Остановка по требованию. Пассажиры с детьми

— И что бы ты с этим делала? — поинтересовался Кленин.

— В каком смысле?

— Куда бы полетела?

Наташа задумалась.

— Не знаю. Как-то не думала об этом. Наверно, к морю.

— Ты любишь море?

— Люблю. Хотя была там только один раз. А ты?

— А я вообще не помню, когда в последний раз в отпуск выбирался. Хотя…

— Что?

— Ездил, когда сын родился. В Ниццу.

Перед ее взором промелькнула набережная Канн, казино, загорелые тела на золотом песке, белые яхты на синей воде, роскошные виллы, утопающие в цветах. Наташа вздохнула.

— Иногда мне кажется, что я — самая настовая мещанка, — грустно сказала она. — Знаешь, о чем я страстно мечтала в последний раз? Хотелось купить купальник, такой, чтобы все попадали!

Кленин расхохотался.

— Сама знаю, что смешно. А мне приснилось, как я в этом купальнике выхожу на пляж и чувствую себя королевой. И чтобы обязательно — красный, в золотых цветах.

— А синий не пойдет?

— Нет, — отрезала Наташа. — Ладно, все это глупости. Я вообще-то пришла по делу.

— По делу? — Кленин посмотрел на светящийся циферблат. — В половине первого ночи?

— Уже так поздно? Неважно. Я хотела, чтобы ты правильно меня понял. Чтобы не обольщался на мой счет. Ты считаешь меня какой-то особенной…

— Единственной в мире! — весело вставил Кленин.

— Ты придумываешь. Я — обычная. Даже очень. Мечтаю о тряпках, хочу отомстить мужу… Да, люблю детей. Но этим каждая женщина может похвастаться.

— Не каждая. Могу это с уверенностью утверждать.

— Все равно… Тебя все это не смущает?

— Наташа, ты ведь не за этим пришла. — Сергей поднял ее подбородок и заглянул в глаза. Свет луны падал на ее лицо, делая его необычайно нежным и мягким. Она замерла, и казалось, перестала дышать.

— Скажи?

— Я действительно к тебе неравнодушна, — прошептала она. — Но не возлагай на меня больших надежд.

— Если ты настаиваешь. — Кленин привлек ее к себе и очень нежно поцеловал. Наташа то ли вздохнула, то ли всхлипнула, и ее руки легли на плечи Сергея.

Ирина открыла дверь и зажгла свет в прихожей.

— Проходи, — кивнула она Смирнову. — Ты вроде как не в первый раз.

Андрей кивнул и тут же, не отходя от дверей, снял ботинки. Эта квартира, сияющая чистотой, красотой и новизной, все еще приводила его в трепет. У него было ощущение, какое, наверное, было у любого русского, командированного за рубеж во времена застоя: все вокруг красивое и непонятное. И страшно, что сейчас испортишь что-нибудь ненароком, а потом платить придется. Из тех самых трудовых валютных копеек.

Оглядел прихожую, потом пошел по коридору в том направлении, куда скрылась Ирина. У нее дома он действительно был, но лишь однажды, в тот самый памятный день, когда она подобрала его на остановке «по требованию». И в ее четырехкомнатных хоромах мог и заблудиться.

Кленина обнаружилась в гостиной. Возле бара она наливала себе коньяк.

— Тебе не предлагаю, — сказала не оборачиваясь.

— Сесть мне можно? — Смирнов устало посмотрел на спину Ирины. Он всей кожей чувствовал, что надвигается очередной «циклон».

— Слушай, перестань у меня спрашивать глупости! — Ирина гневно полыхнула взглядом в его сторону. — Может, спросишь разрешения сходить в туалет?

Андрей сел в кресло и вытянул ноги.

— Чем обязан такому настроению?

— Гормональным изменениям в моем организме, — огрызнулась она. — Лучше расскажи, откуда ты это чудо в перьях достал?

— Это ты о Вовке?

— Нет, о Савоськине! Конечно, о Володе. Должна же я что-то знать про твоих друзей?

Плохое настроение Ирины было вполне объяснимо. Весь вечер Вовка не отходил от нее, целовал ручки, рассказывал анекдоты и выражал свой восторг от встречи с «прекрасной Ириночкой». Грубить ему не хотелось. Во-первых, все-таки друг Андрея. Во-вторых, она чувствовала, что обязана ему за молчание насчет ее визита на вокзал, и хотя ей это не нравилось, принимала его правила игры. В сочетании с тем, что Соня сделала все возможное, стараясь прижиматься к Смирнову вовремя танцев так, чтобы это заметила Ирина, джентльменское ухаживание Вовки утомило ее до крайности. Она сорвала свое раздражение на Соне.

Когда подруга в очередной раз удалилась в туалет, Ирина отвязалась от настырного Владимира, сделав вид, что без пудры ее нос вот-вот отвалится. Мужчины чаще всего охотно делают вид, что верят этим приятным милым женским выдумкам, хотя и дураку ясно, что в туалет ходят вовсе не за этим.

— Я тебя предупреждала, чтобы ты не рисковала, — сказала она отражению Сони в огромном, во всю стену, зеркале в дамской комнате.

— А то что будет? Ты нанесешь мне двадцать восемь ножевых? — Улыбнувшись, Соня припудрила нос и повернулась к подруге. Она сняла жакетик и осталась в облегающем топе, сквозь который просвечивала грудь.

— Что-то жарко стало…

— Зря стараешься, подруга, — жестко произнесла Ирина. — Надевай все обратно и возвращайся в семью.

— Что?

— Не помнишь, была такая юмореска? Наши за границей идут смотреть стриптиз.

Соня отвернулась и вновь занялась лицом.

— Кстати, Смирнов по секрету сказал мне, что ты похожа на собаку Баскервилей. — Ирина достала помаду и подкрасила губы.

— Что?!

— У нас же глушь, провинция, — с удовольствием глядя на кислое лицо Сони, пояснила Ирина. — На дискотеки почти не ходят, в темноте не светятся. Так что зря разорилась на Диора.

Соня передернула плечами:

— Ну не все же такие вахлаки, как твой Смирнов. — Было видно, что она задета.

— Сонька, кончай свои игры. Зачем тебе все это? Месть какую-то придумала… Я тебя пока не трогаю, памятуя о Косте.

— Вспомнила, значит?

— Ты так драматично все описала… Если эта глупость покоя не дает, обратись к психоаналитику. Могу порекомендовать.

— В Перешеевске и это есть?

— А как же. — Ирина спрятала в сумочку помаду и достала расческу. — Куда же нам, убогим, без Фрейда?

— Спасибо. Я уже ходила к психу в Амстердаме. Дорого и безрезультатно.

— А в этом бегании за моим мужиком, значит, есть результат?

— По крайней мере, я смотрю, как ты мучаешься. Уже бальзам на раны. К тому же этот мужчина еще не твой.

— А чей? С женой разошелся…

— Не форсируй события. Ты с Клениным тоже разошлась, но до сих пор его ревнуешь.

— Я? Кленина? Шутишь!

— Ничуть. И вообще, ты же не годишься на роль жены. Тем более для Смирнова. Ему нужна верная, домашняя курица, которая умеет вкусно готовить и готова вечно поддерживать его моральный дух. Даже из меня и то вышла бы жена для него.

— А из меня, значит, нет?

— Нет. Готовить не умеешь…

— Есть рестораны, в которых шеф-повар справится с этим лучше любой домашней курицы.

— Еда — да. А где домашний уют? Запах пирожков, котлет и борщиков? Нет, Ириша, не обольщайся. Ты создана для другого. Воевать, соблазнять, рваться в бой и искать высоких чувств.

— Кто вечно хочет зла и делает добро, — продекламировала Ирина и хмыкнула. — Кленин уже говорил мне, что я — ведьма. Но к котлетам не стремился.

— Дело ваше. — Соня откинула волосы и направилась к выходу. — Пожалуй, на сегодня я вас покину. Сон — лучший друг красоты. Не думай, что я испугалась. Все-таки мы с тобой не зря с детства знакомы. Своими наскоками ты меня не обманешь. Я тебе не Лоботрясов.