Ослиная порода

Намыленная чашка звякнула о тарелку, и, получив по затылку для профилактики, я принялась философствовать, что для первого раза неплохо справляюсь с делами.

– Здесь, на Кавказе, девочки рано выходят замуж! – сказала мама, примостившись на стуле. – Поэтому с пяти лет они умеют нянчить детей, готовить и убирать. Ты тоже всему научишься! А в четырнадцать-пятнадцать лет замуж тебя отдадим.

– Можно мне пойти на улицу? – робко спросила я, скребя щеткой кастрюльку из-под пюре.

– Ишь чего захотела?! Вначале подметешь палас!

Протерев полотенцем чистую посуду, я отправилась в комнату. Там на полу лежал бардовый палас. Его я не любила. Этот палас появился после того, как исчез прикроватный коврик, лишенный, по моей вине, шерсти: об этом мне ежедневно напоминали, «награждая» за новые проступки.

Палас отличался от старого доброго коврика хитрым и гнусным нравом: стоило его вычистить, как через пять минут он, по мнению мамы, становился грязным. Он собирал пыль и соринки, за что носил неофициальное прозвище «пылесборник».

– На! – Мама торжественно вручила мне веник. Взяв орудие труда, я поняла, что мы с веником одинакового роста. – А теперь подметай!

Шоркать гигантским веником было тяжело, и создавалось впечатление, что я с ним танцую. Из дедушкиного радиоприемника звучали нежные ноты вальса.

– Принц, вы рады оказаться на весеннем балу в заколдованном замке? – произнесла я, вспомнив одну из любимых сказок.

– Смотри, чтобы ни соринки не осталось, а то носом твоим проведу по паласу! – поучительно вставила мамаша, возвращая меня к реальности. – Теперь каждый день будешь подметать! И посуду мыть!

Принц исчез, и вместо него передо мной оказались колкие прутики веника.

– Запомни, – продолжала мама, – твое лицо совсем не то, что отражается в зеркале. Там вообще ничего не отражается, кроме ослиных ушей. Твое лицо – это блестящий кафель в ванной комнате, начищенный ароматный унитаз, сияющая посуда и чистейший палас! А если забудешь об этом, берегись!

– Можно мне на улице поиграть? – повторила я свой вопрос, добравшись до середины гигантского паласа.

– Для этого я не должна найти на «пылесборнике» ни одной соринки!

Часы шевелили усами, кошки бегали на кухню и обратно, пылинки в лучах заката весело влетали из окна в комнату, и когда я закончила подметать, нужно было начинать заново.

В вечном колесе перерождений плакала душа Сизифа и танцевала с веником.

Ящик

В нашей квартире был ящик, по форме напоминающий цилиндр. Его деревянный корпус переплетали прочные ремни синего цвета. Он был намного выше меня, поэтому я не могла в него заглянуть, чтобы узнать о том, что спрятано внутри. Пару раз я пробовала его перевернуть, желая, чтобы он рухнул, и тогда, возможно, мне бы открылась какая-нибудь семейная тайна, но ящик оказался устойчивым, благодаря особым подпоркам по бокам, поэтому ничего выяснить мне не удалось.

На какое-то время я даже перестала замечать его, так как в нашей квартире было полным-полно книжных шкафов, шифоньеров, полок, старинных шкатулок и рисунков, нарисованных прабабушкой, бабушкой и дедушкой в их далекой молодости, так что мне всегда было чем заняться.

В три с половиной года я научилась читать медленно, в четыре – быстро, а в пять с половиной читала запоем одну книгу за другой. Книг у нас было несколько тысяч, а у дедушки еще больше. Чтобы все книги поместились, дедушка сам сделал полки и обставил ими свое жилище с пола до потолка. У нас полки были из орехового дерева, стояли на шкафах и шифоньерах, и мы доверили им хранение нашего литературного богатства.

Книги для малышей мне быстро наскучили, и я решила, что нужно брать иную высоту.

– Почитаю вам «Золушку»! – объявляла я Ксюше и Пыжику. Если кошки садились рядом со мной на диване, это воспринималось как знак одобрения. Когда же они продолжали бегать по огромному бордовому паласу или деловито прыгать со шкафа на шкаф, я искала новые варианты.

– Хотите послушать «Муху-Цокотуху»? Или, может быть, сегодня пересказать вам «Сказку о Юппи»?

В конце концов усатые разбойники успокаивались, и я принималась за чтение или устный рассказ.

Поверьте, кошки – самые лучшие друзья!

Как-то мне случилось пообещать прочитать им книгу, которую мама, убегая на работу, поставила на самую верхнюю полку. Это были «Алые паруса» Грина с яркими красочными картинками.

Задрав голову, некоторое время я соображала, как быть. У нас на Кавказе если ты дал слово – должен сдержать! Иначе величайший позор! А я, едва проснувшись, дала слово кошкам!

Придвинув кухонный табурет к шкафу, я поняла, что не хватает еще три раза по столько же. Подозревая, что маме не понравятся мои манипуляции, я все же решила действовать, стараясь не нарушить домашний порядок. Табуретку я водрузила на стол, сверху поставила большую шкатулку и вскарабкалась на нее, зажмурившись от ужаса. Оказалось, что книга почти рядом, ее можно коснуться рукой… Но взять нельзя. Следовало сократить расстояние еще на чуточку.

Целый час, спустившись, я сетовала на несправедливость мира: ведь мама приходила на закате, когда солнце пряталось за синие горы, и нужно было ждать ее целый день! Кошка Ксюша, зевнув, отправилась спать, устав от моей болтовни, а Пыжик неожиданно подобрался к синему ящику, стоявшему сбоку от шкафа и начал точить об него когти.

– Теперь мне ясно, что делать! – обрадовалась я и поцеловала Пыжика в нос. Он недовольно топорщил усы, обиженный, что я не сдержала слово.

Я снова влезла на стол, на крышку ящика поставила табуретку и, наступив одной ногой на открытую полку с любимым маминым сервизом, оказалась под самым потолком. Никогда еще я не была на такой высоте! Это было выше, чем когда дедушка катал меня на своих плечах!

Схватив книгу, я гордо глянула вниз: видят ли кошки, куда я забралась? И тут у меня закружилась голова.

Табуретка накренилась, крышка ящика коварно сдвинулась, и за какие-то доли секунды, успев испустить жуткий вопль «а-а-а-а-а!», я оказалась внутри него.

В полете я удержала самое важное – книгу «Алые паруса». Прижав ее к себе двумя руками, я пыталась сообразить, что же произошло. Оказалось, что я сижу на дне совершенно пустого ящика и мне виден потолок. Болели рука и нога, но обращать внимание на такие мелочи я не стала. Встав на цыпочки, я вцепилась в его края, подтянулась и поняла, что ничего у меня не получится: я не могу выбраться наружу. Попытки раскачать ящик изнутри также не имели успеха: он оказался прочно прикреплен к полу.

Громко заплакав, я пожаловалась кошкам, как единственным свидетелям моего несчастья:

– Пропала я! Теперь мне несдобровать!

Ксюша и Пыжик уселись по краям ящика и смешно поводили мордочками, а потом решились и прыгнули ко мне.

Рядом с ними я успокоилась. Правда, я не могла пообедать или сходить в туалет, к тому же понимала, какие примерно слова скажет вернувшаяся с работы уставшая мама.

– Так уж и быть! – объявила я. – Пока не стемнело, буду читать! – И, поймав поток солнечных лучей, открыла книгу «Алые паруса».