Осколки времени

– Никаких проблем, милорд. И как скоро Вы желаете его получить?

– Первый – завтра утром, - отвечал он.

– Завтра? Даже не знаю…

Серегил вытащил увесистый кошель с золотом и бросил его на стойку.

– Понимаю, что это для Вас лишний напряг, но мне чрезвычайно важно получить его именно к этому сроку. О, конечно, за хлопоты я заплачу.

– Что ж, всё по-честному. И где же сам камень?

– Его тоже украли. Я уже послал в Ауреннен, чтобы прислали новый. Как только он прибудет, я принесу его Вам.

– Тогда зачем такая спешка с оправой, простите моё любопытство?

– Это кое-что личное. Я ведь могу рассчитывать на Ваше благоразумие?

– Конечно, милорд. Приезжайте утром, я всё сделаю для Вас.

– Что дальше? – поинтересовался Микам, когда они снова вышли на улицу.

– Как рассветет, отправимся в лагерь.

Пока они ехали обратно к дому губернатора, Микам ни слова не произнёс, но Серегил был уверен, что в голове у его друга назревают какие-то мысли. Молчал он до тех самых пор, пока они не начали снова перебирать вещички в музейной комнате. И тогда Микам, наконец, выдал то, что держал у себя на уме.

– Предположим, Теро удастся собрать печать из камня и этого нового золотого куска. Но мне кажется, это сгодится лишь на то, чтобы опять запечатать то измерение. И если мы не сумеем вытащить оттуда Клиа, она навечно так и останется там.

– Ты же слышал, что рассказал Мика. Долг для неё это всё. И для нас он должен быть тем же. Клиа вполне ясно дала это понять. Кто бы ни была эта Разат, мы не можем допустить, чтобы она снова вырвалась на волю.

– То есть, ты вполне допускаешь такое? Запереть Клиа вместе с ней навсегда?

– Нет, ни разу! И потому мы сделаем всё, чтобы вытащить её оттуда. Чего бы нам это ни стоило.

– Это я знаю. Вот только, если всё же дойдёт до такого, полагаешь, Теро сможет заточить её там?

– Ей-богу, не знаю, Микам. Вот правда. В конце концов, что, если бы на её месте был Алек? Что, если бы то была твоя Бека?

Он вскинул, было, руку, чтобы провести ею по своим волосам, но вовремя спохватился. Вместо этого, он двинул кулаком о ближайшую стену, заставив подпрыгнуть вещички на полке под нею.

– Что нам ещё остаётся? Только упрямо идти вперёд, не так ли?

***

Алек с Теро поскакали верхом в Зикару вместе с Капитаном Бреччией и декурией сопровождающих всадников. Каждый был заранее предупреждён о подстерегающих здесь опасностях, хотя после прошлой кошмарной поездки молва и так уже повсюду распространилась. Здесь по-прежнему правили бал вороны. Они каркали и хищно зыркали на них из-за руин своими чёрными глазами.

– Покажи мне то место, откуда ты входил в город, - сказал Теро, когда они остановили своих коней возле русла пересохшей речки.

– Туда.

Алек повел их и всадников в обход города, туда, где стоял частокол с задними воротами. Там он спешился.

Здесь ещё можно было разглядеть останки прежней улицы, и он осторожно пошёл вдоль неё, ведя за собой остальных и ища средь развалин знакомые ориентиры. Он сумел отыскать рыночную площадь, нарисовал в воображении домишки и съёмные многоквартирные апартаменты, чьи фундаменты и теперь всё ещё проглядывались.

Двинувшись по улице, которая показалась ему знакомой, он подошёл к краю пустыря и рассмотрел вросшие в землю останки бывшего дворика, выложенного булыжником.

– Как такое может быть, Теро: место то же самое, но башни тут нет?

– Уверен, что то же самое?

– Да.

Алек ждал, пока Теро всё обдумает, и слушал как перекаркиваются между собою вороны.

– Быть может, я ошибся, посчитав то место иным измерением, - наконец произнёс Теро. – Быть может, тут речь, скорее, о времени… о некоем временном обрывке… обломке, вырванном из вечности, и зациклившемся, словно лист в водовороте.

– Кроме той башни.

– Да, кроме неё.

– То есть, хочешь сказать, что когда я попадаю туда, я каким-то образом оказываюсь во времени, когда это место было населено людьми, и башня ещё стояла?

– Это же ты там был. Сам-то что думаешь?

Алек медленно повернулся кругом, оглядываясь.

– Место то самое, это наверняка. Но там оно какое-то совершенно другое. Да, там есть и день, и ночь, однако на небе ни звёзд, ни солнца. Небо вечно серое. И как я уже тебе говорил, те люди, должно быть, призраки. Ни намёка на что-то съестное, блёклые краски. Всё такое тусклое и… словно отовсюду высосали жизнь.

– Интересно. Согласно рассказу Мики, эта дирмагнос поцелуем забирает у жертв их жизненные силы. И если люди, что там обитали, оказались заперты вместе с ней, то она, должно быть, питалась ими, покуда не осталось ни одного.

– А когда все они погибли? Как она тогда выживала?

– Понятия не имею, но, судя по всему, как-то.

Теро задумчиво пощипал бородку.

– Целое тысячелетие. Быть может, она спала, словно гусеница в коконе или лягушка зимою в тине, а проснулась лишь, когда повредили наружную печать. Именно тогда и стали пропадать люди. Если она снова получает пищу, то становится всё сильней.

– Но раз все эти столетия питаться она не могла, разве она не должна была ослабнуть?

– Есть такая вероятность. Но это значит, что чем больше у нас уйдёт времени на то, чтобы выступить против неё, тем сильнее она станет.

Теро огляделся кругом, затем пошёл в центр пустыря и сел там. Он достал знакомый льняной платок, сжал его меж ладонями, прикрыл глаза и какое-то время сидел недвижно. Через какое-то время он отложил его в сторонку и лёг на спину, раскинув руки.

Наблюдая за ним и слушая голоса ворон, Алек присел на блок тесанного камня.

Наконец, маг поднялся, стряхнул с себя пыль и помахал Алеку, чтобы тот подошёл.

– Ну что? – спросил Алек.

Теро отвернулся, чтобы солдаты не видели его лица, и тихо сказал:

– Ничего. И это весьма занятно.

– Вот как?

– Меня не удивляет, что я совсем не ощущаю Клиа. Но когда я лёг на эту землю и попытался уловить ощущения из давнего прошлого этого места, я не почувствовал ничего.

– Башня-то исчезла.

– Нет, я хочу сказать, что здесь нет даже намёка на то, что тут хоть когда-нибудь что-нибудь было. Так, словно кто-то вырвал эту башню из времени, подобно гнилому зубу, и больше на этом месте уже никогда и ничего не существовало.