Осколок Империи

Представили? А теперь представьте, что вы сидите в одной из этих машин, окна и лобовое стекло в ней закрашены черным, а в вашем распоряжении радар. Ваша задача — ни с кем не столкнуться.

Вот в каком положении я оказался.

Поначалу было не так уж страшно. Звезды надвигались на меня, я уворачивался от них. Постепенно я к этому привык. У меня был большой опыт, и я на глаз определял массу звезды и расстояние до нее и оценивал опасность. Однако, летая на кораблях компании «Накамура Лайнз», я смотрел на индикатор массы четыре-пять раз в сутки, а здесь я не решался отвернуться от него. Я устал и начал подпускать звезды все ближе и ближе. Через три часа я сдался.

Звезды выглядели несколько непривычно. Я вздрогнул: корабль залетел в совершенно незнакомую область космоса. Если я увижу Сириус или Антарес, то не узнаю их. Неизвестно, видимы ли они отсюда. Я отогнал эту мысль и связался с хозяином.

— «Лонг-Шот» вызывает «Дженерал Продактс», «Лонг-Шот» вызывает…

— Беовульф Шеффер?

— Я вам никогда не говорил, что у вас очень красивый, прямо-таки обольстительный голос?

— Нет. Все в порядке?

— Боюсь, что нет. А если честно, я поворачиваю назад.

Молчание.

— Почему?

— Я не могу все время лавировать между звездами. Когда-нибудь я замешкаюсь и врежусь в звезду. Ваш корабль летит слишком быстро.

— Да. Нужно сконструировать менее быстроходный.

— Конечно, жаль отказываться от такого хорошего заработка, но мне в глаза словно песку насыпали. Я весь разбит. Придется поворачивать назад.

— Хотите послушать запись нашего соглашения?

— Нет, а что такое?

— Согласно контракту, вы можете вернуться лишь в том случае, если корабль получит механические повреждения. Иначе вам придется платить неустойку, превосходящую обещанное вам вознаграждение вдвое.

— Механические повреждения? — переспросил я.

Где-то на корабле есть ящик с инструментами, в котором лежит молоток…

— Я не сказал об этом раньше, потому что счел это невежливым. В жизненном пространстве установлены две кинокамеры. Мы собирались использовать фильм в целях рекламы, но…

— Понятно. Ответьте мне, пожалуйста, на один вопрос, всего на один: когда президент филиала компании на Нашем-Успехе передавал вам мое досье, он не говорил, что мне известно, что в вашем мире нет луны?

— Говорил. Он сообщил, что заплатил вам за молчание миллион звезд и что у него имеется запись соглашения.

— Ясно.

Вот почему выбор пал на Беовульфа Шеффера, известного писателя.

— Путешествие продлится дольше, чем я рассчитывал.

— За каждый просроченный день вы заплатите штраф. Две тысячи звезд за день.

— В вашем голосе появились неприятные скрипучие нотки. До свидания.

Я продолжал полет. Каждый час я выходил из гиперпространства в обычный космос, чтобы десять минут отдохнуть и выпить чашку кофе. Я делал перерыв на обед и на ночь. Двенадцать часов я сидел у пульта, а двенадцать пытался восстановить силы. Я был обречен на поражение.

К концу второго дня я понял, что не уложусь в четыре месяца. Мне потребуется хотя бы шесть. Уплатив сто двадцать тысяч звезд штрафа, я останусь почти ни с чем. И поделом: нечего связываться с кукольниками!

Вокруг было море звезд. Они заглядывали в кабину сквозь пол и в просветы между приборами. Под ногами, излучая призрачное белое сияние, проходил Млечный Путь. Звезд становилось все больше. Чем ближе к центру, тем их будет больше, и в конце концов я врежусь в какую-нибудь из них.

Идея! Как вовремя!

Певучий голос ответил незамедлительно:

— Беовульф Шеффер?

— Радость моя, здесь больше никого нет. Я тут кое-что придумал. Вы не могли бы…

— Какой-нибудь из приборов вышел из строя, Беовульф Шеффер?

— Нет, пока все в порядке. Послушайте…

— В таком случае что вынуждает вас обращаться именно ко мне?

— Радость моя, пришло время принять решение. Вы хотите мести или предпочитаете получить свой корабль обратно?

После недолгого молчания он ответил:

— Можете говорить.

— Я могу попасть в центр Галактики гораздо скорее, если полечу в один из промежутков между ее ветвями. Достаточно ли у нас сведений о Галактике, для того чтобы вычислить, где кончается наша ветвь?

— Я свяжусь с Институтом Знаний и выясню это.

— Хорошо.

Через четыре часа, когда я вовсю спал, зазвонил гиперфон. Говорил не президент, а какой-то мелкий служащий. Вчера, усталый и в очередной раз обманутый очаровательным голосом президента, я назвал его «моя радость» и, наверное, оскорбил его кукольничьи чувства. Может быть, «он» самец. Пол кукольника — одна из его маленьких тайн. Служащий сообщил мне направление и расстояние до ближайшего промежутка между звездами.

Чтобы попасть туда, я потратил еще один день. Звезды стали реже, но я уже не мог этому поверить. Я вышел из гиперпространства — это правда. Звезды отстояли одна от другой на десятки и сотни световых лет. А вон и центр Галактики — яркий ободок вокруг тусклого плоского облака пыли и звезд.

IV

С этого момента дела пошли лучше. Я мог смотреть на индикатор массы не чаще, чем раз в десять минут. Я забыл о жестком режиме первых дней и, наблюдая за линиями на индикаторе массы, мог обедать, ужинать и проверять показания других приборов. Восемь часов в сутки я спал, в течение оставшихся шестнадцати — летел. Я продвигался к центру Галактики по коридору между ее ветвями, повторяя его повороты.

Как исследовательская экспедиция мой полет потерпел фиаско. Я ничего не видел. Все, на что стоило посмотреть, Осталось в стороне. Звезды, пылевые облака, аномальные скопления, пронизывающие темноту коридора пучками лучей, невидимые объекты, которые могли оказаться звездами, — все это мои камеры снимали с безопасного расстояния, фиксируя лишь пятнышки света. За три недели я продвинулся к центру Галактики почти на семнадцать тысяч световых лет.

К исходу трех недель закончился и коридор. Передо мной было безликое скопище звезд, а дальше — темные пылевые облака. До центра Галактики оставалось еще тринадцать тысяч световых лет.

Я сделал несколько снимков и нырнул в гиперпространство.

И снова десятиминутные перерывы на чашку кофе; завтраки, обеды и ужины, которые я намеренно растягивал, чтобы подольше отдохнуть, часы сна, не дающие отдыха утомленным глазам. Звезд вокруг было полным-полно, а пыли еще больше. Линии постепенно становились все менее яркими. Я стал делать перерывы каждые полчаса.

И так три дня.

После полудня четвертого дня я сидел перед индикатором массы, в котором сменялись оттенки синевы — это изменялась плотность пыли вокруг корабля. Вдруг туман в индикаторе рассеялся. Вот новости! Не хватало только, чтобы индикатор массы сломался! Но нет, линии, изображающие звезды, не пропали, как шипы, торчат в разные стороны. Я продолжал выруливать между ними. Зазвенел будильник, возвещая о перерыве. Я с облегчением вздохнул и вышел из гиперпространства.