Останься со мной

– Ну, ладно, - Анька внезапно остыла, было слышно, как она трет лоб, наверняка зажмурив уставшие глаза. Отчего она поверила Лассе - не ясно было. Видно, что-то в его голосе показалось ей надежным и прочным, и она сдалась, уступив его напору.
– Только смотри мне - головой отвечаешь за нее!

– Договорились, - легко согласился Лассе.
– Отвезу ее домой. Можешь явиться позже, проведать ее. Ань, сейчас правда не время ее воспитывать. Она напугана и плачет. Это же девчонка. Совсем маленькая. Хоть ты ее пожалей.

– Когда за ляжки ее хватал, ты так не думал, - сварливо заметила Анька.

– Мы танцевали. И куда бы я ее не хватал, я не хотел ее обидеть, - парировал Лассе.
– И уж тем более - не хотел ее бить или оставить наедине с тем, кто может ударить. Он же ударил ее? Ударил?

Анька промолчала, и Лассе дал отбой, чувствуя себя победителем в этом споре. Вот и чудно.

Лера уже не плакала. Она сидела, устало откинувшись на сидение, отвернувшись от Лассе, и ему, глянувшему на нее, показалось, что она смирилась, заранее смирилась и с его предательством. Ей некуда было бежать - только поэтому она осталась на месте. Но сомнений в том, что он выдал ее, отдал обратно Фреду и строгой Аньке, у нее не было. От этой тихой, молчаливой обреченности, защемило сердце, и Лассе поспешил завести мотор, чтобы уничтожить эту горькую до боли паузу.

– Куда?
– вместо тысячи вопросов и правильны слов поинтересовался он, кинув взгляд на свою пассажирку через зеркало заднего вида.
– Я сказал Ане, что ты со мной.

Услышав его слова, Лера вздрогнула, словно отходя от долгого сна, приподнялась на сидении, недоверчиво глянула на мужчину.

– Она разрешила?
– с недоверием спросила Лера. Лассе кивнул:

– Говорю же, да. Я отвезу тебя домой, скажи только куда.

– Нет, нет, не домой!
– забеспокоилась Лера, завозившись на месте. Паника накрыла ее с головой, словно ее жених, рыжий Фред, добрался до нее.
– Он знает, где я живу, он туда придет! К вам!

Лассе отрицательно качнул головой:

– Ко мне - это плохой вариант. К тебе.

– Нет!

– … и я останусь у тебя до утра, если хочешь. Покараулю, чтоб никто не потревожил тебя. Вздремну на кухне. Утром позовешь Аню. Может, она ночью придет, проверить тебя. Не бойся, - он обернулся, глянув в ее зареванное напуганное личико.
– Я смогу тебя защитить. Ничего не бойся.

Глава 6. Ночь

Мачеха Леру не баловала.

Мало того, что квартира, которую себе девушка снимала, была почти на окраине, так и очень маленькой, простой, темноватой. Раздеваясь в полутемной прихожей, Лассе осматривался и усмехался про себя. Из всех благ у девушки были только наряды, привезенные с собой из-за океана. Интересно, Анька знает, в каком клоповнике живет ее племянница? У Миши нигде не жмет, что его родственница влачит полунищее существование? Вроде как его племянник был не самый бедный человек в этом мире… Однако, самой Лере он ничего не сказал. Не хватало еще ее уязвить, указав, что ее дом - просто дыра, добив ее этим.

– Иди, умойся, переоденься, - скомандовал Лассе, - а я сварю кофе. Есть у тебя кофе, или ты его не пьешь?
– мастерски обходя неудобный вопрос «хватает ли тебе на кофе», спросил Лассе.

Лера лишь кивнула, стаскивая с волос неуместно яркое украшение.

– Отлично, - преувеличенно бодро произнес Лассе.
– Тебе надо согреться и успокоиться. Все будет хорошо!

Лера, шмыгая носом, ускользнула в темноту квартиры. Где-то там, за закрытыми дверями, раздались ее заглушенные рыдания, плеск воды. Лассе очень хотел последовать за ней, обнять ее, заставить высказать свое горе, свою обиду, но н сдержался, услышав, как хлопнула дверь - возможно, в спальню, в тайное убежище, в норку, где Лера пряталась ото всех. Кофе вскипел шапкой, мужчина убрал его с плиты, перелил в чашку, прислушался. В крохотной квартирке царила тишина, словно никого, кроме него, не было. Собственное дыхание казалось ему шумным, и он затаил его, стараясь уловить хоть звук.

– Лера?

Девушка не отозвалась.

Где-то послышалась шумная быстрая возня, словно она пряталась в постели, натягивая на голову одеяло, закрываясь подушкой, чтобы не было слышно ни вздоха, ни всхлипа, и все смолкло. Лассе остался один наедине с чашкой свежесваренного, никому не нужного кофе.

Судя по всему, Анька еще не спала. Ее контакты светились зеленым, и Лассе отфотографировал и отослал ей крохотную темную кухню квартиры, где жила Лера, большую комнату со старым диваном и допотопным телевизором.

«Здесь она живет», - лаконично пояснил он. Подумал еще и добавил рядок вопросительных знаков, как символов того множества вопросов, которые он задавал себе и которые хотел задать Аньке. Ответа от нее ждать не стал, как и Леры, которой, как он подумал, нужно время - прийти в себя, выплакаться и успокоиться.

В большой комнате он разделся, стащил шелковую рубашку, в которой было ужасно некомфортно, словно в сетях, в темноте отыскал в старом скрипучем шкафу простыни, пахнущие недорогим порошком. Ночная тишина, расцвеченная яркими огнями рекламы, была таинственной, похрустывающей свежим чужим бельем, полной какого-то предвкушения. Старый диван под его телом ворчал и скрипел, но был удобным, мягким, и Лассе, хоть и прислушивался к малейшему шороху, выключился почти мгновенно, несмотря на то, что в сонной тишине плавал аромат свежего кофе.

Он проспал совсем немного; когда осторожная рука коснулась его, и он вздрогнул, просыпаясь, в тишине все еще плавал манящий кофейный аромат.

– Что?!
– он едва не подскочил, едва соображая, где он, кто с ним. Он привстал, крепко сжимая обнимающие его бедра, и только тогда сообразил, что лицом к лицу очутился с Лерой.
– Что-то случилось?! Тебе звонили? В дверь стучали?!

В полутьме было видно только как ее глаза блестят в свете огней, пробивающихся сквозь жидкий старый тюль. Спросонья Лассе и не сразу понял, что запустил руки ей под юбку и тискает ее бедра - голые, - и лишь потом сообразил, что девчонка разоделась в лучших традициях невинных и порочных Лолит. На ногах ее были надеты черные чулки, на теле - какая-то невообразимо короткая вещица, вся в рюшечках и кружавчиках, но при этом открывающая и грудь, и плечи, и руки, и спину. Лассе захотел натянуть одеяло до подбородка, уловив, как эта прелестница, оседлавшая его во сне, рассматривает его, едва уловимо касаясь его обнаженной груди, его живота своими прозрачными, словно фарфоровыми пальцами.

– Это у вас форма в универе такая, - попытался пошутить он, он голос его предательски хрипнул. Он все еще сжимал, стискивал ее бедра, белеющие под неловко задранной юбкой, поглаживал их выше резинок черных чулок, но когда Лера потянулась к нему, он отстранился - слишком поспешно, слишком резко, и тотчас же пожалел, потому что девушка тотчас же разрыдалась, содрогаясь всем телом, устыдившись своего неумелого, неловкого соблазнения.

– Я некрасивая?
– ревела она, сжавшись в комочек, беззащитно и стыдливо прикрыв грудь руками. В этот момент Лассе сам почувствовал себя несчастным, неуклюжим и неловким, и чуть не взвыл. Вынужденный обнять ее, притянуть к себе, устроив ее взлохмаченную головку на своём плече, он несколько раз горячо и неуклюже чмокнул ее в плечо, воспламеняясь от осознания того, что девушка, которую он так давно хотел, сейчас в его руках. Но касаться ее нельзя; невозможно. Обещал Аньке.

Но эта юная чертовка-искусительница словно нарочно жалась к нему, цеплялась за него тонкими пальчиками, всхлипывала и ласкалась так нежно, так истово, что у него кровь закипала в жилах, и искушение с каждой секундой овладевало его разумом все сильнее.

– Нет, нет!
– возразил он со всей горячностью, убаюкивая ее и стараясь честно не обращать внимания на то, как ее ладони требовательно хватают его спину, плечи.
– Что ты! Ты очень красивая! Ну, что ты! Ты очень… очень… но чтобы я тебе сказал это, не нужно было приходить. Зачем ты пришла?