Особняк покинутых холстов

– А в чем, собственно, трудность? Объясните. – Она положила тонкую руку на спинку стула.

– Разумеется, разумеется, – охотно согласился он. – Дело, милая девушка, видите ли, в том, что все в этом полотне меня выбивает из равновесия. Буквально все. Анализ подрамника и холста, на котором написан ваш портрет, показал, что они довольно старые, им лет около трехсот, не меньше. Именно на таких холстах в таких конструкциях подрамников рисовались картины в те далекие времена. Между тем экспертиза красок четко показала, что они свежие. Современного происхождения. Триста лет назад красок такого состава не было. То есть картина написана в наше время и, возможно, не так давно. Но есть большое «но», которое меня ставит в тупик. Почему на таком старинном холсте написана современная картина? Откуда он мог взяться? И где так сохранился? Да еще с подрамником. Тем более что спектральный анализ показал: под этими красками совершенно чистое полотно. Я было изначально предположил, что новые краски наложены на какую-то старую картину, чтобы намеренно скрыть ее. Так часто делают контрабандисты, чтобы утаить истинную ценность картины с целью ее хищения. Однако это, увы, не подтвердилось. К тому же только этим вопросы не ограничиваются. Дальше – еще загадочнее. А именно: на картине есть подпись художника. Хаюрдо. Это совершенно непонятно. Видите ли, мне в моей практике посчастливилось единственный раз лицезреть два полотна этого художника и провести их экспертизу. Это были старинные холсты, по всем параметрам почти трехсотлетней давности. Находились они в частной коллекции. Так вот, подпись художника на этой картине полностью совпадает с подписями на тех картинах. Я пытался найти хоть какую-то зацепку, которая указала бы на подделку, но тщетно. В других обстоятельствах я бы не сомневался, что все три подписи сделаны одной рукой. Вы понимаете, любой другой мастер, пусть даже гениальный копиист, всегда своей манерой письма оставит какие-то помарки на подделке. Но тут их нет. Ничего подобного. Так и хочется сказать: подпись подлинная. Я бы взял на себя такую смелость, если бы не было разницы почти в триста лет. Это очень странно. И еще странность. Вся картина написана в манере, которая полностью соответствует стилю Хаюрдо. Это невероятно. У него, знаете ли, своеобразный стиль, который перенять не так просто. Практически невозможно. Даже самый талантливый копиист не сумеет все так идеально скопировать. А уж тем более написать вновь картину в манере Хаюрдо. Подобное немыслимо без ляпов. Однако именно это не наблюдается на данной картине. Ляпов нет. Просто нет, и все. У меня язык не поворачивается назвать картину подделкой, но и оригиналом назвать также не могу. Вот такая неразрешимая загадка. Художник жил давно. О нем почти ничего не известно. Хотя, судя по двум прежним картинам, талант очевиден, мастер непревзойденный. Безусловный. Тот коллекционер, у которого я впервые увидел картины Хаюрдо, сообщил, что картин этого художника в мире осталось еще не более трех-пяти. Почему осталось? Да потому, что их было как будто значительно больше, но они куда-то все исчезли. Хаюрдо якобы был придворным художником при дворе императрицы Елизаветы Петровны. Рисовал много ее портретов и придворной знати. Кстати, на тех подлинниках у коллекционера были изображены не портреты, а дворец канцлера Черкасского Алексея Михайловича и какое-то крестьянское жилище. Но однажды, по словам моего прежнего заказчика, художник почему-то был запрещен и вдруг пропал. Что произошло, никому не известно. По крайней мере, коллекционер об этом ничего не знал.

– А вы не могли бы сказать мне, кто был этот частник?

– К сожалению, нет. И не потому, что не хочу или не могу, а потому, что обладатель картин был инкогнито, в маске. Ни имени, ни фамилии. Меня привезли куда-то с завязанными глазами, попросили оценить полотна, получили заключения и проводили тем же порядком. Я даже не знаю, где я был.

– Почему такая таинственность?

– Вы меня спрашиваете, милая девушка? – Эксперт задергал бровями. – Я сам хотел бы знать ответ на этот вопрос.

– Странно. Все странно.

– Я склонен согласиться с вами, милая девушка. Даже очень странно, – подтвердил эксперт.

– А других картин Хаюрдо, кроме тех двух, вы не видели?

– Нет. Не посчастливилось больше.

Такой ответ озадачил девушку. И она посмотрела на Омирта настороженно:

– И на выставке не были?

– На чьей, прошу прощения? – теперь уже озадачился эксперт.

– Ну как на чьей? – повысила она голос. – Неделю назад в нашем городе в Выставочном зале проходила демонстрация картин Хаюрдо.

– Вы шутите? – бархатность голоса на мгновение пропала. – Не слышал!

– Ну как же? – все тем же повышенным тоном повторила Лилия и прошлась по гостиной. При этом обратила внимание, как цепко эксперт следил за нею. – Была реклама.

– Не видел! – с непонятной жесткостью заявил он.

– Как могли вы такое проворонить? – изумление было на лице и в голосе Лилии. – Это же отчасти по вашему профилю. Целую неделю демонстрировались картины, а вы ничего не знаете!

– Немыслимо. Не может быть! – вскинул он руки выше головы, как будто сдавался. – И много их было?

– Целый зал.

– Невероятно! – Он замер на миг и затем бурно выдал: – Вы, конечно, шутите, милая девушка!

– Нисколько! – отвергла она, убежденная в том, что это он пытается выставить ее дурой. – Почему невероятно?

– Потому что подобное стало бы мировой сенсацией! – Омирт оживленно затоптался в дверях. – Картины почти трехсотлетней давности российского художника. Это вам не фунт изюма!

– Не только трехсотлетней давности, – добавила девушка решительно.

– Что значит «не только»? – Дверной проем для него стал узким, Омирт оттолкнулся плечом от косяка и подался вперед. Взгляд словно ошалел от ожидания чего-то немыслимого, а возможно, оттого что он пропустил, проворонил выставку.

– Были и свежие. – Лилия пристально смотрела на него и начинала уже сомневаться, что со стороны эксперта была игра. Походило на то, что Омирт действительно произносил вслух мысли, которые в эти мгновения были в его голове. Она стиснула скулы. Мозг пронзило: если все-таки он хочет выставить ее дурочкой – ничего у него не получится! Она не идиотка, чтобы не раскусить это пушистое нечто.

– Вы сумасшедшая? – передернулся он, как от пощечины после ее слов. – А может, я трогаюсь умом, что слушаю вас?

– Но художник-то был? – в глазах у девушки повис вопрос.

– Я абсолютно уверен! – словно застолбил Омирт.

– Говорят, он до сих пор жив и пишет картины, – следила за его реакцией Лилия. – Вы только что оценивали такую. Она была написана во время этой выставки.

– Тогда мы оба с вами сумасшедшие. – Эксперт отступил за порог гостиной. – Вы видели художника?

– Нет. Но я видела там картину с его портретом в полный рост.

– Кому же вы тогда позировали?

– Никому.

– Как так? Тогда с кого написана эта картина?

– Утверждает, что с меня.

– Кто утверждает? – Эксперт напрягся и затаил дыхание.

– Тот, кто подарил ее мне.

– А кто вам ее подарил?

– Некорректный вопрос.

Эксперт поежился, смялся весь, уменьшился:

– Вы меня окончательно запутали, милая девушка. Вы или великая фантазерка, или, позвольте, великая обманщица.

– Но я ничего не выдумываю! – строптиво вскинула голову Лилия, а на ум пришло, что сейчас перед экспертом она оправдывается точно так же, как перед нею недавно оправдывался Михаил.

– В таком случае все вам приснилось, – не принял ее возражения Омирт.

– Тогда и вы мне снитесь! – вспыхнула она.

– Очевидно, – развел он руки и сделал паузу. Затем попросил: – Оставим колкости, милая девушка! Допустим, я готов вам поверить. Скажите, когда открылась выставка?

– Пятого числа.

– Пятого? – с напором переспросил эксперт.

– Разумеется, – уверенно подтвердила Лилия.

– Но позвольте! – торжествующе возвестил он. – Сегодня только второе число. Пятое еще впереди. Так что ничего из того, что вы тут наговорили, не могло происходить, потому что пятое еще не наступило!

– Как не наступило? – запнулась девушка, глотая слова и глядя с недоверием. – Сегодня уже четырнадцатое! – выпалила на одном дыхании. Затем схватила телефон, включила и опешила. На дисплее было второе число. Оно стало расплываться перед ее глазами, и ей понадобилось время, чтобы сфокусировать внимание и вновь увидеть четкую цифру. Совершенно потерянная, опустилась на стул. – Но я хорошо помню, что я делала второго числа.

– Еще бы не помнить! – усмехнулся эксперт. – Утром вы пригласили меня для экспертизы картины. Я провел ее. Возможно, на сегодня у вас есть еще какие-то планы, но это мне неизвестно.

– Второго числа у меня еще не было этой картины, – Лилия растерянно показала на полотно. – И вообще, она еще не была нарисована.

– В таком случае, что вы сейчас видите перед собой? – эксперт продолжал торжествовать. – И что я вижу на стене в вашей прихожей? По-вашему, какой картине я только что проводил экспертизу?

– Я, кажется, точно схожу с ума, – опустошенно пробормотала Лилия.

– Только, пожалуйста, не в моем присутствии, – усмешливо попросил эксперт. – Сначала вы должны заплатить мне за работу, а потом делайте все, что вам заблагорассудится.