Особый талант

— А как… прошло? — справляясь со спазмом в горле спросил Пашков.

— Нормально. Водилу и инкассатора ихнего спеленали и оставили в машине. Оставили ее во дворе. Пришлось разок дать по шее, но под стволом они не очень-то и дергались.

— Вас они не опознают?

— Маски-шоу, — со смешком пояснил Матвей. — Мы под ОМОН сработали. Камуфляж и все такое. Так что можешь снова планировать.

— Я не знаю…

— Да кто же сомневается! Подумай. Посмотри кругом. Голова у тебя светлая, глаз приметливый. Думай. А мы потом обсудим. Может, через недельку?

— Попробую, — неуверенно проговорил Пашков.

— Ага, попробуй. Я тебе позвоню тогда. Ладно, хватит о делах. Хочешь я тебе анекдот расскажу? Умирает старый еврей. При жизни хороший чай заваривал — все к нему ходили пить, но свой секрет он никому не открывал. Теперь спрашивают: «Абрам, открой секрет. Зачем с собой в могилу уносишь?» Тот подумал и говорит: «Евреи, не жалейте заварки».

На день рождения Пашков подарил матери красивую и очень теплую павловскую шаль, о которой она давно мечтала, и набор качественной металлической посуды, при виде которого жена Пашкова поджала губы — у них дома такой не было.

По дороге домой, в метро, жена спросила слегка выпившего Пашкова о деньгах, откуда он их взял. Он с самого начала хотел большую часть полученной от Матвея пачки отдать ей, но, после того как при виде подарков у нее на лице появилось ревниво-недовольное выражение, свое решение изменил. Еще больше оно укрепилось после того, как она на людях с ходу заговорила с ним сварливым голосом, явно провоцируя скандал. В ответ он буркнул нечто нечленораздельное и сделал вид, что заснул. Разговор сам собой затух. Искоса поглядывая на жену сквозь неплотно прикрытые веки, он испытывал отчетливое желание отправиться в приключение. Была у него знакомая, которую трудно назвать любовницей, но что-то в этом роде. Юля Селиванова была старше его на год с хвостиком и работала начальником кредитного отдела в коммерческом банке средней руки. Пару лет назад она разошлась с мужем, закружившимся в коммерции, деньгах, переговорах, любовницах, секретаршах, банях и пьянках, что нередко сопровождает бурное зарабатывание денег. Женщина она была не то чтобы красивая, но приятная. Мягкая и обходительная. Даже непонятно, как она управляется с клиентами, крутыми мужиками, которые обхаживают ее каждый день в надежде получить кредиты. Ведь большинству из них приходится отказывать. Мягко покачиваясь в вагоне метро и действительно находясь на грани яви и сна, Пашков решил ей завтра позвонить.

На его звонок Юля отреагировала сдержанно, но с нескрываемым удовольствием и без долгих разговоров согласилась встретиться, для чего даже решила пораньше уйти, с работы. Они встретились на Тверской в половине четвертого и, не теряя времени, пошли в небольшой ресторанчик, который Пашков знал по прошлым, немногочисленным, посещениям. Хорошая кухня, уютная обстановка, предупредительное и ненавязчивое обслуживание, довольно обширная карта вин — что еще нужно для красивого времяпрепровождения, если карман топорщится от купюр? Они отлично посидели, посмеялись, даже потанцевали немного, а потом отправились к Юле домой, где вовсю поэксплуатировали ее широкую кровать.

Внешне довольно сдержанная, в постели, особенно после выпитого, она раскрепощалась и становилась страстной и ненасытной самкой. Позы, которые она принимала, были не всегда удачными. Иногда создавалось впечатление, что она их специально разучивала по книжке и теперь сдает экзамен. Впрочем, женщина она чуткая и быстро находила оптимальное положение для себя и партнера. Пашков получал полное удовольствие. Они сделали три «заплыва», перемежая их разговором ни о чем и легким испанским вином, купленным по дороге. Пашков блаженствовал на свежих простынях и внимании к себе и думал, что деньги, как ни крути, великая вещь. С ними чувствуешь себя уж куда как свободнее.

Юля со смешками рассказывала ему о том, как ее обхаживают бизнесмены, пытающиеся получить кредиты. В ход идет все: начиная от невинных подарков до приглашений на отдых в Турцию и Францию и кончая… Все зависит от суммы и настойчивости просителя. Пашков во время ее рассказа почувствовал легкий укол ревности. Вряд ли она могла устоять перед некоторыми из этих предложений. Женщина она свободная, симпатичная и не дура. Наверняка задумывается о своем будущем. На него самого расчет слабый — женат. Значит, присматривается к тем, кто вокруг нее. То есть к сослуживцам и клиентам. И вряд ли она теряла время после развода с мужем. При всей ее внешней скромности монашкой она, вероятно, не жила, и в этой постели, кроме него, побывали и другие.

Наверное, она почувствовала его состояние. Выскочила из-под одеяла и голой прошла к бару. Он невольно уставился на нее. Хорошая для ее тридцати пяти лет фигура; полная, но не очень крупная грудь, сильные бедра, небольшой аккуратный животик, красивые плечи. Аппетитная женщина. Глядя на нее, освещенную сбоку модным торшером, Пашков почувствовал нарастающее возбуждение, хотя сил, казалось, уже не осталось. А Юлька как будто специально копалась в баре, то нагибаясь и что-то там выискивая, отчего ее и без того круглый зад становился вызывающе манящим, а красивые груди отвисали как большие созревшие помидорины, которые так и хочется надкусить, то выпрямлялась, рассматривая этикетку очередной бутылки, и тогда кустик волос под ее животом золотился порочным нимбом под светом торшера. Кажется, она сама получала удовольствие от своего позирования и не спешила с выбором.

— Вот! — воскликнула наконец она, что-то выбрав и поворачиваясь к Пашкову с бутылкой в руке. — Смотри. Французское шампанское семьдесят девятого года. Жутко дорогое. Один коммерсант подарил. Будешь? — двусмысленно спросила она, наклоняя голову к правому плечу и не трогаясь с места.

— Иди сюда, — севшим голосом позвал он.

— Откроешь?

— Открою. Иди.

Она медленно подошла к кровати, явно дразня его. Он рывком повалил ее.

— Осторожно! — вскрикнула она, не выпуская бутылки. — Разобьешь.

— Только помну, — глухо прокомментировал он, обнимая ее.

Большая бутылка мешалась, перекатываясь по кровати и все время оказываясь то под рукой, то под коленом, пока Пашков не смахнул ее на пол. Она глухо стукнулась о ковер и откатилась, со слабым звуком ударившись о ножку стула.

— Ну ты силен, — наконец сказала Юля, когда они, уставшие и довольные, откинулись на подушки. — Просто сексуальный гигант.

— Все для вас, мадам, — справляясь с тяжелым дыханием, проговорил он, довольно улыбаясь.

Она приподнялась на локте и смачно поцеловала его в губы.

— А где бутылка?

— Засосало.

— Куда?

— Это у тебя надо спросить, — плутовато проговорил он, с удовольствием глядя на ее разгоревшееся лицо.

— Да ну тебя! Я побегу в ванну, а ты открывай пока. Попробуем.

Она, скользнув мимо него, убежала из комнаты, а Пашков нащупал на полу бутылку и принялся не торопясь ее распечатывать. У него мелькнула шальная мысль — а не устроить ли Юльке, когда она вернется, душ из шампанского. Для этого было достаточно пару раз взболтнуть бутылку да придержать пробку до нужного момента. Но потом справедливо рассудил, что она может обидеться, и, аккуратно придержав пробку из натуральной коры пробкового дуба с выжженным сверху клеймом, стравил газ, не пролив на кровать ни капли.

— А ты, как я погляжу, специалист, — прокомментировала Юлька, входя в комнату и затягивая пояс белого махрового халата.

— Давай посуду.

Они уселись на кровати, скрестив ноги по-турецки, и с видом знатоков принялись дегустировать шампанское.

— Как тебе? — спросила она после первого глотка.

— Ничего, приятное. Только, говоря откровенно, ничего я в этом деле не понимаю. Опыта маловато.

— Будем набираться, — многообещающе проговорила она, глядя на него поверх бокала.