Основатель 4

Их совокупный недельный оклад в двести пятьдесят золотых — сумма не то чтобы разорительная для моего бюджета, так, карманные расходы. Я вполне мог позволить себе держать их при себе довольно долго, своего рода инвестиция в личную безопасность.

Пока я пялился в окно, размышляя о превратностях судьбы и ожидая своих новых «сотрудников», в дверь администрации негромко, но настойчиво постучали.

— Письмо от Лекса Могучего, — пробубнил незнакомый голос за дверью.

Я перевёл взгляд на дверь, потом зыркнул на парочку моих эльфийских телохранителей, что до этого момента откровенно били баклуши в углу комнаты. Они тут же подобрались, встрепенулись, как курсанты на плацу перед генералом, и картинно вскинули свои глефы наизготовку. Прям как на параде, только лица донельзя серьёзные. Один из ушастых подошёл к двери и открыл её, но как-то бочком, хитро, предусмотрительно оставаясь за створкой, чтобы двое других, если что, могли тут же рвануть вперёд со своими смертоносными железяками. Профессионалы, ничего не скажешь.

На пороге стоял молодой пацан, одетый явно не по сезону в какую-то плотную медвежью шкуру, и нервно теребил в руках конверт.

Понимал, чертяка, что без приглашения соваться в логово Владыки не стоит, поэтому просто ждал моего кивка, переминаясь с ноги на ногу. На лице написана ну, знаете, такая лёгкая обречённость, что ли, словно его сейчас тут на органы разберут или, как минимум, хорошенько отлупят. По напряжённой позе, по тому, как пацан инстинктивно сгруппировался, я понял, он готов дёрнуть в любую секунду, только пятки засверкают. Видать, гонцы от Лекса Могучего в граде Весёлом не в особом почёте. Вернее, совсем не в почёте. От них, небось, шарахались, как от чумных.

— Заходи, парень, не бойся, не съем, — махнул я рукой, подзывая его.

Он приблизился с опаской, буквально крадучись, как по минному полю, понурив голову и держа руки на виду ладонями вверх. Конверт он протягивал так, будто это белый флаг или предложение о немедленной и безоговорочной капитуляции.

— Служу Лексу Могучему! Принёс письмо от его имени Вашему… э-э-э… Владычеству! — пробубнил гонец, запинаясь на титуле, и медленно, с явной неохотой, бухнулся передо мной на колени.

Театрально так, с чувством.

Я протянул руку и взял письмо, написанное на плотной дорогой бумаге с тиснением.

— Да не надо на коленях стоять, не люблю всего этого, — буркнул я, откидываясь в кресле, чтобы спокойно прочитать послание. Но парень, похоже, моих слов не расслышал или сделал вид, что не расслышал, так и остался стоять раком, уткнувшись носом в пол. Видать, дрессировка у них там, у Лекса, будь здоров. Или инструкции такие не вставать, пока начальство не разрешит, дав пинка под зад. Я сосредоточился на бумаге, сорвал восковую печать с каким-то вычурным гербом, кажется, волчьей мордой, и углубился в чтение.

'Алексей Сергеевич, — гласило письмо, — последние донесения моей разведсети сигнализируют о весьма подозрительных телодвижениях на западе. Меня информируют, что против меня готовится полномасштабная война, во главе которой стоит какая-то западная коалиция, мать их так. Хотя у меня пока маловато конкретных данных по их точным планам и маршрутам передвижения, я точно знаю, что они собираются ударить, как только зима окончательно вступит в свои права, и река, или что у вас там за водный путь, встанет колом подо льдом.

Насколько я в курсе, ты полностью контролируешь Западную Дорогу. Признаться, я не горю желанием воевать зимой, поскольку для меня и моих солдат это время что-то вроде священного перемирия, зимнее солнцестояние, если хочешь. Единственное время в году, когда мы можем немного расслабиться и насладиться тишиной и покоем, подлатать раны, пополнить запасы. Поэтому будь так любезен, Владыка Морозов, перекрой к чертям собачьим дороги, которые ты контролируешь, и установи там надёжную блокаду. Я сочту это личной услугой и готов компенсировать тебе все расходы и неудобства, сколько только пожелаешь. Любой каприз за твои деньги, ну, то есть за мои. Однако тебе нет никакого резона страдать от западных вояк и подставлять свой зад, поэтому имей в виду, твоя блокада должна стать достаточно мощным сдерживающим фактором, чтобы эти козлы развернулись и убрались восвояси, а не просто напали на тебя от безысходности, решив прорваться силой. Прошу ответить немедленно с твоими пожеланиями по компенсации, и я организую её доставку в кратчайшие сроки. Искренне твой Лекс'.

— Так-так-так, — пробормотал я себе под нос, перечитывая письмо во второй, а потом и в третий раз. Прям детектив какой-то, а не дипломатическая переписка. — Похоже, наш грозный Лекс… — я осёкся на полуслове, краем глаза заметив, что его шестёрка всё ещё стоит на карачках всего в паре метров от меня, навострив уши, как локаторы, — попал в небольшую оперативно-тактическую передрягу, — поспешно закончил я фразу, стараясь придать голосу максимум нейтральности. — Что не есть хорошо. Для него, конечно. Хм-м-м… Да уж.

Ситуёвина, надо признать, складывалась интересная, если не сказать пикантная. Лекс Могучий, этот местный Чингисхан, теперь отлично осведомлён о грядущей войне, но его реакция, что самое забавное, вовсе не грозный призыв к оружию, мол, все под ружьё, порвём супостатов на британский флаг! А наоборот, явная попытка оттянуть драку, заморозить конфликт. Либо письмо обманка, либо ему и правда нужно затянуть начало войны, чтобы его враги столкнулись со сложностями в снабжении.

Я крепко задумался. С чего бы это вдруг такая нерешительность? Неужели зима и впрямь такая геморройная пора для его боевых действий, что он готов платить мне за её отсрочку?

Я снова впился глазами в строки письма, обращая особое внимание на формулировки. Дьявол, как известно, кроется в деталях, особенно в таких вот письмах счастья. Он назвал зиму «солнцестоянием» для себя и своих вояк. «Единственное время, когда они могли насладиться миром и покоем».

Прям курортники, блин, а не закалённые в боях головорезы. Неужто боевой дух его парней зимой действительно падает ниже плинтуса, и он это прекрасно понимает?

Я по-быстрому заглянул в свой список советников в интерфейсе Стратегической карты, не найдётся ли там кто-нибудь, кто шарит в военных делах и мог бы просветить меня по поводу этой самой «зимней депрессии» у солдат.

Но беглый взгляд на их специализации (сплошные агрономы, счетоводы да вчерашние крестьяне) ясно дал понять, толковых ответов я от них не дождусь.

Но, к счастью, пока я там ковырялся в виртуальных списках в поисках истины, в дверь снова постучали, и в кабинет в сопровождении одного из моих слуг, который их, видимо, отловил на входе, ввалились мои два свежеиспечённых телохранителя.

А-а-а, мои новые «сотрудники»! Вот это просто идеальная возможность всё выяснить. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Прибыли как раз вовремя.

Оба явно матёрые вояки, видно за версту. Таких в тихом офисе не встретишь, разве что в службе безопасности особо крупного холдинга. Нож, одетый в тёмный, потёртый, но явно качественный кожаный доспех, оказался старше, чем я ожидал. Мужик лет так под шестьдесят, а то и больше. Его пояс был густо утыкан множеством небольших пузырьков с какой-то густой фиолетовой дрянью. Явно не витаминки для приёма внутрь.

Седина в бороду, бес в ребро, как говорится. Но опять же, в их опасной профессии многие не доживают и до сорока, так что преклонный возраст говорил скорее о признаке недюжинного мастерства, звериной осторожности и невероятном везении, а не о подступающей профнепригодности.