Осколок

Не думая уже ни о чём, Далур кинулся к человеку в кожаной куртке. На бегу он отшвырнул плечом разделяющий их оживший труп. Бок намок, и его пронзила резкая боль.

Человек перед ним, видимо, что-то кричал. Кулак, сжатый у груди, полыхал огнём цвета весенней листвы. Но ничто не могло заглушить какофонию в голове Далура.

Тепло меж лопаток стало почти обжигающим, и руки дварфа вновь налились силой.

Всем весом он врезался в мёртвого колдуна. Со всей своей немалой силой дварфийского воина он вбил нож в левую сторону груди. Когда лезвие ушло по рукоять в тело врага, от удара хрустнули рёбра.

Но дварф этого не слышал.

Далур упал сверху на обмякшее тело. В воздухе повисла едкая вонь палёного мяса, и Далур с криком отпустил кинжал. Оттолкнувшись левой рукой от трупа, он скатился на каменный пол, и голова мягко ткнулась в мох.

Эпилог

Щёки нежно гладил ветер. По лицу разливалось приятное едва ощутимое тепло весеннего солнца. Спина лежала на чём-то мягком. Мягком и уютном. Напитанном солнечным теплом и ароматами разнотравья горной долины.

Далур открыл глаза и уставился в ледяную лазурь весеннего неба. Никакие каверны не могли спорить с ним в бездонности, и никакие алмазы не были чище него.

Настоящее чудо.

Он так и лежал, даже не пытаясь смотреть по сторонам. Лишь он, приятный шелест ветерка вокруг и не имевшее края чистое небо. Далур не мог надышаться этими запахами тёплой земли и дварфийского сыра.

Сыра?

Он повернул голову и увидел в нескольких шагах разложенную на валуне тряпицу, на которой лежала нарезанная головка солёного сыра, стоял жбан слабого пива, и румянились пышные крутобокие буханки ржаного хлеба. Обычный паёк в патруле в горных долинах.

Рядом были составлены пики, угрожая своими уродливыми стальными коронами таким светлым и прекрасным небесам.

На лицо Далуру упала тень. Он недовольно повернул голову чтобы посмотреть, кто мешает ему наслаждаться отдыхом.

Над Далуром покачивалась сплетённая в толстую косу рыжая борода с начищенной медной застёжкой на конце. Весёлые карие глаза смотрели из-под кустистых бровей.

— Ганур?

— А то кто ж? Давай, подъём. Безусый Норн прибежал. Говорит, тролль через ущелье опять за овцой сюда прёт, — взгляд рыжебородого воина устремился в небо. — Как солнце в зенит встанет — будет здесь.

Ганур протянул руку. Правой руки Далур не чувствовал.

Отлежал что ли?

Он схватился за крупную мозолистую ладонь левой рукой и начал вставать. Ганур с силой потянул вверх, помогая подняться.

— Айда к нашим. У меня хорошее предчувствие сегодня. Дело будет быстрое и лёгкое! Норн сказал, что тролль — молодняк. Они тоже опасны, но не чета старшим. Это, конечно, если всё правильно сделать и никто не побежит, — глаза Ганура хитро блеснули. — А давай так! Кто из нас двоих добьёт тварь — тот выиграл! А, как тебе такое? Проигравший ставит пиво. И не пару кружек, как в тот раз, а ставка посерьёзней будет.

— Мне завтра Первый Рунный Круг защищать, — неожиданно вспомнилось Далуру.

— Да брось, — Ганур беззаботно отмахнулся. — Первый Рунный все проходят. Там умений много не надо. А Пузатому Хнори в трактир привезли несколько бочек нового тёмного. Человеческое, но говорят, что нашему оно не уступит. Вот как раз и проверим! — глаза Ганура весело сощурились. — Или ты испугался?

— Ха! Ты платить будешь так же охотно, как языком мелешь?

— Это мы ещё посмотрим, кто будет, — Ганур свернул тряпицу с едой и, завязав, закинул на спину.

— Готовь монеты! — Далур схватил пику и весело рассмеялся. — Ребятам тоже предложу! Гулять, так гулять.

Адрей упал на миг позже вдруг развалившихся скелетов. Упал тяжело, прямо лицом в угасающую зелень пыльного покрова. Треклятый мох вонял какой-то кислятиной, и каждый вдох вызывал отвращение.

Но сил повернуть голову не было. В горле першило от пыли.

Адрей с ужасом прислушивался к себе, но сердце не билось. Пот холодной испариной покрывал всё обессиленное тело. Вдруг между хриплыми и судорожными вздохами он уловил слабый удар в груди.

И ещё один.

Он был жив. Хотя если бы ему предложили немедленную смерть, мужчина бы крепко задумался.

Время не существовало. Лишь собственный натужный хрип и тошнота от кислой вони, поселившейся уже где-то в гортани. Сзади раздался шорох. И ещё один. Кто-то тяжело дышал и шуршал.

Сил вскочить на ноги или хотя бы испугаться не осталось. Но сдаться и безропотно ждать участи было не в его правилах, и Адрей, перебирая дрожащими руками, повернулся на звук. Там, подобно новорожденному телёнку, на подкашивающихся ногах пыталась встать Арди.

Адрей упрямо нахмурился и сел, помогая себе руками.

Странно, но как только он начал двигаться, сил заметно прибавилось. Взгляд невольно упал на утонувшие во мху ладони, и мужчина поспешно отдёрнул их. Малахитовое свечение несколько секунд повторяло очертания рук, а затем медленно погасло.

Стало ещё немного легче. Спустя минуту он уже пытался удержаться на неверных и таких слабых ногах. Тяжело раскачиваясь, подошёл к снова севшей на пол Арди и протянул руку.

— Надо вставать. Мне кажется, мох пьёт силы. То, что от них осталось.

— Что случилось? Где остальные? — голос девушки был очень тихим и хриплым. — Помню, выронила меч. Он весил, как целое бревно. Кто-то кричал. И всё. Ничего больше не помню.

— Молчун лежит тут, недалеко. Я видел, как Далур пробежал к этому… Кем бы он там ни был. И потом не знаю, что случилось. Факелы дотуда не светили.

— Молчун жив?

— Не знаю. Вставай. На этом мху нельзя сидеть.

Когда Арди опёрлась на руку Адрея и поднялась, они оба чуть не упали. Но силы постепенно прибывали. Минуя кучки костей и подобрав по пути почти сгоревший факел, они дошли до Молчуна.

Тот так и лежал с вытянутой левой рукой.

Опираясь на плечо Молчуна, Адрей прижал грязные пальцы к шее. Через несколько секунд выдохнул:

— Живой! Без сознания, но живой! Помоги оторвать его от чертова мха. Смотри, как он светится под головой.

Молчун слабо застонал, когда его прислонили к заплечному мешку.

— Дай ему время. Мужик крепкий, очухается.

Арди с немигающим взглядом механически кивнула и спросила.

— А Далур? Куда он побежал?

— Запали ещё факел, пока эти не погасли, — Адрей устало поморщился. — Он мимо Молчуна бежал, должен тут быть где-то.