Особый отдел и пепел ковчега

Уже под вечер, отработав едва ли третью часть обширного списка, Цимбаларь заглянул в местное отделение милиции, которое было дорого ему примерно так же, как и самая первая женщина – пусть страшненькая, грязная и пьяная, но первая!

Скоро выяснилось, что его знакомых в отделении почти не осталось – здесь, как и на фронте, один год можно было смело считать за три, хотя доблестных стражей правопорядка косили вовсе не вражеские пули, а пьянство, мздоимство и двурушничество.

Стоило только Цимбаларю извлечь из памяти фамилию какого-нибудь давнего приятеля, как ему отвечали: этот сидит в Нижнем Тагиле в специальной «ментовской зоне», этот лечится в психушке от белой горячки, этот разбился в лепёшку на собственном «Бугатти», а этот подвизается в охране коммерческих структур, что было вообще равносильно прямому предательству.

Впрочем, не обошлось и без приятного сюрприза. Должность заместителя начальника (какого из трёх, Цибаларь так и не понял) временно замещал Сева Пуркис, его ровесник и добрый знакомый, выходец из того самого достославного вытрезвителя.

– Ты где сейчас? – первым делом осведомился тот.

– В главке, – уклончиво ответил Цимбаларь.

– Поди, полковник уже?

– Нет, капитан.

– А что так?

– Должность не позволяет.

– Мало ли этого добра в столице! Переходи к нам, – охотно предложил Пуркис. – В паспортном столе на днях сразу три должности освободились, в том числе и майорская.

– С чего это вдруг? У вас, случайно, не эпидемия?

– Она самая, – с кислой ухмылкой подтвердил Пуркис. – Эпидемия взяточничества. Брали, гады, налево и направо. Вот служба собственной безопасности и заинтересовалась. Теперь из-за этих лихоимцев и начальник в своем кресле не усидит. Но эту должность, прости, для себя берегу.

– Желаю удачи. – Сказано это, между прочим, было от чистого сердца.

– Так что же насчёт моего предложения?

– В паспортный стол? Уволь. Я человек слабый, могу подпасть под дурное влияние.

– Ну, как хочешь. Свято место пусто не будет. А чего к нам пришёл? По делу?

– Можно сказать и так. Посмотри на этих гавриков, – он протянул Пуркису портреты, уже переведённые на фотоплёнку и уменьшенные до приемлемых размеров. – Не исключено, что они околачиваются где-то на вашей территории.

Близоруко щурясь, Пуркис стал рассматривать портреты, вызывавшие определённое недоверие даже у Цимбаларя (очень уж они походили на маски, которые в одноимённом фильме постоянно менял злодей Фантомас).

– Солидные дядьки, – заметил Пуркис. – На стырщиков не похожи. Наверное, фармазоны или аферисты.

– Не угадал. В общем-то они люди законопослушные. С криминальным миром контактов не имеют. Но им известно нечто такое, что и нам нужно знать позарез.

– А делиться информацией добровольно они, значит, не хотят, – понимающе кивнул Пуркис.

– Не хотят, – подтвердил Цимбаларь. – Да и мы им своих карт пока не раскрываем. Под приватных особ работаем… Кстати, один из них по профессии радиоинженер.

– Радиоинженер… – Пуркис задумался, постукивая розыскными снимками по столу. – Какого-то радиоинженера мы недавно задержали. Торговал из-под полы контрафактными мобильниками. Подожди-ка…

Он принялся перебирать бумаги, грудой лежащие на столе. Бумаги это были не простые – за каждой из них стояли чьи-то крупные неприятности, немалые деньги, административные сроки и даже настоящее человеческое горе.

Чтобы обмануть демона невезения, незримо витавшего над его забубённой головушкой, Цимбаларь сказал:

– Не суетись. Так не бывает, чтобы я случайно зашёл куда-нибудь на пять минут и сразу нашёл то, что вхолостую искал уже целую неделю.

– Всё бывает, – возразил Пуркис. – Мы тут недавно в ночной клуб выезжали. Кто-то там нашего стукача подрезал. Народу пропасть. Сплошная молодёжь и все обкуренные. Добиться ничего невозможно. Стал я обыскивать всех подряд и буквально у третьего мазурика нашёл в кармане окровавленное пёрышко. За чистосердечным признанием, сам понимаешь, дело не стало.

– Тебе всегда везло, – вздохнул Цимбаларь. – Помнишь, вы однажды шалашовку кинули на бригаду. Кажется, под Новый год это было. Все триппером заразились, а тебе хоть бы что.

– Эх, каких только глупостей по молодости не случается… Вот, нашёл! – сдвинув в сторону бумаги, Пуркис оставил перед собой только одну, сплошь исписанную мелким почерком и слегка помятую. – Действительно, радиоинженер. Если не веришь, сам проверь.

– Верю. – Стараясь ничем не выдать своего волнения, Цимбаларь поинтересовался: – А год рождения?

– Пятьдесят первый, – ответил Пуркис. – Подходит?

– Почти. Могу поспорить, что этого радиоинженера зовут Львом.

– В самую точку. Лев Николаевич, совсем как граф Толстой.

– Местный?

– Прописан в нашем округе… Чего ты молчишь?

– Разве? – удивился Цимбаларь. – Просто размышляю. Почему одним так легко даётся то, из-за чего другие надрываются?

– Уметь надо. Везение – оно как здоровье: или есть, или нет. Но это опять же палка о двух концах. Помнишь мой рассказ о визите в ночной клуб? Когда мы оттуда выходили, сверху какая-то птичка нагадила. Прямо мне на макушку. Тоже, называется, повезло.

– Птичка – это не страшно, – сказал Цимбаларь. – Птичка – не бомбардировщик. А как мне с этим радиотехником увидеться?

– Ничего нет проще! Его в камеру ещё не оформили. В обезьяннике своей очереди дожидается.

Не прошло и пяти минут, как перед Цимбаларем предстал немолодой, слегка растерянный человек, что, учитывая его нынешнее положение, было в общем-то неудивительно. Относительно сходства задержанного с кем-либо из «мотоциклистов», представленных на портретах, можно было сказать следующее: если оно и имелось, то весьма и весьма отдалённое.

Поначалу Цимбаларем даже овладели сомнения.

Но профессия!

Но год рождения!

Но имя, наконец!

Всё сходилось.

Впрочем, в перечне примет не хватало ещё чего-то, и Цимбаларь, успевший изучить протокол задержания, как говорится от аза до ижицы, вежливо осведомился:

– Уж очень у вас, гражданин Адаскин, вид измождённый. Никак желудком маетесь?

– Пептическая язва в стадии обострения, – немедленно доложил задержанный. – Нельзя меня здесь в таком состоянии держать. Если загнусь, вам потом отвечать придётся. По всей строгости закона.