Особое задание

Только через полчаса его сбивчивый, путаный рассказ удалось направить по нужной колее. Для этого, правда, пришлось прибегнуть к помощи Лещевского, который отсчитал в кружку нужное число капель валерьяяки. А потом в ход пошла и заветная фляга Колоса, из которой Зотов сделал изрядный глоток.

Да, он действительно Сергей Васильевич Зотов, лейтенант, летчик-истребитель. В августе сорок первого его самолет сбили под Севастополем. Сам он выбросился с парашютом. Парашют раскрылся, но его отнесло ветром на территорию, занятую противником. Зотова обстреляли, когда он еще приземлялся, - одна пуля попала в плечо, другая в ногу.

Сознание он потерял и очнулся уже у немцев. Его долго допрашивали, били и, наверное, расстреляли бы.

Но каким-то образом абверовцам удалось узнать, что перед ними сын известного по обороне Севастополя крупного советского морского офицера. Побои прекратились.

Зотова поместили в немецкий госпиталь, окружили врачами, а когда он выздоровел, предложили ему стать курсантом абверовской разведывательной школы. Зотов наотрез отказался.

Тогда абверовец, ухмыляясь, веером рассыпал перед Зотовым небольшие снимки. Взглянув на них, лейтенант похолодел: на фотографии он увидел себя с немецким автоматом в руках (сзади толпились эсэсовцы), направленным на советских военнопленных. Фотография была смонтирована, но как это докажешь?

– Подумайте, Зотов, - донеслись до него слова капитана, с акцентом говорившего по-русски.
– Если вы не согласитесь, мы сумеем переслать эту фотографию вашему отцу. А копию поместим в листовках, которые сумеем также переправить через линию фронта.

Уставившись в чисто выбритый подбородок абверовца и вслушиваясь в его ровный, бесстрастный голос, Зотов не знал, на что ему решиться.

Немецкий капитан не торопил Зотова с ответом: по выражению лица пленного он догадывался, что летчик колеблется.

– Соглашайтесь, и никто ничего не узнает, - тихо и монотонно продолжал гитлеровец.
– А когда кончится война, все забудется.

Столяров и Колос сначала узнали от Зотова сведения, необходимые в первую очередь для Готвальда: расположение различных служб в школе, клички курсантов, фамилии преподавателей.

Зотов теперь рассказывал все - подробно и охотно.

Результат показаний переслали через Шерстнева Солдатенкову. Столяров также просил Тимофея передать врачу, чтобы тот под любым благовидным предлогом задержал Валентина в больнице как можно дольше.

Солдатенков тогда благополучно вернулся из Выпи.

Шофер, напуганный до полусмерти угрозами партизан достать его хоть из-под земли, если он проболтается, молчал. Время от времени врач при встречах с шофером ловил на себе его взгляд, то ли настороженный, то ли восхищенный. Солдатенкову некогда было разбираться в настроении своего спутника по поездке в Выпь, но что-то подсказывало доктору - шофер не предаст.

У Столярова тем временем появилась надежда, что удастся взорвать школу, прежде чем Готвальда выпишут из госпиталя. Надежда эта появилась неожиданно.

Как-то Алексей спросил Зотова:

– Скажите, есть ли в школе человек, на которого можно было бы положиться?

Курсант долго молчал. Потом наконец проговорил.

– По-моему, есть. Беглов. Евгений Беглов.

– Кто он? Курсант?

– Нет. Оружейный мастер.

– Вы хорошо его знаете?

– Да, мы знакомы довольно близко. Мы тут в городе ухаживали с ним за двумя родными сестрами.

Когда я получал увольнительную, мы с ним встречались в доме этих сестер. Да и в школе тоже. Мы с Бегловым дружили. Если, конечно, можно с кем-нибудь дружить в таком гнусном месте.

– Почему вы думаете, что Беглов человек надежный?
– спросил Алексеи.

– Это трудно подтвердить фактами. Мне всегда казалось, что он ненавидит немцев, хотя, разумеется, откровенно мы с ним на эту тему не говорили.

– А почему вам это казалось?

– Не знаю. А впрочем, подождите... Как-то совсем недавно до этого случая со мной мы с ним вечером стояли на берегу озера. Смотрим, прямо над школой появились самолеты. Наши! Мы их узнали еще по гулу.

Посыпались бомбы. И все мимо, мимо, мимо. Так ни одна в школу и не попала. Все в озеро. Мой приятель даже выругался от злости. А потом говорит: "Эх, хоть бы нашелся человек, который навел бы эти самолеты на цель".

– Мгм...
– Столяров задумался.
– Вы знаете, что случится, если вы наведете нас на провокатора?

– Догадываюсь, - твердо ответил Зотов.
– Беглов не провокатор, в этом я уверен. Не знаю только, согласится ли он с вами сотрудничать. Думаю, что это зависит только от вас.

– Где можно встретиться с вашим приятелем?

– В городе у наших подружек. Сенная, тридцать девять. Спросить Галю или Клаву. Он бывает у них часто, он не курсант, за ним не так строго следят.

Когда ушли из лазарета, Алексей сказал Колосу:

– Нужно срочно встретиться с Шерстневым. Поручаю это тебе. Пойдете вместе с Тимофеем к этим сестричкам, а лучше, если Тимофей один сходит. Передашь ему адрес.

Субботним вечером Шерстнев постучал в дом номер тридцать девять на Сенной улице. Перед этим он внимательно осмотрел одноэтажное деревянное зданьице.

Сквозь щели плотно закрытых ставен пробивался слабый свет.

– Кто там?
– спросил за дверью женский голос.

– Полиция!

Тимофей, потопав по крылечку, обил снег с валенок и вошел следом за девушкой лет двадцати пяти в просторную комнату с низким потолком и кроватью с огромной горой подушек. За столом сидели еще одна девушка и парень в куртке немецкого солдата, но без знаков различия. Густая копиа волос падала ему на лоб. В руках у парня была гитара.

– Прошу документы, - строго сказал Шерстнев.

Первым протянул свое удостоверение парень.

– Так, Евгений Сергеевич Беглов, тысяча девятьсот двадцать первого года рождения, - пробормотал Шерстнев, листая паспорт.
– Прописан в поселке Струево.

А здесь, в городе, как оказались?

– Да. вот, к знакомым в гости пришел, - насмешливо сощурившись, ответил Беглов.

Он не боялся полицейских обходов: сотрудников Блестковской школы не смели затрагивать местные власти.

Не возвращая удостоверения парню, Шерстнев так же тщательно проверил документы у девушек и затем сказал Беглову:

– А вам придется пройти со мной.

– Это почему же?
– удивился парень.
– Документы у меня ведь в порядке.

– Это мы проверим, - с угрозой в голосе пообещал Тимофей.
– Пойдемте.

Девушки тревожно переглянулись.

– Господин полицейский, что же вы от нас кавалера единственного уводите?
– кокетливо начала было одна из них, но, увидев неприступное выражение на лице Шерстнева, осеклась.