Особое условие

В новых покоях его встречать, видите ли! Я подошла к окну и уставилась на сад. Как можно просто сидеть и ждать? Я помнила, как по утрам просыпалась в каюте Рейна, и если его там не было, то неслась на палубу. И с хохотом повисала у него на шее.

А дома? Другие расы могут сколько угодно называть нас гордыми, заносчивыми или холодными. Просто они не видели, как одна эльфийка ранним утром добирается до водопадов и ныряет туда. Прямо в платье. Или как она же галопом несется через поля, чтобы ощутить бешеную скачку и свободу.

Неужели акиф думает, что я сумею прижиться здесь?

Эльфы не могут жить в плену. Ни одна эльфийка не стала наложницей или пленницей. А если и становилась, то очень ненадолго. Удерживаемые насильно, мы постепенно увядаем и исчезаем. Пусть на это уходит не один день, но итог всегда одинаковый.

— Очень красиво, — улыбнулась я Хаяле. — Могу я пройтись по саду?

— Ты можешь здесь делать что хочешь. Извини, теперь мне надо заняться девушками. Некоторые из них думают, что выделяются на фоне остальных.

Еще и гарем. Я выдавила улыбку и поспешила уйти в сад. То ли Хаяла специально запретила остальным появляться там, давая мне время привыкнуть, то ли еще что-то, но по белоснежным дорожкам я гуляла в гордом одиночестве. Только Рорк летал надо мной где-то в синей вышине.

А потом из-за поворота показался… Зейд.

Акиф, нарры его дери!

Я так и вмерзла в песок, увидев его. Загар Зейда казался еще сильнее на фоне светлых штанов и длинной туники. При виде его внутри что-то оборвалось с тупой болью, и я попятилась.

— Рин, душа моя, что такое?

— Что такое? — тихо переспросила я. — Что такое? Серьезно?

Улыбка с лица Зейда исчезла, точно ее ветер сдул.

— Тебя кто-то обидел? — в голосе завибрировала ярость.

— Да, — горько ответила я. — Меня обидел правитель одной сильной, пусть и небольшой страны. Он пренебрег моими интересами, моими желаниями и запер в своем дворце. С сотнями женщин, которым дарит ласку.

Теперь на лицо Зейда точно набежала туча, хотя небо было синим-синим.

— Для правителя остальные женщины больше не имеют значения, Рин. Только одна женщина в его сердце и душе. Их соединил не только брак, но сама судьба.

Он подошел так близко, что сердце забилось как бешеное. Запах розового перца, корицы и мужчины коснулся меня, окутал мягко, но властно. Как и руки Зейда, что легли мне на плечи, слегка сжали.

— У тебя есть жена, — сообщила я, отгоняя воспоминания о проведенной вместе ночи, о его ласках. Они до сих пор ощущались на коже.

— И это ты.

— И Хаяла.

— Она — мой друг и хороший советник. Рин, ты — мое сердце.

Его руки скользнули вниз по моим плечам. Обожгли прикосновением сквозь тонкую ткань. И взгляд обжег.

Как же больно!

— Сердце не запирают в клетку, — сообщила я, глядя прямо в янтарные глаза.

— Женщина, к твоим услугам весь Игенборг. И ты его называешь клеткой?!

Да уж, вот и поговорили. Зейд дернул меня к себе так, что я буквально упала ему на грудь. Уперлась ладонями, ощутила, как стучит его сердце. Мое тоже хотело выпрыгнуть на волю.

— Ты не захотел узнать о нравах моего народа, а сам навязал свои.

— Любовь не навязывают, Рин! Только не ври, что не можешь ответить на мои чувства. Твои прикосновения не лгут, как и взгляд!

Его лицо сейчас находилось так близко, что мне достаточно было приподняться на цыпочках, чтобы прикоснуться губами к его губам. Янтарный взгляд плавился, захватывал меня в плен, уговаривал сдаться. Всего лишь признать, что да — люблю. И согласиться навсегда остаться в Игенборге.

Стать третьей женой…

Видеть тех, с кем когда-то Зейд делил постель…

Смотреть в глаза Хаяле…

И понимать, что ты отныне не гордая эльфийка, а всего лишь третья жена акифа Игенборга.

— Отпусти меня, — попросила тихо.

Молчание Зейда растянулось на вечность, пока он жадно разглядывал мое лицо. А потом выдохнул:

— Не могу.

— Тогда не смей прикасаться больше! — выдохнула я, резко отталкивая его. Зейд отступил назад, в глазах потемнело, янтарь превратился в грозу.

— Я не собираюсь терять тебя! — рыкнул он.

— А я не собираюсь жить среди твоего гарема! — Я рычать тоже умела, еще и громче некоторых. Особенно когда так больно внутри.

— Он ничего не значит для меня, Рин! Ты можешь услышать?!

— А комнаты на женской части ты отвел для меня рядом с твоими фаворитками? — продолжала я все громче. — Или рядом с Хаялой? Замире ты тоже говорил, что гарем ничего не значит для тебя? Хотя о чем это я! Для вас это норма. А я не хочу, я не могу делить своего мужчину с другими! Это какое-то… многопользование получается!

Оскорбить правителя грозного Игенборга? Люблю, умею, практикую. Я на миг даже испугалась его взгляда, таким он стал бешеным. Видать, не часто его эльфийки из себя выводили. Но Зейд сдержался, лишь ноздри раздулись, когда он с шумом вдохнул сладкий воздух сада.

— Вечером поговорим, — отрезал яростным тоном. — Будешь ждать меня в новых апартаментах, жена моя.

— Разве есть право у заключенной препятствовать приходу тюремщика, — произнесла я горько.

Осталось лишь сжимать кулаки и прикусить язык в прямом и переносном смысле, чтобы не наговорить еще больше резких слов. Сейчас сдерживаться помогала мысль, что Сирил меня вытащит. Не может не вытащить.

Глава 27

Следующий час я провела в каком-то оцепенении. Бродила по саду, сидела в беседках, здесь же поела. Пусть аппетита не было, но силы мне могли понадобиться. Хорошо еще, ни Хаяла, ни Зейд больше не появлялись. Зато в саду тут и там стали попадаться наложницы. При взгляде на каждую сжималось сердце от одной мысли, что вот ей Зейд мог дарить свои ласки.

И на себе я чувствовала любопытствующие взгляды. Но предпочитала делать вид, что ничего не замечаю. А когда одна из наложниц попыталась приблизиться, то зыркнула так, что ее точно ветром унесло подальше. Пусть считают стервой, но я не могу общаться с ними. Что-то мне подсказывало: при мне они точно будут обсуждать акифа. А я не железная. У меня уже в сердце точно застрял ржавый штырь, когда смотрела на всех этих красоток.