Особое условие

Пайпер никак не отреагировала на это — просто взяла у него ключи и уехала.

Ничто, казалось, не могло разрушить какое-то мрачное спокойствие, поселившееся в ней. И лишь ночами в постели она проявляла страстные чувства.

Вейд надеялся увидеть в ней хоть какое-то оживление, когда они обсуждали обстановку детской комнаты, которую собирались обновить. Увы, Пайпер лишь соглашалась на каждое его предложение и была явно счастлива, возложить это дело на дизайнера, которого нанял Вейд. Он жаждал поскорей увидеть обновленную детскую, надеясь: вновь обставленная детская комната пробудит в ней радостные чувства.

Однажды Вейд вернулся домой поздно, в желудке его урчало от голода. Несмотря на это, Вейд не отправился на кухню, где в духовке стоял ужин, приготовленный для него миссис Декстер, а поднялся наверх.

Еще идя от гаража к дому, он увидел свет на верхнем этаже, в детской комнате. И с радостью подумал: наверное, там находится Пайпер.

Запах новых обоев, ковров и краски наполнял коридор, дверь в детскую была слегка приоткрыта. Ощущение удовлетворения охватило его, когда он увидел Пайпер, стоявшую возле высокого комода из светлого дерева спиной к двери. Один ящик комода был открыт, и Пайпер, кажется, сжимала в руке какую-то вещь.

— Они хорошо здесь поработали, да? — спросил Вейд, войдя в детскую. Критическим глазом окинув комнату, он не обнаружил ни одного изъяна.

— Да, — сказала Пайпер, и голос ее был сдавленным.

— Пайпер? В чем дело? Что-то не так? Ты расстраиваешься из-за ребенка?

Вейд подошел к ней ближе, ласково взял за плечи и повернул к себе лицом. Он был потрясен, увидев слезы в ее глазах.

Покачав головой, она отстранилась от него. Он заметил, что руки ее сжимали крошечную детскую рубашку, и костяшки ее пальцев побелели от напряжения.

— Из-за чего ты плачешь? — спросил он, совершенно не понимая, что происходит. — Это гормоны?

Всхлипнув, она сдавленно рассмеялась:

— Нет, Вейд, это не гормоны. Я просто…

— Что «просто»? — потребовал он, когда она замолчала.

Пайпер подняла к нему лицо, и голубые глаза сверкнули под пеленой слез.

— Не знаю, справлюсь ли я с этим…

— С этим? — спросил он, и будто железная рука сжала его сердце. — О чем ты?

— С этим, — сказала она, обведя рукой комнату. — С ребенком и с материнскими обязанностями, со всем этим. Мне кажется, я не смогу.

Не сможет? И что же она предлагает, черт возьми?! Аборт? Только через его труп!

Мгновенно в нем вспыхнул гнев. Давно ли она спланировала это? А он уже начал верить, что Пайпер любит его!

— Ты должна справиться с этим, — произнес он, едва сдерживая себя.

— Я очень многое не в силах контролировать, и меня это страшит, — всхлипнула она. — Вейд, ты не понимаешь…

— Не понимаешь? О нет, я все прекрасно понимаю! Как только ты сталкиваешься с какими-то трудностями — даже не сталкиваешься, а лишь видишь их, — ты пускаешься в бегство. Разве не так, Пайпер? Точно так, как ты сбежала раньше. Ну, позволь мне сообщить тебе новость. Ты не прервешь эту беременность и родишь этого ребенка!

В глазах Пайпер мелькнул неподдельный ужас.

— А что, если случится что-то непредвиденное?

— Случится? Что? То, что «случилось» в прошлый раз? И даже не думай, что ты снова сможешь погубить моего ребенка, Пайпер! Восемь лет назад я не смог уберечь моего сына или дочь, но сейчас, будь уверена, я не позволю тебе убить малыша! Я запру тебя в комнате, и ты выносишь его до положенного срока.

Пайпер почувствовала, как вся кровь отхлынула от ее лица, голова у нее закружилась, и она слегка покачнулась.

Он знал?!

— Откуда ты знаешь? — прошептала она, и горло ее сжалось при этих словах.

— Не имеет значения. Главное, что я знаю. А я-то думал, ты стала порядочным человеком — таким, на которого можно положиться, надежным и честным, но ты не изменилась, ни на йоту. Ты до сих пор не повзрослела и не способна принять на себя ответственность. И если что-то случится с ребенком, ты ответишь в полной мере! Я разыщу тебя хоть на краю земли, и ты расплатишься за это.

Пайпер пошатнулась, словно от удара. Она хотела возразить, но не смогла. Слова застряли в ее горле. Ей хватило сил лишь на то, чтобы не потерять сознание. Она судорожно перевела дыхание.

— Ты хочешь сказать, что это была моя вина? — наконец выговорила она.

Вейд со злобой взглянул на нее:

— А разве нет?

— Нет! — вскричала она. — Нет! Неужели ты думаешь, что я была способна на такое?

— Я не верю тебе, Пайпер!

— Ты… не веришь мне?

Как он мог не верить ей? Она ничего не сделала такого, что могло явиться причиной выкидыша, и эта потеря до сих пор давила на нее тяжелым грузом. И даже сейчас ей было тяжело. Сердце ее бешено застучало в груди. Она не могла поверить, что Вейд мог подумать такое. И как он узнал? И, что было еще более важно, когда ему стало об этом известно?

— Откуда ты узнал?

— Это не важно. Важно то, что я такого больше не допущу в отношении моего ребенка.

В голосе его прозвучали властные, собственнические нотки. Он заявляет свои права на ребенка, о котором ничего не знал. Пайпер вспыхнула от гнева.

— Твоего ребенка? Но почему ты так уверен в этом?

Вейд побледнел, и две глубокие складки образовались в уголках его рта. На скулах его заиграли желваки.

— Ты хочешь сказать, что это был не мой ребенок?

— Я ничего не хочу сказать. И никогда тебе не говорила об этом. Вот в чем вопрос. Каким образом, черт возьми, ты узнал о нем?

— Мне сказал Рекс. Однажды утром он пришел на работу совершенно разбитый. И сказал мне, что ты сделала аборт. Он не смог сложить два и два. И даже подумать не мог, что это был мой ребенок. — Вейд прикрыл рукой глаза. — Ты представляешь, какой это был для меня удар? Я не дурак. И если твой отец не догадался сложить два и два, то я сразу все понял. Речь шла о моем ребенке. О котором ты мне ничего не говорила. Как ты могла сделать это?

«Как он мог поверить в это?» — этот вопрос звенел в ее ушах. Она любила Вейда. Думала, что и он любит ее, понимает ее. Они бросили друг другу резкие слова, когда расставались, но он должен был понимать: она не способна отнять жизнь у крошечного существа.

— Но я не делала аборт. Я потеряла ребенка. Это был выкидыш… Я… я ничего не могла поделать. Ничего.

— И ты думаешь, я поверю тебе?

— Конечно. Ведь я говорю тебе правду.

— Ты такая честная? Однажды ты сказала мне, что любишь меня, но мы оба знали, что это ложь. Конечно, я не верю тебе. А твоему отцу мне незачем было лгать. Ты, однако…

Он замолчал, но Пайпер поняла: у нее нет шансов переубедить его. И надежда на то, что у них что-то получится, завяла и умерла. У них не было будущего.