Осколок Империи

— Почему так?

— Погодите, скоро все станет ясно.

Кукольник принялся мерить шагами комнату, а я, присев у стены на корточки, наблюдал за ним. Мне нравится смотреть, как ходят кукольники. Даже на тяжелом Джинксе их тела, похожие на тела оленей, кажутся невесомыми. Кукольник небрежно переступал крохотными копытцами.

— Область, колонизированная людьми, занимает в космосе сферу диаметром в тридцать световых лет, не так ли?

— Почти так. Это не совсем сфера.

— Владения кукольников гораздо меньше. Сфера влияния кдальтино вдвое меньше вашей, сфера влияния кцинти чуть больше. Все это крупные цивилизации, способные путешествовать в космосе. Аутсайдеров не будем брать в расчет: у них нет кораблей. Некоторые сферы влияния совпадают или перекрываются. Некоторым, чтобы попасть из одной сферы влияния в другую, никуда не нужно лететь. Другое дело мы: наше влияние распространяется на все территории, где покупают наши корабли. Сложите их протяженность, и получится шестьдесят световых лет. Этот корабль преодолеет такое расстояние за семьдесят пять минут. Прибавим шесть часов на взлет и шесть на посадку, предположим, что у места назначения не будет транспортных пробок, и получим корабль стоимостью в семь миллиардов звезд, который доставит одного пилота и ноль груза в любое место минимум за двенадцать и максимум за тринадцать часов.

— А если использовать его в исследовательских целях?

— Кукольники не видят смысла в абстрактном знании, а кроме того, мы сами не можем заниматься исследованиями, — он имел в виду, что кукольник не станет рисковать жизнью и не полетит один, а значит, результаты исследований будут принадлежать той цивилизации, подданным которой является пилот. — Нам нужны деньги и специалисты, которые сумеют создать пусть не такой быстрый, но зато не такой громоздкий аппарат. «Дженерал Продактс» не желает тратить деньги на то, что может не иметь успеха. Нам потребуются лучшие умы, которые имеются в разумных цивилизациях, и огромные капиталовложения. Мы хотим привлечь к себе внимание, Беовульф Шеффер.

— Рекламный полет?

— Да. Мы хотим отправить пилота к центру Галактики и обратно.

— Господи! Это долго?

— Приблизительно двадцать пять дней туда и столько же обратно. Если вам нужна аргументация…

— Нет-нет, все в порядке. Почему вы решили пригласить именно меня?

— Мы хотим, чтобы пилот написал о своем путешествии. У меня есть адреса и фамилии нескольких пишущих пилотов. Те, к кому я уже обращался, не изъявили достаточной готовности. Они говорят, что писать, сидя на земле, гораздо спокойнее, чем испытывать новые корабли. Я согласен с их рассуждениями.

— Я тоже.

— Вы полетите?

— Что вы за это предлагаете?

— Сто тысяч звезд за полет и пятьдесят тысяч за рассказ плюс та сумма, за которую вы его продадите.

— Согласен.

Тревожился я только о том, что мой новый босс выяснит, что статью о нейтронной звезде писал не я. Поначалу я не понимал, почему «Дженерал Продактс» мне доверяет. В первый раз, когда я на них работал, хотел украсть их корабль; тогда это казалось мне более выгодным, чем честное выполнение задания. В этот раз корабль, который я назвал «Лонг-Шот», не стоило красть. Потенциальный покупатель понял бы, что корабль краденый, и не захотел бы со мной связываться. На этом корабле можно было бы отправиться исследовать шаровидное скопление звезд, другим его применением может стать реклама.

Полет к центру Галактики — это шедевр рекламы.

Смотрите: на обычном корабле от Джинкса до Нашего-Успеха можно добраться за двенадцать дней, а на «Лонг-Шоте» за двенадцать часов. Какая разница? Деньги на такую поездку нужно копить двенадцать лет. Но центр Галактики! На своем первом корабле я летел бы туда триста лет, не считая остановок для заправки топливом и пополнения запасов провизии. Ни одно разумное существо еще не видело центра Галактики, спрятанного в чередующихся слоях разреженного газа и космической пыли. О центральных звездах написаны бесчисленные тома, но они содержат лишь общие места и научные предположения, основанные на результатах наблюдения за другими Галактиками, такими как, например, Андромеда.

И вдруг три столетия превращаются в три недели! Вполне обозримый срок. И все будет видно!

Жизненное пространство оборудовали за две недели. Я велел полностью закрасить стены синим цветом в комнате отдыха и совсем не красить в зале управления. К тому времени, когда все было готово, я успел запастись видеокассетами и другими развлечениями, которые помогают человеку, на семь недель запертому в помещении чуть более просторном, чем чулан, не сойти с ума.

В последний день перед вылетом мы с кукольником обсуждали окончательную версию контракта. Мне давали четыре месяца на то, чтобы достичь центра Галактики и вернуться обратно. Наружные камеры будут работать непрерывно, я не должен их отключать. Если корабль получит механические повреждения, могу вернуться, не побывав в центре Галактики, в ином случае я должен долететь до центра. Предусматривались штрафы. Копию записи я оставил у адвоката.

— И последнее, — сказал кукольник, когда контракт был заключен. — Термоядерные двигатели и гиперскоростные моторы работают в противоположных направлениях.

— Как это?

Кукольник не мог подобрать слов.

— Если вы включите их одновременно, то перед кораблем сквозь гиперпространство будет лететь пламя.

Я представил себе картину: корабль, как рак, пятится в неизведанное. А если учесть, что зал управления располагается у дна корабля, это приобретает какой-то смысл. Особенно для кукольника.

III

И вот я в полете.

Я взлетел при двух стандартных g, потому что люблю комфорт. В течение двенадцати часов я летел только на термоядерных двигателях. Не стоит нырять в гиперпространство в близком соседстве с центром тяготения, особенно в экспериментальном полете. Пилоты, которые так поступают, потом не выходят из гиперпространства. Когда раздался звонок, я смотрел фильм в комнате отдыха. Я соскользнул в зал управления, привязался, чтобы не болтаться в невесомости, отключил реакторы, потер руки и включил гиперскоростные двигатели.

Получилось не совсем то, чего ожидал.

Выглянуть наружу я, разумеется, не мог. Когда ты находишься в гиперпространстве, тебе кажется, что на корабле нет окон. Нельзя сказать, что ты ничего не видишь, — ты забываешь, что можно что-то увидеть. Например, если между репродукцией «Испании» Дали и пультом управления кухней находится окно, твое зрение и сознание поместят картину рядом с пультом, не замечая пространства между ними. Постепенно человек к этому привыкает; бывает, сходит с ума, но меня это не тревожило. Я провел в космосе тысячи человеко-часов. Мое внимание привлек индикатор массы.

Индикатор массы — это большая прозрачная сфера, из центра которой расходятся в стороны голубые линии. Направление линии соответствует направлению на звезду, длина линии соответствует массе звезды. Если бы можно было встроить индикатор массы в автопилот, не нужны были бы люди-пилоты, но, к сожалению, такое невозможно. При всей своей точности и надежности это псионический прибор. Он не работает, если им не управляет сознательное существо. Я так привык к индикаторам массы, что воспринимаю линии как настоящие звезды.

Ко мне приближалась звезда, и я свернул в сторону. Потом увидел, что еще одна линия, направленная на меня, удлинилась до опасных размеров, и снова свернул. Передо мной оказался голубой карлик. Опять свернул и огляделся, ища дроссель. Я хотел затормозить.

Повторяю: я хотел затормозить.

Разумеется, дросселя не было. Управление скоростью в гиперпространстве являлось частью исследовательской программы кукольников. Ко мне потянулась длинная размытая линия — протосолнце…

Попытаюсь объяснить, на что это похоже. Представьте себе скоростную автостраду на Земле. Вы, наверное, видели их из космоса — сплетения изгибающихся бетонных лент. Сейчас они стоят пустые и заброшенные: какие-то разрушены, какие-то застроены; новые, с резиновым покрытием, используются как дорожки для верховой езды. Представьте, как такая автострада могла выглядеть в шесть часов утра в будний день, скажем, в тысяча девятьсот семидесятом году. Сплошной поток наземных машин. Возьмем все машины и отключим у них тормоза. Теперь установим регуляторы на акселераторах так, чтобы максимальная скорость автомобилей находилась в пределах шестидесяти-семидесяти миль в час, но не была у всех одинаковой. Теперь представим, что все регуляторы разом испортились и скорость, которую мы считали максимальной, является минимальной. На дороге начнется паника.