Осквернитель

Усилием воли я заставил умолкнуть завозившихся в глубине души бесов и поднял взгляд на дознавателя, который явно решил, будто продешевил. И точно, Ференц шумно вздохнул и предупредил:

– Тысячу крон сейчас и еще столько же в случае успешного завершения переговоров.

– Все деньги в обороте, – покачал я головой. – Окончательно рассчитаться смогу не раньше осени.

– Подстраховываетесь? – скривился Ольтер, но настаивать на своих условиях не стал. – Разумно.

– Когда передать первую сумму?

– Сегодня, в пять пополудни. Тогда уже завтра с утра организую встречу с Ланье. А с этим лучше не тянуть, знаешь ли…

– Где встретимся?

– В сквере Старого Людовика, – сообщил толстяк и указал на возвращавшегося к карете Клааса: – Твой парнишка там был, подскажет.

– Тысяча крон – это куча денег.

– Мастер Шило! Вы человек крепкий, донесете, – укоризненно произнес Ференц Ольтер и вдруг ухватил меня за ворот, притянул к себе и предупредил: – Приходи один, и смотри у меня – чтоб без фокусов!

– Никаких фокусов. – Я высвободился, оправил сюртук и усмехнулся. – И раз уж мы в скором времени станем добрыми друзьями, уделите чуть больше вашего драгоценного времени расследованию убийства Майло. В качестве дружеской услуги.

– Всенепременно, – пообещал старший дознаватель, по-приятельски похлопал меня по плечу и заковылял обратно на место преступления.

Я недобро глянул ему вслед – жадный ублюдок! – и подошел к карете.

– Ну? – спросил у Клааса.

– Впустую сходил, – признался помощник. – Все как воды в рот набрали. Может, вечером удастся что-то прояснить.

– Ясно, – вздохнул я и хлопнул по борту кареты, привлекая внимание сидевшего на козлах Гастона. – Возвращаемся! – сказал ему и забрался внутрь.

Клаас уселся напротив и спросил:

– Чего хотел толстяк?

– Поможет нам в этом деле, – расплывчато ответил я и ослабил шейный платок. – Мне понадобится тысяча крон золотом, собери к четырем часам.

– Тысяча?! – охнул парень. – Но… – Он забарабанил пальцами по кожаной обложке планшета и засомневался: – Не уверен, получится ли…

– Уж постарайся! – рыкнул я столь жестко, что помощник даже слегка с лица взбледнул и принялся увлеченно шелестеть листами рабочих записей.

– Дега! – позвал я.

– Да, мастер?

– Ты как-то встречался с Ольтером в сквере Старого Людовика, где там его искать?

– Если с задов таверны «Жареный карась» пройти, то аккурат к пруду выйдете. Знаете, скамьи рядом с мостками, с которых уток кормят?

– Найду.

Я влил в себя очередную порцию полынной настойки, немного успокоился и в ресторацию вернулся уже собранным и спокойным, будто сама смерть.

Кто-то очень сильно пожалеет, что решил влезть в мои дела.

Очень-очень сильно. Если успеет.

Гости к этому времени уже разошлись, и за столами оставались лишь ближайшие подручные. Я налил себе вина, оглядел притихших жуликов и оповестил их о случившемся:

– Майло Живица зарезали в собственной конторе. – Сделал паузу и добавил: – Мне нужен убийца. И я не успокоюсь, пока не заполучу его скальп. Это неуважение. Убийство Майло – это неуважение всего нашего сообщества. И безнаказанным оно остаться не может.

– Заняться этим? – спросил Хмурый.

– Уже занимаются. Просто поспрашивай людей, пусть движение начнется.

– Сделаю.

– Уверены, что толстяк нам поможет? – влез в разговор Дега.

Я его вопрос проигнорировал и в свою очередь спросил:

– Что с деньгами?

– Порядок, – успокоил меня помощник, – но, возможно, придется отложить платеж по ссуде…

– Не пойдет, – отрезал я и незаметно кивнул в сторону Сурка: – Потряси его, пусть раскошелится.

– Попробую.

– Сделай!

– Живиц был еще тот сукин сын, – заявил тут Ловкач, – но он был полезный сукин сын!

– Наш сукин сын, – поправил его Марти. – И этого уже достаточно.

– А мне Майло нравился, – вздохнула Вероника, ее пышная грудь колыхнулась, и бриллиантовое ожерелье сверкнуло россыпью искр. – И к девочкам он хорошо относился…

Начался обычный треп, какое-то время я поддерживал разговор, потом опустошил бокал и достал часы.

– Дега! – позвал помощника.

– Да, мастер? – подошел тот.

– Деньги.

– Одну минуту. – Дега выбежал из зала и вскоре вернулся, не без труда таща кожаный дорожный саквояж. – Вот. – Он передал мне свою увесистую ношу, тихонько прошептал: – Тысяча до последней кроны, ага. – И уже обычным голосом предложил: – Могу донести.

– Нет, – отказался я. – Еду один.

– Один? – всполошился помощник и прошептал: – С такой-то кучей золота?!

– А что со мной может случиться? – хмыкнул я. – До «Жареного карася» довезут, а в сквере всегда зевак полно.

С этим Клаас спорить не стал.

– Так-то да, – пробормотал он, тяжко вздохнул и спросил: – Точно не понадоблюсь?

– Нет.

– Хорошо, тогда распоряжусь насчет кареты.

– Иди.

Я налил себе вина и оглядел притихших подельников.

– За Шарля и Майло! – поднял бокал.

Все выпили, я в очередной раз посмотрел на часы и вдруг понял, что просто тяну время, не желая расставаться с деньгами. За здорово живешь отвалить толстяку тысячу заработанных потом и кровью крон – как серпом по известному месту!

И это плохо. Не с последним ведь расстаюсь, а голова, она одна. Раз снимут с плеч – и все, не пришьешь обратно. Совсем, видать, быт заел. Будто обыватель какой, право слово.

Обыватель не обыватель, но если корабль с опиумом задержится, небо с овчинку покажется. А ведь море – стихия непредсказуемая; останусь без товара – конец, уже не выплыву. Слишком много на эту карту поставлено. Никогда себе такого не позволял, и вот оно как вышло.

Бесов праздник!

Нервы, это все нервы. Завалиться бы к Берте, да нельзя.