Основатель 7

Я моргнул, удивлённый такой неожиданной речью от Глыбы.

— А что, если план хороший, но моральные издержки слишком высоки? — возразил я. — Что, если единственный способ жить с собой после этого — разделить риск с теми, кого я посылаю на смерть?

— Красиво звучит, — сказал Нож. — А теперь скажи мне: сколько людей умрёт, если тебя завалят в первые пять минут? И не только сегодня, а в принципе. Сколько хороших планов останется нереализованными, сколько других городов не получат своего освобождения, потому что их потенциальный освободитель решил поиграть в героя?

Я глубоко вздохнул, чувствуя, как во мне борются два голоса. Один — голос семидесятипятилетнего циника, который прекрасно понимал правоту своих людей. Другой — голос человека, который слишком долго жил с последствиями своих решений и больше не мог их игнорировать.

— Раз уж я решил сыграть по-крупному, то и свою жизнь поставлю на кон, — упрямо повторил я. — Это будет честно.

— Миленькое заявление, — протянул Нож. — Но…

Его слова прервал оглушительный рёв рога, донёсшийся со стороны города.

«Бу-у-у-у-у-у», — проревел рог глубоким, заунывным тоном.

Звук ударил не в уши — он пробил прямо в кости. Я почувствовал, как каждая кость в моём теле начала вибрировать в унисон с этим невозможно низким гулом. Воздух вокруг нас, казалось, сгустился, превратившись в желе, через которое было трудно дышать.

На мгновение я ощутил абсолютную тишину — не в ушах, а внутри черепа, будто мой мозг просто отключился от всех внешних звуков, пытаясь защититься от этого звукового кошмара.

— Гадство! — заорал Нож, зажимая уши. — Что это такое?

Но я его почти не слышал. Рёв исполинского рога становился всё громче, всё ниже, и с каждой секундой я чувствовал, как что-то внутри меня — в животе, в грудной клетке — начинает резонировать. На мгновение колени подогнулись, и я схватился за рукоять меча, пытаясь сохранить равновесие.

Потом звук изменился. Из глубокого гула он превратился в высокий, пронзительный вой, и именно тогда я понял, что происходит нечто невозможное.

Земля. Земля начала дрожать.

Сначала это была лёгкая вибрация под ногами — такая, какую можно почувствовать рядом с тяжёлыми машинами. Потом дрожь усилилась, и я услышал… треск.

Первый треск был еле слышным — где-то в районе ворот. Звук расколовшегося камня. Потом ещё один. И ещё.

Я поднял глаза и увидел то, что навсегда изменило моё представление о физике.

Стены Торгограда — эти массивные каменные укрепления, простоявшие, вероятно, сотни лет — начали покрываться трещинами. Но не обычными. Эти трещины росли быстро, как молнии, пробегающие по поверхности камня. Сначала тонкие волосяные линии, потом щели шириной в палец, потом…

— Ёпрст, — выдохнул я, наблюдая, как трещина шириной в кулак пробежала по всей длине восточной стены.

Звук достиг какой-то критической частоты, и я увидел, как от стены начинают отваливаться куски — сначала небольшие камни, потом целые блоки.

А стражники на стенах… Боже мой, стражники.

Они бегали по крепостной стене, размахивая руками, крича что-то друг другу. Но их крики тонули в оглушительном рёве рога. Некоторые пытались спуститься вниз по лестницам, другие просто падали на колени, зажимая уши.

И тут на одно идеальное, звенящее мгновение воцарилась абсолютная тишина.

Я понял, что сейчас произойдёт, за секунду до того, как это случилось.

Раздался звук — не грохот, не взрыв, а нечто среднее между громовым раскатом и звуком рвущегося шёлка, только увеличенного в тысячи раз. И стена, окружавшая весь город, просто… рассыпалась.

Не упала. Не разрушилась. Рассыпалась.

Камни, которые составляли её основу, потеряли всякую связь друг с другом. Массивные блоки, каждый размером с телегу, превратились в пыль и мелкий щебень. Строительный раствор, скреплявший кладку на протяжении веков, стал пылью. Вся стена — два десятка метров в высоту, по меньшей мере пять в ширину, несколько километров в окружности — просто распалась на составляющие и облаком мелкой пыли поднялась в воздух.

Зрелище было настолько нереальным, что мой мозг отказывался его обрабатывать. Там, где секунду назад стояла неприступная крепость, теперь зияла пустота, а в воздухе висели серые облака каменной пыли.

Стражники, которые стояли на этих стенах…

Стена разрушилась быстрее, чем они начали падать.

Я видел, как они падают. Десять-двадцать метров свободного падения. Человеческое тело не выдерживает такого. Глухие удары тел смешались с воплями ужаса и боли.

Но у меня не было времени размышлять о морали происходящего, потому что из-за моей спины раздался боевой клич Германа.

— Смерть врагам! — заорал он, и его голос, усиленный магией, прокатился над полем битвы, заставляя землю дрожать.

И тогда мимо меня, быстрые как молния, пронеслись сотни его солдат.

…

Исчезновение стены было настолько внезапным, что уцелевшие стражники не успели ничего сообразить, и не успели они опомниться, как их смели силы Германа.

Вот что значит доверие. Герман и Рагнар не знали, что я предприму, но доверяли моим словам. Их солдаты атаковали мгновенно.

С неба, пронзительно крича, спикировали грифоны, атакуя со всех сторон — теперь, когда на стенах не осталось лучников, им ничто не мешало.

За спиной я услышал клич ещё тысячи солдат — в наступление пошли основные силы. Я глубоко вздохнул и выхватил свой меч. Подняв его высоко, я приготовился ринуться в самую гущу битвы. Боец из меня, конечно, никакой, это факт, но я не мог стоять в стороне, пока невинные всё ещё были в опасности.

Однако, прежде чем я успел рвануть вперёд, две сильные руки схватили меня и дёрнули назад. Мне сунули в лицо какую-то тряпку, и я забился, пытаясь вырваться.

— Спокойно, юноша, — сказал Нож, продолжая прижимать вонючую тряпку к моему рту. — Придётся тебе посидеть в углу, пока всё не закончится.

Я попытался отбиться, но ткань была чем-то пропитана, и через несколько секунд я провалился в сон.

Козлы…

Не знаю, сколько времени я пробыл без сознания. Знаю только, что, очнувшись, я первым делом врезал кулаком по ближайшей фигуре. Мой кулак встретился с челюстью, которая отчётливо хрустнула, после чего раздался вопль боли.

— Да чтоб тебя! — заорал Фома, отшатываясь. — Хватит лупить своего мага!

— Фома? — простонал я, приподнимаясь.

Вокруг раскинулся лагерь победителей. Люди ходили с улыбками, смеялись, обрабатывали лёгкие раны. В воздухе пахло дымом и жареным мясом — видимо, кто-то уже начал отмечать победу. Картина радостная, тёплая… и от неё меня чуть не стошнило.