Осколки тьмы

От подобной мысли сердце вздрагивает. Хочется расплакаться, но приходится сдерживаться.

Как я могла столь долго терпеть?! Как могла пренебрегать отведенным для нас временем?! Нужно было ловить каждую ночь, каждый сон, каждое мгновение, которое могла бы провести с Тэаном…

— Ты не очень правдоподобно изображаешь любование красотой леса.

— А? — Я и не заметила, как рядом со мной пристроился Альрайен.

— Ты ведь не любуешься окружающим видом, ты о чем-то думаешь, причем не очень приятном, — поясняет аллир.

— Тебе показалось, — отвечаю мрачно.

— Не стоит, Алиса. Я прекрасно вижу: что-то не так. Дело в храме? Именно после его посещения ты стала так задумчива. Или, может, дело в том, что ты увидела в этом храме?

— Может быть, но я не хочу и не буду озвучивать свои мысли, поэтому не вынуждай меня лгать. Да и какая тебе разница?

— Хорошо, можешь не говорить, но не нужно думать, будто мне все равно.

— Считаешь, мои мысли могут тебя повеселить, как все остальное, связанное со мной?

— Мне казалось, мы нашли общий язык, — резко похолодевшим голосом замечает Альрайен.

— О, это теперь так называется?! — Издевательски смеясь, с циничной улыбкой добавляю: — Не хочу тебя расстраивать, но это всего лишь поцелуи. И если я позволила прикоснуться к телу, это не значит, что ты можешь лезть ко мне в душу!

— Странно слышать это от молодой девушки, — задумчиво говорит Альрайен. Его лицо превращается в равнодушную маску. Прежде чем оставить меня в покое, аллир жестко добавляет: — Но учти: сейчас ты оскорбила не меня, а себя.

Его слова звучат словно пощечина. Я растерянно смотрю в спину удаляющемуся аллиру. На душе становится на редкость противно.

Наверное, я веду себя как ребенок. Но какое мне дело до чувств Альрайена, если от меня ему нужно только… А что ему, собственно, нужно? Нет, это меня не волнует. У меня есть Тэан, пусть ненадолго, пусть только во снах, но он есть, и я счастлива рядом с ним. Пусть Альрайен удовлетворяет свое мужское самолюбие с помощью других кандидатур. Ведь кто я для него? Простая смертная девчонка, жизнь которой в сравнении с его собственной — один короткий миг. А недоволен он из-за того, что я не желаю играть по его правилам.

Успокаивая себя подобными мыслями, спешу нагнать остальных. Хватит хандрить! В конце концов, какой-нибудь глупый спор или подколы Стаса могут очень хорошо поднять настроение. Так почему бы не воспользоваться этим безотказным способом?

Глава 4. О новых старых знакомых и пробежках с препятствиями

Мы со Стасом идем по многолюдному рынку, с трудом протискиваясь сквозь шумную толпу и отбиваясь от приставучих продавцов, упорно пытающихся всучить нам какую-то бесполезную ерунду.

— Девушка, не проходите мимо прекрасных тканей! — Пожилая женщина пытается ухватить меня за рукав рубашки, но я ловко уворачиваюсь и спешу нагнать друга. Зачем мне какие-то ткани? На голову намотать или набедренную повязку сделать? Вот красивое платье, возможно, я бы и захотела надеть, но в походных условиях оно определенно будет лишним. Потому пестрое мелькание разнообразных вещей, привлекательных, но, к сожалению, совершенно неприемлемых для того, чтобы носить их в пути, только еще больше раздражает.

— Что-то ты не очень счастливо выглядишь, — оглядываясь, с насмешкой замечает Стас.

— Я и не чувствую себя таковой, — цежу сквозь зубы, не без труда огибая настойчивого продавца украшений, уверяющего меня, что массивный золотой браслет — именно то, чего мне всегда не хватало.

— А я думал, ты любишь ходить за покупками, — Стас притворно удивляется.

— Прекрати издеваться! Они только душу травят своими предложениями. Где продуктовые лавки?

— Кажется, с противоположного конца рынка. А ты посмотри на все это с другой стороны! Вон как продавец украшений твою красоту расписывал.

— Ага, которой не хватает браслета.

— Могло быть хуже, некоторых и тонна золота не спасет, — пожимая плечами, философски замечает Стас. Я все-таки смеюсь.

Каждый раз, оказываясь в городе или любом другом поселении, кто-то из нас отправляется пополнить запасы продовольствия. Сегодня эта сомнительная честь достается мне и Стасу, но город мы не знаем, а указания местных не отличаются точностью. Прежде чем отыскать рынок, мы долго бродили по людным улочкам, теперь же пытаемся добраться до лавок, где можно приобрести нужные нам продукты.

— Кажется, впереди вижу лоток с овощами, — сообщает Стас, несказанно радуя.

На продовольственном рынке дела идут намного быстрей, что тоже способствует улучшению настроения. Сумки постепенно тяжелеют, мы переходим от одного продавца к другому, активно продвигаясь к концу списка необходимых покупок.

— Может, не будем брать овсянку? — тихо спрашиваю, когда мы подходим к заполненному крупами прилавку.

— Будем, Алиса, будем. И еще много других каш, которые ты не любишь. Должно же быть разнообразие! А крупы, к сожалению, самые долгохранящиеся продукты.

Выслушав наш заказ, продавец отрывается от перекладывания мешочков с крупами из одного места в другое и поднимает на нас глаза. Те мгновенно вылазят из орбит.

— Э-э-э… господа, что вы сказали?

— Вы нас не слушали? — грозно хмурясь, спрашивает Стас. Продавцу может показаться, будто друг недоволен, но я, хорошо зная Стаса, уверена, что пока он всего лишь дурачится.

— Нет-нет, что вы! Конечно, слушал, просто хотел уточнить. Но вы не беспокойтесь, сейчас все сделаю, — тараторит продавец и принимается набирать в мешочки нужную нам крупу, при этом временами с опаской косясь в нашу сторону, словно мы можем на него наброситься и покусать.

Я вопросительно поглядываю на Стаса, но тот лишь пожимает плечами. Очередной взгляд исподлобья, направленный в нашу сторону, — и я, чувствуя необъяснимую тревогу, зачем-то оглядываюсь.

Странное дело: толпа куда-то растеклась, а вокруг нас пустое пространство. Нет, люди не покинули рынок, по-прежнему продолжают заниматься своими делами, но в радиусе нескольких метров вокруг нас нет никого. Однако больше всего меня поражает кое-что другое.

— Ста-а-ас, — зову я.

На соседнем прилавке в углу стоит доска, на которой красуются четыре портрета, на мой взгляд, весьма неплохо сделанные из какого-то странного материала, который определить не получается. Ясно только, что нарисованы они не карандашом, не красками, не пастелью и даже не фломастерами, которых в этом мире и не водится.