Ослиная Шура

Воистину авантажная для посёлка на северном острове дама.

Она явно носила очки, только как предмет макияжа или же таинственной дамской фурнитуры, поскольку смотрела на Шуру поверх них. Молчание длилось несколько минут. Посетительница постаралась вернуть хозяйку кабинета к реальности, несмотря на западные непрекращающиеся вопли, но та сама решила дать перерыв артистам и нажав на пульт, выключила, наконец, исключительно импортный музыкальный центр.

– Я вас слушаю, – довольно громко в навалившейся тишине прозвучал её не менее авантажный голос.

Причём, эту короткую фразу хозяйка кабинета умудрилась произнести с редкими низкими и патетическими интонациями. Так умела общаться со зрителем только Аманда Лир.

– Простите, я беспокою вас по поводу музыки, – решительно ответила Шурочка и для собственной уверенности сделала пару шагов вперёд.

– Музыки? – делано хмыкнула дама. – Неужели вам не нравится Мик Джаггер? Или хотите сказать, что эта музыка пришла к нам из прошлого века и сейчас кроме дурацкой попсы или святорусского блатного шансона крутить это просто не модно?

– Почему? – пожала плечами Шура. – Иногда можно послушать и ретро, и современный хип-хоп, и даже «святорусский шансон», только не навязывая прослушивание другим.

– Кому же? – дама удивлённо подняла брови.

– Вы располагаетесь рядом с монастырём, – терпеливо объяснила Шура. – А там сейчас идёт служба и ваша музыка здорово мешает. Это просто не тактично, не находите?

– Я никому не мешаю! – взорвалась женщина. – А если этим чёртовым монашкам не нравится – пускай уши затыкают!

Даме явно хотелось любой ценой завоевать место под солнцем и отстоять своё право прокрутки любой, выбранной ею музыки. А победителей не судят! Особенно в России. Работая здешней директрисой, Татьяна Юрьевна, как обычно, сеяла в близлежащем посёлке свои центробежные мысли и заражала слушателей амбициозными планами победы демократического режима в постсоветской стране, ещё не совсем утратившей своей инертной коммунистической привязанности к сильным мира сего. Не всегда, но что-то у неё всё-таки получалось. Недаром, даже в столице ей удавалось иногда давать сольные концерты. Поэтому никаких возражений не могло быть.

– Татьяна Юрьевна, ведь монахи же вас не трогают? – проникновенно спросила Шура. – Они вам, я полагаю, не мешают?

– Ещё чего, я им тогда покажу! – зелёные глаза хозяйки кабинета воинственно сверкнули.

– Что покажете? – наивно поинтересовалась незваная гостья.

– ………………..

От такого непереводимого на русский язык откровения, Шурочке вовсе расхотелось убеждать в чём-то музыкальную королеву, но не бежать же с поля битвы после первого одиночного выстрела?!

– А слышали, – Шура даже попыталась улыбнуться. – Вы слышали, как говорят иностранные мудрецы: «Итак, во всём, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними; ибо в этом закон…». [57]

57

Евангелие (Мф. 7:12).

Шура не могла понять, откуда в памяти возникла такая действительно мудрая мысль, но она явно была к месту, тем более, что подействовала на Татьяну Юрьевну не то, что хорошо, но явно успокаивающе.

– Я не пойму, кому может мешать хорошая музыка? А если мешает – пускай уши затыкают, – повторила она, всё ещё ворча и отбивая место под солнцем, уже без особого пофигизма к соседям. – Я же не виновата, что мой Дом Культуры находится с монастырём в критической близости.

– А вы бы лучше к ним сходили, послушали, как поют на клиросе обыкновенные послушники, кафтанники и монахи, – убеждённо произнесла Шура. – Они так поют, что все забугорные песенники им в подмётки не годятся. Я понимаю, «Роллинги», как и «Битлзы» покорили весь мир в шестидесятых прошлого столетия. Но сейчас наша Родина, наша несчастная Россия возвращается к вере. И чтобы достичь этого, необходимо всего лишь покаяние.

– Да, я согласна с вами, – ехидно улыбнулась Татьяна Юрьевна. – Вера объединяет людей, а религия всегда разъединяет. А вы что же к ним, в монашки собираетесь постригаться?

– Куда мне – отмахнулась девушка. – Я же обыкновенная художница. Просто в гости приехала.

– Художница? – оживилась хозяйка кабинета. – А откуда?

– Москвичка.

– Москвичка?! – воскликнула Татьяна Юрьевна. – Фантастика! Я тоже когда-то в Москве жила.

– А уехала почему?

Татьяна Юрьевна задумалась, но так и не ответила. Вернее, ответила, но это прозвучало довольно странно и ворчливо:

– Судьба такой!

Шура тоже раньше сворачивала всё на судьбу, но, видимо, тут жизненные проблемы довольно серьёзные. Ничего, если захочет – расскажет. Благо, что от Татьяниной агрессивности не осталось и следа. В сущности, она, может быть, совсем не плохой человек, только железный каток совдепии переломал ей когда-то кости и она теперь огрызается на всех, кто подворачивался под руку. Но ведь недаром же её рабочее место оказалось рядом с монастырём! Ничего в мире случайного не бывает. Не могло быть случайностью и это соседство, потому что очень долог путь человека в храм, а до воцерковления вообще мало кто доползти может.

Но Шурочка решила сделать «ход конём» и рассказала новой знакомой, как однажды в Москве на неё совершили покушение какие-то наёмные отморозки, перепутав с выступавшей тогда в ЦДЛ Татьяной Визбор.

– Ах, эти! – воскликнула Татьяна. – Они меня всё же отыскали, но им другие такие же отморозки объяснили, что так поступать нехорошо. И они, вероятно, сразу же сменили род деятельности. Так что дурацкое нападение на вас ненаказанным не осталось.

Через полчаса, наболтавшись всласть с Татьяной Юрьевной, давно уже ставшей поселковой островитянкой, Шура ушла назад в монастырь, получив на прощанье клятвенное обещание, больше не тревожить дикой музыкой ни соседствующих монахов, ни остальной люд посёлка. В монастырском дворе девушка снова столкнулась со своим давним московским знакомым. Увидев её, отец Агафангел срезу подошёл:

– Матушка, сегодня уже с утра любопытные вещи происходят. Я тебе сразу не сказал, а сейчас самое время.

Шура ничего не ответила, хотя на языке в первую очередь вертелся вопрос о чудных снах, не раз приходящих, а иногда озадачивающих девушку. Сейчас иеромонах сам хотел сообщить гостье что-то важное. А если молодой батюшка не нашёл больше никаких свободных ушей, значит, Шура обязательно должна выслушать.

Отец Агафангел помолчал минутку выбирая логистику изложения своим мыслям о митрофорном протоиерее Николае Гурьянове, который прибыл на Валаам утром с острова Залита, что на Псковском озере. Но потом решил высказать всё так, как есть, хотя бы потому, что видел Шурочку не первый раз и знал, что эта художница сейчас идёт по пути оглашенных, [58] которым в начале пути обязательно нужно оказывать посильную помощь.

58

Оглашенные – Идущие к Богу, верящие в Бога, но ещё окончательно не воцерковлённые люди.

– Знаешь, Шура, – он опять невольно перешёл на «ты», – к нам батюшка Николай приехал. Я давно его знаю, и назвал бы отца Николая регентом, но не церковного хора, а обычной человеческой жизни. Обычный регент задаёт тон голосовым связкам: хорошо ли, плохо ли поют в церквах – всё зависит от регента. Но отец Николай может дать тон хорошей жизни, добрым делам и прекращению в любом человеке всяческой агрессивности. То есть, умеет наставить на путь истинный, как, пожалуй, ни один живой священник не смог бы. Недаром же он обещал Павлу Петровичу молиться о душе твоей.