочили на открытое место, кравшийся по пятам мрак бросился. Тихо, без воплей и рыка.

Глава 15

Ине толкнул меня, сбивая с ног, над головой со свистом пронеслась лопата и с сочным хрустом развалила голову первого не-мертвого. Истекающая черным и склизким часть черепа шлепнулась рядом. Почти одновременно поверх, добавив брызг, упала выдернутая из рюкзака шипастая дубинка с птицей на рукоятке.

– По коленкам и по тыкве, поняла? – рыкнул темный и пальнул в парочку свежих восставших мертвенно-синим пульсаром.

Хрясь! Золотце снесло отточенным краем очередную голову. Взмах вывернутой кистью. Сила толкнулась, отдаваясь во мне тошнотворным зудом, и двое не-мертвых, подобравшихся сбоку, осели, частично распавшись в пыль, частично оплавившись. Вонь от их расползающихся жижей туш можно было потрогать. Желудок сжался, кислый ком встал в горле.

Что-то дернуло за волосы. Я взвизгнула, вскочила, наступила на подол, поняла, что падаю прямо на ЭТО и шарахнула, не глядя. Хрустнуло. Брызнуло в лицо и на волосы. Я упала на колени и руки, и тело скрючило в рвотном спазме. Над макушкой, вздыбив волосы, промчался пульсар. Меня схватили за загривок, я отмахнулась. Звякнуло, скрежетнуло. Удар пришелся на подставленную лопату.

– Прости блаженную, детка… Стой! – последнее было явно мне.

Некромант толкнул рукой вверх. Вспыхнуло. С растопыренных пальцев брызнуло синим светом. Купол щита ткнулся в землю и загудел, дрожа острыми алыми пиками, будто сотня иголок тыкалась в него туда-обратно.

Первый же не-мертвый, решивший попробовать преграду на прочность – грузная женщина, изуродованная трансформацией – беззвучно раззявила пасть и упала, корчась в охватившем тело ало-синем пламени. Щит загудел, придвинулся, уменьшаясь в диаметре.

– Хм… Как раз на пару минут подумать… – тьма вбуравилась в мои глаза алыми точками.

– Это с кладбища? – храбрясь, спросила я.

– Обижа-а-аешь, – вкрадчиво протянул темный. – Не узнала своих соседей из Эр-Дай? И тетушку Сиф, хозяйку «Трех уток»? А они, видишь, по тебе скучали. Так что, давай, подноси, раз обещала.

Деваться внутри купола было некуда, разве что наружу, к не-мертвым, а дурной некромант, кажется, наметил меня в жертву. Воткнутая в дерн лопата разумно не вмешивалась.

– Руки, – велел лось, улыбаясь как маньяк.

– А сам?

– Ладно, сам, – темный облапил и так придавил к себе спиной, что я почувствовала позвоночником все пряжки на ремнях – не дернешься. Его лапища без труда удерживала оба мои запястья. А волосы… Они всегда меня выдавали.

Миг – и в свободной руке каланчи, сверкнув гранатом, крутнулся кинжал. Касание, такое легкое, будто пером, а не лезвием, но кожа раскрылась. Разрезы набухли, «подношение» собиралось на краю глянцевыми бусинами. Вдохну и скатится в подставленные ладони. Мои или те, что прямо под ними?

– Свет для жизни… Ну? – хрипло и горячо дыша сбоку в лицо произнес темный, почти касаясь виска, а его колкая щетина цеплялась за тлеющие пряди. – Сколько… ждать…

Краем глаза я видела подрагивающие ноздри, жадно втягивающие запах моей крови.

– Отдаю… – только и успела выдавить я.

Некромант нетерпеливо толкнул вверх мои запястья, и вишни-бусины юркнули в чаши ладоней, вспыхнули таким же ярко-рыжим золотом, каким мои волосы полыхали сейчас от ужаса и… ужаса от того, как и что я чувствую. Ине резко дунул на порезы, прижав своей ладонью поверх, запечатывая. Подхватил золотой комок в клетку пальцев, будто светлячка. Мы были так близко, что я услышала дрожь, пробежавшую по его телу.

– М-м-м, – почти простонал темный, шумно дыша, прикрыв веки, но алые блики мерцали, окрашивая ресницы. Дернулся кадык, будто он глотнул вдохнутый воздух как лакомство.

Я осторожно выползла из-под руки вся покрывшись цыпками, как от озноба или… да, от озноба. Просто держаться подальше. Но как, если внутри щита места уже на шаг? Мой. А его – и полшага не будет.

Поймавшие жертвенный ком пальцы удлинились, вместо ногтей – острые когти, багровые, как запекшаяся кровь, тлели на концах то ли сами по себе, то ли от пойманного комка.

Свет продавился сквозь пальцы резко сжатого кулака…

Огненная плеть обвилась вокруг руки, вытягиваясь упругим жгутом.

Тренькнул, рассыпаясь искрами, щит. От беззвучного вопля не-мертвых у меня заложило уши, а некромант рассмеялся, взмахнул плетью из моей крови и своей силы и хлестнул двинувшуюся на нас темную хрипящую массу. Мрак взвыл.

Я вцепилась в черенок лопаты – она единственная выглядела тут спокойным и адекватным существом: не хохотала зловеще, распуская паутинные полотнища, не сверкала красными зенками, и не пугала блаженной улыбкой, становящейся все шире по мере того, как ярче и длиннее делалась извивающаяся плеть, рассекающая тела лезущих восставших. Не-мертвые вспыхивали и рассыпались гаснущих всполохами. Но все шли и шли… И вдруг отхлынули.

Плеть судорожно дернулась и погасла. Сделалось темно. Только я как светляк с лопатой в обнимку. Тряслась и таращилась в темноту, но собственный свет мешал, и я видела только черенок и свои руки с затянувшимися стрелками порезов.

Чье это хриплое дыхание? Мое? Не-мертвые подкрадываются со спины или… Ине?

И дернулась, едва не заорав от прикосновения к плечу.

– Где мой последний аргумент? – шепнула на ухо плотоядно урчащая тьма.

– П-п-под ногами, – ответила я, сообразив, что он про дубинку.

Воздух качнулся, слева, наклоняясь, прошуршало большое и опасное, выпрямилось. Мои кисти накрыла горячая ладонь. Большая, больше, чем была. И когти. Нос ткнулся в волосы, шумно вдохнул. Вторая рука оплела, словно обнимая, и тоже потянулась к черенку. Медленно, наверное, потому что время застыло, и я слышала только это хриплое дыхание, и как оживший ветер поет, дрожа струнами теней в полотнищах крыльев, шалашом накрывших меня и… его. Кто бы он ни был.

Пальцы с багровыми когтями по одному отлепили мои от черенка. Шершавая ладонь, задевая щеку острыми, как иглы, кончиками, легла на глаза, опустила веки.