Осколок

Далур достал небольшую колбу с остро пахнущим зельем, небольшой плоский камень и кожаный футляр с инструментами. Расположившись на сохранившейся каменной столешнице, он принялся аккуратно выцарапывать что-то на камне, изредка капая из стеклянного флакона на проступающую чуть светящуюся руну. Наконец, работа была закончена, и тёплый жёлтый свет залил холодный каменный мешок, в котором они сидели.

— Как потухнет, пойдём дальше. Долго она не протянет, но передохнуть успеем.

— Что это за руна? — Арди с любопытством взяла камень в руку, аккуратно касаясь пальцем светящихся контуров. На ощупь они были тёплыми.

— Это не руна. Вернее, неправильная Руна Очага. Брак, под стать мастеру, — Далур затравленно оглянулся, опустил глаза и негромко добавил: — Я пойду в главный зал. Осмотрюсь внимательно, может, увижу чего.

— Помощь нужна? — спросила Арди.

— Нет.

— Ты уверен? — Молчун недоверчиво посмотрел на дварфа.

Далур промолчал и тяжёлым шагом вышел из комнаты.

— Опять его накрыло? — Молчун встал было, чтобы пойти за дварфом.

— Дай ему побыть одному. Если что, мы здесь, совсем рядом, — мягко остановил его Адрей. — Да и ему тяжелее, чем нам, видеть дварфийский чертог в таком состоянии.

— Сочувствую, если ему ещё тяжелее. Тут как будто сам воздух из тебя жизнь тянет, — Арди поёжилась. — То ещё местечко. Пустота, пыль и смерть. Эхо ещё это. Словно передразнивает…

— Ты с Молчуна бери пример. Его вот никто не дразнит, — попытался пошутить Адрей, но никто не улыбнулся. — Я тогда попробую подремать. Толку глаза таращить.

Адрей подложил под голову заплечный мешок, улёгся на плащ и вскоре размеренно засопел.

— Посмотри, пожалуйста, что со щекой, — Молчун взял руну и подошёл к Арди. — Чешется, дрянь.

Девушка осторожно размотала повязку, и пальцы едва касаясь скользнули по неровному ковру шрамов на голове Молчуна. Мимо уродливого пенька с отверстием в середине — всего, что осталось от уха — к широкому и длинному струпу на щеке.

— Уже не пухнет. Рана всё ещё чистая, гноя нет. Далур отлично поработал. Его с такими руками в любом городе боготворили бы, да ещё и дрались за право называть лекарем своей гильдии.

— Почему ты всё-таки согласилась пойти, а, Мэва? — неожиданно спросил Молчун и посмотрел на Арди в упор.

В глазах девушки поочерёдно мелькнула злость, недоумение и недоверие, она невольно сделала шаг назад, а рука потянулась к кинжалу, но почти сразу остановилась.

— Тебе бы тоже поспать, Молчун. Я Арди, помнишь? — язвительно проговорила девушка, расслабившись.

— Брось. В твоих глазах всё читается.

— Не понимаю, о чём ты.

— Я не осуждаю. Мне просто интересно.

— Мне вот тоже интересно, о чём ты. Очень.

— Когда я упомянул Левнар, я видел, как ты поменялась в лице. Это очень далеко отсюда, и ты надеялась, что здесь о нём не заговорят. Потом, когда Флан упомянул его, ты вновь поменялась в лице. Этот твой неизменный платок на шее. Что под ним? Думаю, там приметный такой шрам.

Арди выжидающе смотрела на мужчину и молчала.

— Все эти намёки. Про одну ветку и прочее. Я слышал об общительной девушке со шрамом на шее, которая в трактирах разговаривала с торговцами из караванов, а вскоре большинство из них грабили на лесных дорогах. Девушку по имени Мэва, родом из окрестностей Левнара. Лживую суку, пудрившую мозги торговцам и охране, а потом вместе с подельниками потрошившую их добро.

— Ты сегодня очень разговорчив, Молчун. Я бы сказала, слишком.

— Я всегда презирал разбойников. Но я знаю тебя. И не могу сказать, что я тебя презираю. Почему?

— Потому что хреново разбираешься в людях?

— Я и не хочу в них разбираться. Там, чтобы найти хоть что-то кроме говна, ещё покопаться нужно. Я уверен, что Мэва — это ты. Но её поступки не вяжутся с твоими. Повторюсь, мне интересно, почему ты здесь, да ещё и забесплатно.

— Ну а ты? — Арди проигнорировала вопрос и уставилась на Молчуна.

— Да всё просто. Про семью ты уже знаешь. Мой учитель тоже вскорости умер. Он успел меня кое-чему научить и стать для меня близким.

— Опять разбойники или солдатня?

— Время. Больше я не хочу сидеть на одном месте. Нужно идти, постоянно что-то делать. Я говорю — всё просто. Ну а ты, Мэва?

Арди тяжело вздохнула и опустила глаза. Немного помолчав, она вновь посмотрела на мужчину и сказала:

— Молчун, слушай внимательно, я не буду повторять, если не поймёшь сразу. Я Арди. Точка. Если какая-то там Мэва когда-то и была, то она мертва. Банду Флемета Зуба повесили в тёмном и глухом лесу, куда они сами так самозабвенно лезли. Мэва умерла ещё раньше, умерла вместе со всеми своими поступками, мыслями и мешком говна, который она за собой с упоением таскала. Арди вышла из того леса. Я — Арди. Ты меня знаешь. Второй шанс… Я его не заслужила. Но я его получила и очень постараюсь не просрать. Та история в Левнаре произошла слишком давно и слишком далеко отсюда, чтобы об этом говорить. Мир действительно очень маленький, я и не думала, что настолько. Молчун, пожалуйста, запомни моё имя и впредь обращайся по нему. Договорились?

Молчун хмыкнул, утвердительно кивнул и, устроившись поудобнее, закрыл глаза.

Далур сидел в трактирном зале, посреди царства тишины и смерти, в окружении останков. Тоска и тревога каменной плитой придавили дварфа. Его губы что-то беззвучно шептали, время от времени он затравленно озирался по сторонам, но его взгляд неизменно натыкался на пустоту.

— Ганур? Уходи! Ничего не исправить, — неожиданно громко произнёс Далур и сам испугался звука своего голоса.

Голова упала в большие ладони, и те с силой её стиснули. Тело стало раскачиваться взад-вперёд, скребя кольчугой о холодный и грязный пол.

Они снова пришли. Призраки прошлого, невидимые и озлобленные, как всегда, они стояли за его спиной, сверля дварфа мёртвыми глазами.

«Я не могу тут быть. И не хочу! Я не справлюсь! У воина всегда есть выбор, у меня его нет и никогда не было. Потому что я — пустая порода, Далур-тряпка. Я — брак и позор своего народа. Сломанная заготовка».

Внутренний голос Далура превратился в голос Карагаза. Десятки дварфийских голосов из прошлого вторили ему, перебивали его, ругали и разочарованно вздыхали.

— Трус! — как всегда низко и словно вибрируя прозвучал голос его брата.

— Позор! — в ту же секунду отозвался мягкий и вкрадчивый голос Пузатого Хнори.

— Из-за тебя, выродок, сегодня погибли честные дварфы. Настоящие дварфы, они отдали жизнь, выполняя свою работу! — рассерженным ульем продолжал гудеть брат.

— Ты не должен дышать! Повесить эту мразь! — пророкотал кто-то, кого Далур уже не мог вспомнить.

— Мокрой глине не место среди детей камня! — с презрением чеканил слова его учитель, Мастер Над Руной. Дварф, который научил Далура всему, и ставший примером.