Осколок
Шрифт:
И обрушилась машина с откоса в пустыню заметённую
и покрытую ледяной коркой,
и лишь верхушки кустов торчали из неё,
и поехала по корке ледяной,
и проехала много метров,
унося зажатого в кабине Василия
и загорелась…
Тут остановилась колонна машин,
за бензовозом Василия ехавшая,
и
А «лихач» продолжал движение своё,
как бы ничего не ведая.
Василий, получивший зверской силы удар в грудь, весь израненный осколками лобового стекла, сознание, тем не менее, не терял и пытался выбраться из кабины. Распахнул дверцу и с трудом высвободил зажатое тело. Остались внутри только ноги в новых валенках. Дело за малым – высвободить из валенок ноги.
К бензовозу уже приближались спешащие на выручку мужики.
– Не подходи! – заорал Василий, - Взорвётесь!
Петро и другие шофёры, выскочившие на помощь, опасливо остановились. Бензовоз уже пылал во всю, и пламя подбиралось к кабине.
– Валенки новые… Ноги!!! Петро! – вопил Василий, - Бросай мне верёвку!!!
Петро стоял, как гранитный монумент, с широко раскрытым ртом.
– Петро!! Верёвку скорее бросай!
Очухался Петро, рванул к своему грузовику, вытащил из-под сиденья пеньковый канатик и бегом обратно.
Подлетел к машине поближе и, раскрутив канатик, как заправский ковбой, поймал петлёй Василия.
– Васёк, держись крепко! Мужики! Тянем, тянем!!!
Тут подлетели другие шофёры…
Дальше, как в сказке про репку, началось:
– И раз!
Тянут-потянут… А Василий руками отталкивается от кабины…
– И ещё раз!
Тянут-потянут… А Василий ноги освободить старается…
– Ну, вместе! И ещё раз!
И вытянули репку…
Из зажатых валенок выскользнул Василий, шлёпнулся на ледяную корку, и потащили его мужики на канате подальше от бензовоза… Метров двести оттащили. Кто-то бегом принёс ему боты рабочие старые, «Прощай молодость» звались раньше.
Вскочил Василий, от пут освободился, в боты ноги сунул и снова к машине норовит рвануть, на боль в груди внимания не обращает, на порезы и кровь внимания не обращает, в голове одно крутится: «Новые валенки вытащить надо!»
Навалились на него мужики, прижали, а он всё вырывается и уже почти без голоса кричит: «Валенки там... Валенки новые... Твою мать! Сгорят же!»
– Вяжи его, братцы! Видишь, моча в голову вдарила! На тот свет хочет!
И стали верёвкой Василия опутывать.
Тут и рвануло так, что взрывной волной раскидало всех. Слава богу, что не покалечило никого. И один валенок, огненным снарядом, просвистев мимо Василия, угодил кому-то в грудь, да с такой силой, что с ног свалил.
– О!
– подвёл итог Петро, - Дивись, Василь. То твой валенок вернулся.
Одним словом, и смех и грех.
Что с «лихачом» стало?
Поймали его сами водители той колонны машин, что на встречу шла, и сначала для порядку отметелили как следует, чтобы дурь и желание быстрой езды по гололёду навсегда из башки выбить, а затем передали на ближайшем милицейском посту в ласковые руки стражей дорожной законности. На посту его отметелили ещё раз, для профилактики и закрепления пройденного материала, так что когда наступило время идти ему на суд, уроки были усвоены твёрдо.
Василия,
который скрючился на льду от вдруг навалившейся страшной боли в груди и спине, на попутке привезли в Магадан, где тут же был он определён в хирургическое отделение больницы. Обнаружилась трещина в грудине от страшного удара, и с ней заодно определили всезнающие эскулапы местного разлива ревматизм поясничного отдела позвоночника.Спина и в самом деле болела так, что только морфием удавалось снять боль, и тогда Василий мог спать.
Месяц почти прокуковал он на больничной койке. Боль в груди прошла довольно быстро, а вот со спиной творилось что-то непонятное. Никаких результатов усилия эскулапов не приносили, и по-прежнему засыпал Василий только после укола морфия.
Пошел второй месяц, за ним третий, замаячил четвёртый уже, а без морфия спать не мог Василий. Да что там - спать!?
– встать на ноги не мог, сядет, бывало, с трудом на кровати и тут же валится на бок.
Держать в больнице четыре месяца больного и так ничего не вылечить? Разве можно?
Понятно, что речь уже шла о пожизненной инвалидности, и совершенно отчётливо Василию во сне его покачал головой белый лев...
Петро, когда бывал в Магадане, обязательно заскакивал проведать, а однажды принёс свежий номер газеты «Советская Колыма» со статьёй про подвиг спасших Василия водителей. Только имя и фамилия главного героя были другие. Нельзя было зека героем выставлять. Да зека и не расстроился, да никакого особенного геройства Василий за собой и не чувствовал. Само собой разумеется, что Петро в статье тоже был награждён другим именем.
А однажды тихонько открылась дверь палаты и просунулась в узкую щель голова. И сказала это просунувшаяся голова: «Кто здесь будет Бублей Василий Михайлович?»
– Я здесь буду, - отозвался Василий.
Тогда вслед за головой показался и весь посетитель с огромным свёртком в руках.
И сказал Василю,
что это он его бензовоз задком долбанул.
И просил простить, что долбанул.
И денег предлагал дать,
сколько будет Василию нужно,
и упал на колени
и заплакал, как дитя плачет,
всхлипывая горько.
Простил Василий «лихача» и никаких денег не взял.
Уже после ухода посетителя Василий обнаружил на прикроватной тумбочке свёрток, что тот принёс.
А было в свёртке: 1) икра красная, которую Василий чуть ни насильно затем раздавал всем, 2) два варёных краба, которых ели всей палатой два дня, 3) три пачки папирос, которые Василий курящим отдал, 4) два балыковых полена, которые...
Впрочем, здесь мы прерываем повествование, потому что совершенно неожиданно нагрянула в больницу - ух!
– серьёзная проверка аж из самой, из Москвы.
53-й, Как из Бубл 'e я получился Б 'y блий
Скорбный 1953-й год пришёл буднично и незаметно, как и все другие предыдущие и последующие. Но ознаменовался он событиями далеко не ординарными, а очень даже заметными.