Особые отношения

Я честно не знаю, что ответить. Может быть, головой ударился не я, а она?

Лидди открывает дверцу со стороны водителя.

— Подвинься, Макс, — велит она, и я отстегиваю ремень и перебираюсь на пассажирское сиденье. — Грант, даже не знаю, как тебя благодарить. Нам так повезло, что ты служишь в полиции, не говоря уж о том, что являешься членом нашей паствы. — Она поднимает на него глаза и улыбается. — Сделай милость, проследи, чтобы мою машину отогнали домой.

Она машет ему на прощание, когда трогается с места.

— Я не ударялся головой…

— Думаешь, я не знаю? — резко отвечает Лидди. — Я повсюду тебя искала. Рейд сказал, что оставил тебя на пристани, потому что ты собирался помочь пастору Клайву.

— Я и помогал.

Лидди смотрит на меня.

— Очень смешно. Потому что я провела с пастором Клайвом целый день и что-то тебя там не видела.

— Ты Рейду об этом сказала?

— Нет, — вздыхает она.

— Я могу объяснить…

Она вскидывает свою маленькую ладошку.

— Не нужно, Макс. Просто… не нужно. — Морща носик, она говорит: — Виски.

Я закрываю глаза. Какой же я идиот, если решил, что смогу обвести всех вокруг пальца! Выгляжу пьяным, пахнет от меня алкоголем…

— Откуда ты знаешь, если никогда не пробовала?

— Мой папочка пробовал, каждый день, когда я была маленькая, — сознается Лидди.

Что-то в ее тоне заставляет меня задуматься: неужели ее папочка священник тоже пытался утопить в алкоголе собственных демонов?

Она проезжает поворот, ведущий к нашему дому.

— Господи, в таком виде я не могу привезти тебя домой.

— Можешь стукнуть меня по голове и отвезти в больницу, — ворчу я.

Лидди поджимает губы.

— Не думай, что это не приходило мне в голову, — отвечает она.

Самый громкий скандал у нас с Зои случился после кануна Рождества, который мы провели в гостях у Рейда с Лидди. К тому времени мы были женаты пять лет и уже вкусили свою долю кошмаров, связанных с бесплодием. Ни для кого не секрет, что Зои не очень-то жалует моего брата и его жену. Она весь день включала канал «Погода», надеясь убедить меня, что снежная буря, в которую мы попадем, достаточно весомый предлог, чтобы не ехать к ним в гости.

Лидди любила Рождество. Она украшала дом не убогими надувными Сантами, а обматывала балясины настоящими гирляндами, а с люстр свисала омела. У нее была коллекция старинных деревянных кукол святого Николая, которых она рассаживала на подоконниках и столах. А блюда украшала по краям остролистом. Рейд говорил мне, что она целый день занималась подготовкой дома к празднику, и, оглядываясь по сторонам, я безусловно ему поверил.

— Ого! — пробормотала Зои, пока мы ждали в прихожей, что Лидди возьмет наши куртки и повесит в шкаф. — Такое ощущение, что мы оказались на одной из картин Томаса Кинкейда.

В эту секунду появился Рейд, неся кружки с горячим сидром. Он никогда не пил в моей компании.

— Счастливого Рождества, — пожелал он, хлопая меня по спине и целуя Зои в щеку. — Что там на дорогах?

— Ужас! — признался я. — А будет еще хуже.

— Мы ненадолго, — добавляет Зои.

— Мы видели, как машина въехала в кювет, когда возвращались из церкви, — рассказывает Рейд. — К счастью, никто не пострадал.

Каждый год в канун Рождества Лидди ставит детский спектакль «Рождение Христа».

— Как прошел спектакль? — спросил я. — Твоих актеров приглашают на Бродвей?

— Незабываемое зрелище! — ответил Рейд, и Лидди шлепнула его по плечу.

— У нас сегодня было нечто вроде службы спасения диких животных, — сказала Лидди. — У одной из девочек из воскресной школы есть дядя, у которого небольшой зоопарк. Он одолжил нам осла.

— Осла? — изумился я. — Настоящего?

— Ослик был совсем ручной. Он даже не шевельнулся, когда девочка, игравшая Марию, вскарабкалась ему на спину. Но потом… — Лидди передернуло, — он остановился посреди прохода и… справил нужду.

Я засмеялся.

— Навалил кучу?

— Прямо перед женой пастора Клайва, — подтвердила Лидди.

— А вы что?

— Один из пастухов убрал кучу, а мама одного из ангелочков побежала за чистящим средством для ковров. А что было делать? Официально школа не разрешала мне приводить животных.

— Не впервой осел в церкви, — серьезно сказала Зои.

Я схватил ее за локоть.

— Зои, помоги мне!

Я втащил ее в кухню через вращающиеся двери. Пахло великолепно — имбирным пряником и ванилью.

— Никакой политики. Ты мне обещала.

— Я не буду молчать, когда он…

— Когда он что? — вспылил я. — Он ничего не сделал. Это ты отпускаешь ехидные замечания.

Она упрямо отвернулась от меня. Ее взгляд остановился на холодильнике, на магните в виде ребенка в утробе, сосущего большой палец. «Я РЕБЕНОК, — гласила надпись, — А НЕ ПРЕДМЕТ ВЫБОРА».

Я положил руку ей на плечо.

— Рейд — вся моя семья. Возможно, он консервативен, но он мой брат, а сегодня Рождество. Я одного прошу, всего на час: улыбайся и кивай, не затрагивай последние новости.

— А если он сам их затронет?

— Зои, — взмолился я, — пожалуйста!

И целый час складывалось впечатление, что нам удастся пережить ужин без особых эксцессов. Лидди подала ветчину с жареным картофелем и запеканку из зеленых бобов. Она рассказала нам об украшениях на их елке, о коллекции старинных игрушек, которая досталась ей от бабушки. Она спросила Зои, любит ли та печь, и Зои рассказала о лимонном пироге-полуфабрикате, который в детстве пекла ее мама. Мы с Рейдом обсуждали университетскую футбольную команду.

На компакт-диске заиграла рождественская песенка «Ангелы, к нам весть дошла», и Лидди принялась подпевать.

— В этом году мы с детьми разучили для спектакля эту песню. Некоторые никогда раньше ее не слышали.

— В младшей школе рождественская сказка, по всей видимости, становится просто праздничным концертом, — сказал Рейд. — Набралась даже группа родителей, которые жалуются, что на Рождество не исполняют песни, хотя бы отдаленно напоминающие религиозные.

— Потому что их дети ходят в обычную, светскую школу, — заметила Зои.