Особое условие

Черноволосую тоже как ветром сдуло, стоило первой жене коротко и сурово на нее взглянуть.

— Акира Хаяла, — присела я в игенборгском приветствии, но первая жена просто обняла меня, обдав запахом знакомых духов.

— Да-да, — хитро улыбнулась она, — я в восторге от твоих подарков, дорогая Риналлия. И очень рада, что ты теперь входишь в нашу семью.

Я не села прямо на пол исключительно благодаря силе воли. Эти объятия, неприкрытая радость… что происходит вообще? И неофициальное обращение, точно мы и правда родственницы или давние подруги.

— Ужасно то, что тебе пришлось пережить, — продолжала тем временем Хаяла.

Она подхватила меня под руку и увлекла в сторону небольшой веранды, сплошь увитой белыми и розовыми цветами. Там уже стоял низкий столик в окружении подушек, дымился чай и горкой возвышались местные сладости.

— Все позади, — выдавила я, опускаясь на подушки напротив Хаялы.

Все же она была красивой, с правильными чертами и легкой усталостью в темных глазах. Темные же волосы оказались уложены в гладкую строгую прическу, открывая крупные золотые серьги в ушах. Такого же оттенка подводка украшала глаза Хаялы, делая их еще больше.

— Насчет Замиры… это ужасно, — проговорила первая жена.

Она сама разлила в чашки местный коричневый чай, пахнущий душистыми травами.

— Ее правда заточат?

Хаяла кивнула, черные брови сошлись на миг на переносице:

— Она пошла на преступление против акифа и Игенборга, Риналлия. За подобный поступок обычно следует мучительная и долгая смерть. Но акиф оказался милосерден. Видимо, в память прожитых вместе лет.

Я глотнула терпкий чай и едва не обожгла язык. В голове пульсировали мысли, но при этом ни на одной я не могла задержаться надолго. Где Сирил? Почему Хаяла позвала меня? Что вообще теперь делать? Где Зейд? Хочу домой!

— Но я безумно рада, Риналлия, что все разрешилось. И ты теперь стала моей родственницей.

— Хаяла, я…

— Знаю, — кивнула та. — Ты думаешь, я должна ревновать? Видишь ли, прошли те времена, когда я была уверена, что Зейд так полюбит меня, что не захочет брать других жен.

— Многоженство в Игенборге норма.

— Да, — кивнула Хаяла. — Мы с детства знаем, что у мужа будет несколько жен. Одна — редкость. И относимся к этому спокойно, хотя, конечно, ревность порой жалит.

Да я бы с ума сошла, если б мой любимый делил ночи не только со мной, но и с другой женщиной! Подобное даже в страшном сне не могу представить! А тут передо мной сидит первая жена акифа и рассказывает, что да, ревность бывает, но ничего страшного!

— Ты не против того, что он взял меня третьей женой? — вырвалось у меня. — Взял, пока я была без сознания!

— Защищая твою честь, — возразила Хаяла. — Ты сама призналась, что не девственница, что акиф делал тебе предложение. Он лишь подтвердил твои слова и тем самым сберег репутацию.

— Но запер меня!

Слова о репутации и моем отношении к ней я буквально проглотила, чтобы не оскорбить Хаялу. Среди эльфов она у меня и так не самая радужная. А мне как-то после Рейна стало плевать на подобные мелочи.

— Акиф склонен к порывистости, если это касается любимой женщины. — В улыбке Хаялы затаилась едва уловимая горечь.

— И ты совсем не против меня? — спросила я осторожно.

Что-то чай потерял свою прелесть. Да и сладости уже не казались привлекательными, не лезли в горло.

Хаяла поставила едва слышно звякнувшую чашку на блюдце.

— Риналлия, ты станешь великолепной женой. Третья жена — выбор сердца, настоящая любовь. Первую жену обычно берут из знатного рода, чтобы показать уважение своему народу. Я, конечно, надеялась, что акиф сможет полюбить меня. Этого не случилось, но зато мы стали близкими друзьями, я подарила ему сына. И поняла, что дружба между нами для меня важнее других чувств.

Я сейчас завизжу!

Но продолжала молчать и слушать Хаялу.

— Год назад мне казалось, что третьей женой станет воительница по имени Арджана. Хотя в душе не одобряла выбор акифа. Она мне казалась чужой. А ты… вас обоих точно соединили невидимые нити.

Я вспомнила наши татуировки и сжала зубы. Да уж, нити. Не зря тогда колдунья так смотрела на меня, не зря говорила, что тату далось ей очень тяжело. И взяла двойную плату.

— Хаяла, но гарем, как же он? И потом, второй жены теперь нет.

— Я более чем уверена, что акиф теперь не станет смотреть ни на кого, кроме тебя.

Я молча вертела в пальцах пирожное. Небольшое, покрытое сверху тонким слоем твердой глазури цвета сливок. А внутри таился нежнейший крем с привкусом лесных орехов. Только есть его не хотелось. Я слушала Хаялу, ее радостную и вроде логичную речь, а сама… жалела первую жену.

Она смирилась. Она нашла выход и стала акифу другом, советником и матерью первенца. Неплохо, если учесть, что ее воспитывали с детства с мыслью, что у мужчины может быть несколько жен.

— Знаешь, — проговорила я с некоторым усилием, — ты права. И я смогу спокойно заниматься парфюмом. Первым личный аромат сделаю тебе.

Я говорила какие-то правильные слова, видела, что Хаяла успокаивается, а внутри все жгло. Ведь без Зейда тут явно не обошлось.

Трус! Сам удрал, а первой жене велел поговорить со мной. Что, решил, одна женщина всегда поймет другую женщину? Ну-ну, а я думала — он умный.

В конце концов успокоенная Хаяла предложила мне прогуляться по женской части дворца.

— А здесь готовят твою спальню.

С этими словами она ввела меня в апартаменты, при виде которых захватило дух.

Даже в моем доме не было такой роскоши. Белоснежные стены с тончайшей золотой росписью, окно такое огромное, что через него можно увидеть весь сад женской части дворца.

— Я буду жить здесь? — уточнила почему-то шепотом у Хаялы.

— Это самое красивое место во дворце. Мои покои в северной части, я не люблю по утрам много солнца. А здесь оно будет освещать все комнаты. Жаль, придется немного подождать, ведь ваш брак оказался сюрпризом для всех.

— Это точно, — кивнула я. — Абсолютно для всех. И долго ждать?

— К вечеру все будет готово. И ты сможешь принять акифа в новых покоях.

Про этого нарра я думала очень много и очень ярко. Если бы Хаяла узнала о моих мыслях, то вполне могла упасть в обморок. Вряд ли при ней кто-нибудь называл правителя Игенборга «свинячьим рылом» и «отлюбленным наррами поганцем».