Остановка по требованию. Пассажиры с детьми

— Твоя мама о детстве твоем рассказывает. — Ирина взглянула на Нину Павловну. — Говорит, был такой талантливый мальчик…

— Он и сейчас талантливый. — Мать вскочила с табуретки и полезла за чистой тарелкой. — Устал?

— Немного. — Смирнов пошел в ванну, крикнув из коридора: — Я сейчас руки помою и приду!

— Постой, я чистое полотенце дам! — устремилась вдогонку Нина Павловна.

Ирина осталась на кухне одна. Чтобы занять чем-то руки, она принялась теребить салфетку, которую дала ей хозяйка квартиры. «Ваши брюки нужно обязательно прикрыть, — сказала она. — Жалко, если испачкаете майонезом. Тогда только в химчистку».

Она отправилась сюда прямо с самолета. Сдала довольного, загорелого Степашку бабушке, приняла душ, переоделась и поехала. Хотела познакомиться с его матерью и узнать, где он теперь, чем занимается. Честно говоря, не слишком ожидала его увидеть, и теперь не знала, как себя вести.

В ванной Нина Павловна заговорщицким шепотом говорила сыну:

— Мне эта женщина очень нравится! Скорее всего, у тебя с ней ничего не выйдет. Но это не значит, что нужно отказываться.

Андрей взглянул на нее в зеркало и промолчал.

— Знаешь, что главное? Она тебя безумно любит. — В ее голосе послышалось скрытое самодовольство. Почему это все матери принимают любовь, которую испытывают другие к их ребенку, на свой счет? — Просто безумно!

— Сама сказала? — усмехнулся Смирнов, памятуя о той сцене, что ему устроила Ирина в «Контакте». Сначала любовь, затем война.

— А мне ничего говорить не надо. — Нина Павловна подала ему полотенце. — Я сама вижу. Ладно, быстренько мойся, а мне надо к соседке на час сходить. Она смотрит этот сериал, ну, где всякие убийства через каждые пять минут. Она его очень любит, но одна смотреть боится.

— Мама!

— Нет, правда. Честное слово. Если хочешь есть, все на столе. Суп можешь разогреть, он в холодильнике. Но не думаю, что тебе захочется супа.

С этими словами мать выплыла из ванной, Смирнов задумчиво посмотрел в зеркало, потом засунул голову под кран с холодной водой.

Ирина стояла в кухне у окна и смотрела на улицу. Она почувствовала его взгляд и боялась обернуться.

— Не ожидал? — Пальцы по-прежнему мучили салфетку, крутили и сворачивали ее в жгут.

Смирнов не ответил. Она тоже замолчала, понимая, что сейчас услышит что-то, что изменит ее жизнь. Так они и стояли: он в дверях, она у окна, не глядя в его сторону.

— Это странно, но я скучал по тебе. — Его голос ничего не выражал. Он просто констатировал факт.

— А я вообще с ума схожу. — Она грустно улыбнулась своему отражению в оконном стекле. — Ты знаешь, я приехала не потому, что чего-то от тебя хочу. Мне просто захотелось тебя увидеть.

— Это хорошо. — Он подошел ближе. Теперь он почти дышал ей в затылок. Ирина схватилась за подоконник, чтобы не упасть от волнения.

— Просто захотелось узнать, что у тебя все в порядке. И больше ничего. Я правду говорю!

Андрей вздохнул:

— У меня сегодня был один из лучших дней в жизни. Хотя ничего не случилось. Я имею в виду, ничего такого счастливого, такого, что можно пощупать. Просто ходил. Просто дышал. Даже ни о чем не думал. И вдруг понял, что счастлив…

Ирина затаила дыхание. Ей казалось, что эта минута близости между ними вот-вот кончится, он опять скажет, что женат, что здесь ей не место.

— Счастлив ни с того ни с сего. Один чудак сказал, что у несчастья, как у болезни, всегда есть причины. А счастье — то же здоровье, никаких причин для этого нет. Просто здоров, просто счастлив. Странно же спрашивать, почему здоров, правда?

Помолчали. Когда тишина стала совсем невыносимой, она тихо спросила:

— Значит, тебе больше ничего не надо? Ты доволен тем, что имеешь?

Вот и все. Теперь ей остается пожелать ему счастья и уйти.

— Кроме тебя — ничего… — Он уткнулся лицом в ее волосы.

Ирина не верила своим ушам. Медленно, как в тумане, она повернулась и дотронулась до его щеки. Он так же нерешительно обнял ее. Так они и стояли — вместе, все еще не веря в то, что сейчас случилось.

У нее так кружилась голова, что казалось, она вот-вот взлетит. Какая-то волна поднялась в ее груди, и что-то — не поймешь что — заволокло глаза.

— Я счастлива, — шепнула она, и слеза капнула ему на плечо.

Почему нельзя положить счастье на счет, запереть в банковский сейф, застраховать его? Почему оно не приносит проценты и не вкладывается в будущее? Почему оно так быстротечно? Нужно покрепче ухватиться за него и не отпускать. Она обняла его за шею и почувствовала, что все постепенно становится на свои места. Не было никакого Жоры, не было Сони. А были только они двое.

— Теперь все будет хорошо, — шепнул он ей и поцеловал в волосы.

Часть пятая ЗОЛУШКИ И ФЕИ

Андрей крутанулся в кресле и посмотрел на часы. Сотрудники «Контакта» уже собирались на утреннюю летучку. Из приемной доносился запах кофе. Анечка пыталась изобразить секретаря, замещая заболевшего Диму. Стульев что-то доказывал Герберту Ивановичу своим противным насмешливым голосом. Андрею часто казалось, что Стульев над ним издевается. Причем в открытую, не стесняясь.

Возвращение в «Контакт» произошло как-то обыденно. Никто, казалось, не стал заострять на этом внимание. Только Анечка пошутила насчет вспыльчивого нрава Ирины Александровны, которая сначала увольняет, потом берет сотрудников обратно.

Сейчас всех гораздо больше занимал Димочка. Никто толком не понял, что с ним случилось, Ирина разговаривала с его отцом и выяснила, что он то ли упал с балкона, то ли ушиб голову. На этот счет ходили самые романтические версии.

Анечка утверждала, что Дима пытался покончить с собой из-за несчастной любви к Гере. Стульев же, на которого Гера произвела неблагоприятнейшее впечатление, говорил, что Дима не знал, куда деваться от своей темпераментной любовницы, а потому спрятался от нее в больнице.

— Помяните мое слово, — рассудительно говорил Герберт Иванович, — это все от компьютера. Он просто переутомился. Днем сидит в Интернете, вечером играет в какие-то страшные игры. Любой на его месте почувствовал бы сильнейшую головную боль.

Ирина не стала интересоваться подробностями болезни своего секретаря, а просто назначила Аню на временно пустующую должность референта.

— Несколько дней поработаешь, потом Дима выйдет, — не терпящим возражений тоном сказала она.

— Но у меня много работы, — растерялась Анечка. Ей совсем не улыбалось варить кофе и ходить в магазин за канцелярскими принадлежностями. К тому же ее прежних обязанностей с нее никто не снимал. — А вдруг он не выздоровеет за неделю?